Фрагмент «Девочек» Эммы Клайн

СНОБКультура

Эмма Клайн: Девочки

Перевод – Анастасия Завозова

Каждую неделю Илья Данишевский отбирает для «Сноба» самое интересное из актуальной литературы. Сегодня мы публикуем фрагмент «Девочек» Эммы Клайн (изд. Phantom Press). Это история взросления на исходе 1960-х, история бегства от тоски и одиночества в семью-коммуну, гормональный бунт, выливающийся в бунт против всех. Прообразом секс-секты послужила печально знаменитая «семья» Чарлза Мэнсона. Перед нами, пожалуй, одна из самых значимых книг этого года. Перевод Анастасии Завозовой.

Я ехала на велосипеде по грязной дороге. Сердце ухало, голову изнутри так и сдавливало. Приятно было ощущать ожог материнской пощечины, аура доброты, которую она так старательно себе отращивала весь последний месяц — чай, босые ноги, — скукожилась в один миг. Отлично. Пусть ей будет стыдно. Не помогли ей никакие занятия, гадания и очищения организма. Как была слабачкой, так и осталась. Я яростно крутила педали, в горле что-то трепыхалось. Можно съездить на заправку и купить шоколадных звездочек. Посмотреть, что сегодня идет в кино, или пройтись по берегу жижистой речки. Мои волосы легонько развевались на сухой жаре. Внутри каменела ярость, и мне это почти нравилось, такой огромной она была, такой чистой и мощной.

От очередного яростного нажатия педаль вдруг резко провисла: соскочила цепь. Велосипед стал притормаживать. Завиляв, я соскочила в грязь возле грунтовой дороги. Я вспотела под мышками, под коленками. Сквозь дыры в плетеной кроне золотого дуба припекало солнце. Я старалась не плакать. Присела на корточки и попыталась надеть цепь, жгучий ветерок смахивал слезы с ресниц, пальцы были скользкими от масла. Цепь соскальзывала, и я никак не могла ее ухватить.

— Твою мать! — сказала я, потом сказала еще раз — громче.

Мне хотелось пнуть велосипед, что-то вырубить, но это будет уж совсем жалкое зрелище, пьеска с истерикой, которую никто не увидит. Я еще раз попробовала надеть цепь, но безуспешно, она все равно соскакивала. Я уронила велосипед в пыль и уселась рядом. Переднее колесо немного покрутилось, замерло. Я уставилась на распластанный, бесполезный велосипед. Его цвет назывался «студенческий зеленый», в магазине мне сразу представился крепкий студент, провожающий меня домой с вечерних занятий. Слюнявые фантазии, дурацкий велосипед — я нанизывала разочарования одно за другим, пока они не превратились в плач о моей посредственности. Конни сейчас, наверное, с Мэй Лопес. Питер и Памела покупают комнатные растения в орегонскую квартиру, замачивают чечевицу для ужина. А я? Слезы стекали у меня по подбородку, капали в грязь — сладкое доказательство моих страданий. Пустоты´ внутри, вокруг которой я могла свернуться словно животное.

Сначала я его услышала и только потом увидела: по дороге, грохоча, вздымая колесами пыль, катил черный автобус. Серые заляпанные окна, внутри — мутные фигуры людей. На капоте автобуса было намалевано сердце с жирными ресницами, будто глаз.

 

Из автобуса вылезла девочка в мужской рубашке и вязаной безрукавке, тряхнула тусклыми рыжими волосами. За стеклами кто-то двигался, слышались голоса. Белое лицо в окне: смотрит на меня.

У девочки оказался певучий голос.

— Что случилось? — спросила она.

— Велик… — сказала я. — Цепь соскочила.

Девочка попинала колесо сандалией. Не успела я узнать, кто она, как спустилась Сюзанна, и сердце у меня подпрыгнуло. Я вскочила, принялась отряхивать колени. Сюзанна улыбнулась, но как-то отстраненно. Я поняла, что она не помнит, как меня зовут.

— Магазин на Ист-Вашингтон, — сказала я. — Позавчера.

— А, точно.

Я думала, она скажет что-нибудь, какое, мол, странное совпадение, мы опять встретились, но она будто заскучала. Я все посматривала на нее. Мне хотелось напомнить ей о нашем разговоре, о том, как она сказала, что я человек думающий. Но мне никак не удавалось поймать ее взгляд.

— А мы видим, ты тут сидишь, и думаем, капец, вот бедняжка, — сказала рыжая. Потом я узнала, что ее зовут Донна. Видок у нее был тронутый, бровей совсем нет, и от этого лицо казалось инопланетно-пустым. Она присела, осмотрела велосипед. — Сюзанна сказала, что тебя знает.

Втроем мы попытались надеть цепь. Поставили велосипед на подножку, запахло их пóтом. Когда я уронила велосипед, то каким-то образом погнула шестерен ку, и теперь зубцы торчали в разные стороны.

— Твою мать. — Сюзанна вздохнула. — Тут хрен разберешься.

— Тут, не знаю, какие-то плоскогубцы нужны, —сказала Донна. — Так не починим. Тащи его в автобус, потусуешься с нами.

— Подбросим ее до города, — сказала Сюзанна. Обо мне она говорила деловито, как о беспорядке, который нужно прибрать. Но я все равно была рада. Привыкла уже думать о людях, никогда не думавших обо мне.

— У нас праздник солнцестояния, — сказала Донна. Мне не хотелось возвращаться к матери, к собственному жалкому обществу. Я чувствовала, что если сейчас отпущу Сюзанну, то больше уже никогда ее не увижу.

— Эви хочет пойти, — сказала Донна. — По глазам вижу. Небось любишь поразвлечься, а?

— Да ладно тебе, — сказала Сюзанна, — она еще маленькая.

Я вспыхнула от стыда.

— Мне шестнадцать, — соврала я.

— Ей шестнадцать, — повторила Донна. — А Расселл велит нам быть гостеприимными. Думаю, он расстроится, если я ему скажу, как негостеприимно мы себя повели.

Мне не показалось, что Донна угрожает, поддразнивает — и только. Сюзанна поджала губы, но потом все-таки улыбнулась.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Робби Уильямс Робби Уильямс

Робби Уильямс — о странностях райдера, мечтах и вдохновении от российского турне

Playboy
Евгения Евгения

Рассказ Инги Шепелевой, который можно прочитать как феминистский хоррор

СНОБ
Уйди, позитивный! Уйди, позитивный!

Почему пессимистом быть выгоднее

Maxim
Роза ветров. Отрывок из романа Роза ветров. Отрывок из романа

Фрагмент из исторического романа Андрея Геласимова «Роза ветров»

СНОБ
«На следующий день после того, как он умер, за ним пришли из НКВД». Истории семей, переживших репрессии «На следующий день после того, как он умер, за ним пришли из НКВД». Истории семей, переживших репрессии

Заключительная история из книги «1917: моя жизнь после»

СНОБ
«Мучительница и душегубица» «Мучительница и душегубица»

Дело помещицы Салтыковой

Дилетант
Письма счастья Письма счастья

Письменные медитации

Yoga Journal
Письмами и светом, звуками и дымом Письмами и светом, звуками и дымом

Человечество давно решает проблему оперативной и надежной передачи информации

Дилетант
Дональд **дак Дональд **дак

Промежуточные итоги правления самого одиозного президента Америки

GQ
Kickstarter: Oculus Rift Kickstarter: Oculus Rift

Как появился Oculus Rift и почему он стал популярен?

CHIP
Бомба для бессмертного Бомба для бессмертного

Что не так с Лениным?

СНОБ
Саша Щипин: Смерть автора Саша Щипин: Смерть автора

«Слишком свободный человек» биография Бориса Немцова о новейшей истории России

СНОБ
Текст Конституции шипит на утюге. Об основном проекте Уральской индустриальной биеннале Текст Конституции шипит на утюге. Об основном проекте Уральской индустриальной биеннале

Как художники раскрыли в своих работах понятие «Новая грамотность»

СНОБ
Вадим Самойлов Вадим Самойлов

Бывший вокалист «Агаты Кристи», а ныне сольный артист ответил за все

Maxim
Алла Горбунова: Вещи и ущи Алла Горбунова: Вещи и ущи

Фрагмент книги Аллы Горбуновой «Вещи и ущи»

СНОБ
Легче обнять Легче обнять

Интервью с Ксенией Раппопорт

Домашний Очаг
Неадекватные люди Неадекватные люди

Как выжить с неадекватными коллегами

Psychologies
«Пуповину он резать отказался». Россияне о партнерских родах «Пуповину он резать отказался». Россияне о партнерских родах

«Пуповину он резать отказался». Россияне о партнерских родах

СНОБ
Константин Бранкузи. В поисках красоты Константин Бранкузи. В поисках красоты

История жизни знаменитого скульптора Константина Бранкузи

Караван историй
«Это круче, чем секс». Трудоголики о своей жизни «Это круче, чем секс». Трудоголики о своей жизни

«Сноб» поговорил с теми, для кого работа превратилась в настоящую зависимость

СНОБ
Jaguar F-Type SVR Jaguar F-Type SVR

От одного лишь звука мотора мурашки по коже

Quattroruote
А может ли папа А может ли папа

Привлекаем отца к воспитанию ребенка: от новорожденного до подростка

Домашний Очаг
Огненный пульс Огненный пульс

Летательные аппараты с пульсирующим воздушно-реактивным двигателем

Популярная механика
Правила жизни Райана Гослинга Правила жизни Райана Гослинга

Правила жизни Райана Гослинга

Esquire
Хардбол: самая жёсткая военная игра Хардбол: самая жёсткая военная игра

Хардбол – военная игра, придуманная в России

ТехИнсайдер
Лолита: Кто не работает, тот не встречается Лолита: Кто не работает, тот не встречается

Певица Лолита без комплексов и в жизни и на сцене

Лиза
Вздох гения Вздох гения

Жан Кокто оформил виллу на одном дыхании и превратил ее в документ эпохи

AD
Сказ­ка о тройке Сказ­ка о тройке

«Смирнов, Иванов и Соболев» рассказали Ольге Шелест про фанаток, детей и шутки

Glamour
Великий неудачник Великий неудачник

Черчилль терпел поражения чаще, чем одерживал победы

Дилетант
Святые угодники Святые угодники

Римские ателье, работающие на святой престол, умеют хранить секреты

The Rake
Открыть в приложении