Вся жизнь впереди
14 ноября принцу Чарльзу исполнится шестьдесят девять. Но он так и не простил тех, кто лишил его счастливого детства. «Татлер» публикует отрывки из новой биографии самого старого наследника английского престола в истории.
Принц Карл Филипп Артур Георг перестал принадлежать себе еще до того, как пробило полночь 14 ноября 1948 года. Его двадцатидвухлетняя мать, принцесса Елизавета, приходила в себя в своей спальне в Букингемском дворце, а королевская повитуха, сестра Хелен Роу, уже внесла новорожденного наследника в тронный зал. Под сводами четырнадцатиметрового потолка у королевского трона, задрапированного шитым пурпуром и золотом бархатом, стояла простая колыбель. В нее младенца уложили, укутали в белые одеяльца и предъявили двору его деда, короля Георга VI. «Головка будто вылеплена из пластилина, — заметил майор Томас Харви, личный секретарь бабушки мальчика, королевы Елизаветы. — Бедняжка: не успел появиться на свет, а его уже разглядывают все подряд».
С самого рождения на Чарльза возлагали большие надежды, к нему ежеминутно было приковано всеобщее внимание. Его матери выпало десять относительно беззаботных детских лет. Лишь в 1936‑м, когда ее отец внезапно занял трон после отречения своего старшего брата, короля Эдуарда VIII, принцесса Елизавета поняла, что значит быть первой в очереди на британский престол.
В декабре 1948‑го, в возрасте четырех недель, мальчика крестили под куполом Музыкальной гостиной Букингемского дворца. Архиепископ Кентерберийский окунул крошку в серебряную с позолотой Лилейную купель, наполненную водой из реки Иордан. Купель придумал принц Альберт, муж королевы Виктории, ее использовали на крестинах всех их детей. Обожавшая своего первенца Елизавета сама кормила его грудью и прекратила, лишь когда подхватила корь (Чарльзу было два месяца). Однако в октябре 1949‑го отец принца, герцог Эдинбургский Филипп, офицер Королевского военно-морского флота, получил назначение на Мальту. Отпраздновав первый день рождения сына, Елизавета уехала за границу вслед за мужем и лишь изредка вырывалась в Лондон навестить малыша.
Первые два года жизни мальчика прошли мимо его отца. Завершив службу, Филипп нашел время обучить Чарльза плавать в бассейне Букингемского дворца. После расставания с принцессой Дианой в 1992‑м Чарльз откровенно рассказал о своем несчастливом детстве писателю и историку Джонатану Димблби, который тогда работал над официальной биографией принца. Мальчишкой Чарльза «подавляла сила личности отца», говорилось в книге. Папины упреки и критика «доводили его до слез». Филипп, проявляя жесткость в воспитании сына, «хотел добра, но был начисто лишен воображения». Друзья принца, с которыми биографу удалось побеседовать (с разрешения Чарльза), говорили, что ему приходилось терпеть «унижения» и даже «издевательства» со стороны Филиппа. Об отношениях с матерью Чарльз тоже вспоминал без особой нежности: она была «не то чтобы безразличной — скорее, отстраненной».
Двадцать лет спустя, в 2012 году, Чарльз попытался загладить вину в документальном телефильме к шестидесятилетию правления Елизаветы II. Домашние видеозаписи демонстрировали картины безоблачного детства в Сандрингемском дворце в Норфолке и шотландском замке Балморал. Вот принц Филипп с трудом балансирует на трехколесном велосипеде и вовсе не выглядит свирепым солдафоном. Или королева весело возится со своими детьми — какая уж тут отчужденность!
Чарльз всегда был чувствительным ребенком. Как‑то за ланчем в Бродлендсе, саутгемптонском поместье дяди принца Филиппа, графа Луиса Маунтбеттена, последнего вице-короля Индии, гостям подали лесную землянику. Восьмилетний Чарльз принялся аккуратно очищать от черешков лежащие на его тарелке ягоды. «Не отрывай черешки, — посоветовала хозяйка дома, леди Эдвина Маунтбеттен. — За них можно браться и обмакивать ягоды в сахар». Как вспоминала ее дочь, кузина Чарльза Памела Хикс, «бедный ребенок стал пытаться прикрепить черешки обратно. Это было так грустно и так характерно для него».
Замечая за сыном такие черты, герцог Эдинбургский беспокоился, что тот вырастет слабым и чересчур уязвимым. А потому старался закалить его характер. Когда Чарльзу было двадцать, он рассказывал в интервью о том, что отец был сторонником жесткой дисциплины. Журналист поинтересовался, в чем это выражалось. Говорил ли папа когда-нибудь: «Сядь и замолчи»? Чарльз без колебаний ответил: «Постоянно».
Принц Филипп был просто не в состоянии удержаться от замечаний (эта его черта — давно часть современной истории британского королевского двора, любимая пища таблоидов и постоянный источник интернет-мемов). Над своей дочерью Анной он тоже подтрунивал. Но принцесса, в отличие от старшего брата экстраверт, такого не спускала.
Когда Елизавета взошла на престол, на детей у нее стало оставаться еще меньше времени. В принятии решений по семейным вопросам она больше полагалась на мужа. Проявлять привязанность к детям на публике родители тоже не спешили. В мае 1954‑го королева и принц Филипп вернулись из почти полугодовой поездки по странам Содружества — и приветствовали пятилетнего Чарльза и трехлетнюю Анну рукопожатиями. Мартин Чартерис, в те годы помощник личного секретаря Елизаветы II, как‑то сказал, что Чарльз «судя по всему, толком не представлял себе, что такое нормальные взаимоотношения матери и сына».
Зато бабушка, королева-мать Елизавета, баловала внука. Когда родители бывали в отъезде, он часто гостил в Ройал-Лодже — резиденции королевы-матери в Большом Виндзорском парке. С двух лет играл с тюбиками губной помады, сидя на ее кровати, с пяти — на ферме в Домашнем парке. Бабушка открыла мальчику мир музыки и искусства, к которым, как казалось Чарльзу, его родители были достаточно равнодушны. «Бабушка научила меня смотреть на вещи со своей собственной точки зрения», — рассказывал впоследствии принц.
Королева-мать не скупилась на объятия, которых так недоставало внуку. Всячески поощряла в нем мягкость и доброту, хвалила, когда он делился сластями с другими детьми или брал в свою команду во время игр самых слабых ребят. «Ее забота очень много значила для него», — рассказывала фрейлина королевы-матери, дама Фрэнсис Кэмпбелл-Престон, которая много лет провела в ее свите. Вот только благие намерения любимой бабушки лишь подпитывали в молодом принце одну из самых ярких его черт — склонность жалеть себя. Он рос нытиком.
Начальным домашним образованием наследника занималась Кэтрин Пиблз, его гувернантка по прозвищу Миспи, уроженка Глазго. Миспи жалела мальчика, который тушевался при малейшем повышении голоса, жаждал одобрения и потому прилежно корпел над уроками, но легко отвлекался и часто витал в облаках. «Он слишком мал, чтобы так много думать», — сказал Уинстон Черчилль, мельком увидев Чарльза, когда тому не было и четырех. Любимой книгой принца, во многом сформировавшей его чувство юмора, были «Нравоучительные сказки» Хилэра Беллока, сборник шутливых стихотворений о последствиях плохого поведения.
Однако к восьми годам королева и принц Филипп решили отправить сына в школу, чтобы он мог общаться с детьми. Так Чарльз стал первым из наследников британского престола, получивших образование за пределами дворца. Он учился в дневной школе Хилл-Хаус в Найтсбридже, ездил, как прочие дети, на автобусе, вместе со всеми убирал классы, но не сразу влился в мальчишескую компанию. Сохранилась кинохроника спортивного праздника в школе, снятая весной 1957‑го, спустя несколько недель после того, как принц в нее поступил: мальчик торжественно представляет своих родителей одноклассникам, те дисциплинированно кланяются.
Чарльзу легко давались чтение и письмо, с математикой было сложнее. В его первом табеле отмечалось, что «он любит рисовать», а также высоко оценивались его музыкальные способности. Но уже через шесть месяцев отец перевел принца в школу Чим в Хэмпшире, в которой учился он сам. Это заведение, хоть и было основано в 1645 году, считалось передовым, в отличие от других пансионов там стремились избежать духа элитарности. Чарльзу почти исполнилось девять, но он был куда ранимее отца в его возрасте. Ребенок тосковал по дому, часто украдкой плакал в обнимку с любимым плюшевым мишкой. «Я всегда предпочитал одиночество либо общение с кем‑то один на один», — вспоминал он позже. Наследник короны стал излюбленной мишенью для одноклассников: они не упускали случая посмеяться над его торчащими ушами, обзывали толстяком.