Печальная судьба Катрин Дантес де Геккерн, урожденной Екатерины Гончаровой

Караван историйИстория

Заложница любви

Молодая женщина поднималась в гору, придерживая тяжелый живот. На исходе июль, роды должны быть в сентябре. Только бы дотянуть, домучиться, домолиться... Только бы сын! «Mère de Dieu, aide-moi», - шепчет по-французски баронесса Катрин Дантес де Геккерн, урожденная Екатерина Николаевна Гончарова.

Екатерина Сажнева

Фото: Всероссийский музей А.С. Пушкина/фото репродукции портрета баронессы Екатерины Дантес Де Геккерн работы Жана-Батиста Сабатье. 1838 г

«За что все возненавидели меня после дуэли на Черной речке? За то, что не захотела потерять Жоржа и отказаться от своего будущего? Чем Таша лучше меня? Если бы Жорж не убил Пушкина, тогда вдовой, возможно, осталась бы я». Баронесса подходит к церкви Нотр Дам де Тьеренбах, что в пяти километрах от родового гнезда Дантесов. Ее встречает старый аббат.

— Присядьте, мадам! — исповедник давно знает эту женщину, помнит имена ее дочерей: Матильда-Евгения, Берта-Жозефина и совсем еще крошка Леони. И вот — новая беременность, бедняжка так тяжело ее переносит. — Стоит ли вам приходить сюда каждый день? — участливо спрашивает он.

— Вы же знаете, падре, я поклялась Деве Марии... И вымолю этого ребенка, Жорж так мечтает о сыне, — баронесса запнулась. — Мы с мужем счастливы, безумно счастливы, — поспешно повторила она, будто пытаясь саму себя убедить в этом. — Наши девочки растут здоровыми. Но... Три дочки за пять лет брака и один мертворожденный мальчик. Я тогда грешным делом подумала: не кара ли это за гибель Александра? Но Жоржу ни слова не сказала, он не хочет ворошить прошлое и вспоминать страшную беду, омрачившую первый месяц нашего супружества. Дуэль с Пушкиным, мужем моей младшей сестры.

Аббат не знал погибшего от руки барона русского поэта, но был знаком с самим Дантесом, еще красивым (кажется, ему чуть за тридцать) господином, носившим бородку-эспаньолку. Он производил впечатление человека приятного и дельного. Если уж не в сенаторы Франции, так в мэры их Сульца выбьется наверняка!

— Родные в России забыли меня, — вздохнула баронесса. — Обе сестры, Александрин и Наталья, считают виновной в том, что случилось. Мол, знала о готовящейся дуэли и не предупредила. А как я могла? Упрямый Пушкин все равно решил бы стреляться. Жорж не хотел, но для него честь — превыше всего. Думаю, муж счастлив тем, что имеет сейчас...

— А вы, мадам? Вы счастливы?

Баронесса смешалась. Действительно, счастлива ли? У нее семья, о которой двадцатисемилетняя бесприданница уже не смела и мечтать. И это — самое важное. Она живет в эльзасском Сульце, в котором нет даже канализации, — позже ее для сограждан проведет как раз Дантес. После великолепия Петербурга провинциальный французский городок буквально с двумя улочками поначалу производил странное впечатление: будто изо всех сил стараешься втиснуться в платье, которое мало, но другого-то нет, поэтому остается смириться. И Катя научилась находить в новой жизни мелкие радости: на Рождество наряжает елку — прекрасный обычай, который пока еще не прижился в России. Ездит верхом на своей Калуге. Кобылу назвала в честь родного города, где прошло детство. Жорж на это только пожал плечами — странное решение, ну да ладно. Он хороший муж и отец, хоть и не всегда ее понимает. В семье — ни криков, ни скандалов, ни ругани, от чего отношения кажутся какими-то ненастоящими. Но это лучше, чем любовь-безумие, которая разбивает судьбы. Любовь-амок. До обморока, до головокружения. Катя проходила все это в январе 1837-го. И больше не хотела повторения. «Я безмерно счастлива!» — писала она в недосягаемую Россию брату Дмитрию, единственному, кто регулярно поддерживал с ней связь. Но даже ему никогда не признавалась в том, что именно любовь-безумие и вращает мир, дает силы жить. Без нее не осталось бы даже воспоминаний. И о хорошем, и о плохом. О том, что свое женское счастье пришлось подбирать за Натали. И так было всегда, с раннего детства.

Екатерина была старшей дочерью Николая Афанасьевича и Натальи Ивановны Гончаровых. Фото: Fine Art Images/Legion-media/ Фото репродукции портрета Екатерины Николаевны Гончаровой. Музей-заповедник «Полотняный завод»

...Маленькая Катя вздрогнула, услышав звук пощечины. «Это ты во всем виноват!» — мать с размаху ударила отца по лицу. От ненависти и злости, от того, что изменить ничего уже нельзя: ей — тридцать лет, семья разорена, детей шестеро... А ведь в молодости Наталья Ивановна была чудо как хороша. В положенный срок юная барышня Загряжская была записана в фрейлины императрицы Елизаветы Алексеевны, и в нее влюбился фаворит царицы Алексей Охотников. Но как говорится, не по Сеньке оказалась шапка — скоро Загряжскую чуть ли не насильно обвенчали с Николаем Афанасьевичем Гончаровым, человеком добрым и единственным наследником некогда богатейшего, а ныне почти обнищавшего имения Полотняный Завод, хозяином которого до самой своей смерти являлся его отец.

За Натальей Ивановной оставалась усадьба Загряжских — Ярополец под Волоколамском, и вмешиваться в управление своей деревней своенравная барыня никому не дозволяла. Был еще дом в Москве, где родилась старшая дочь Гончаровых Екатерина. Средняя — Александра — появилась на свет под Петербургом, в поместье княгини Барятинской. Наташа была пятым ребенком из семи детей Гончаровых (Софья, родившаяся в 1818 году, почти сразу умерла) и самой младшей из сестер. Помимо девочек в семье росли еще три сына — Дмитрий, Иван и Сергей. Таша появилась на свет в 1812 году, на следующий день после Бородинского сражения. Гончаровы спешно эвакуировались из Первопрестольной в Тамбовскую губернию. Там в своем имении Кариан их приютила родня.

Фото: А. Курлович/Фотобанк Лори/Legion-media

К середине жизни у Николая Афанасьевича Гончарова открылась серьезная душевная болезнь. Поговаривали, что произошло это вследствие ушиба головы после падения с лошади. Во время приступов безумия барин напивался и бродил по большому дому в исподнем с зажженной свечой, пугая дворовых девок...

Когда супруг заболел, Наталья Ивановна стала главой большой семьи, приняв на себя в двадцать девять лет все заботы о хозяйстве и слабоумном муже. Характер ее, и до этого нелегкий, совсем испортился. В своей несчастливой судьбе она винила всех вокруг, в том числе детей и свекра Афанасия Николаевича — за прижимистость. Тот поначалу выделял родне до сорока тысяч рублей ежегодного содержания, но потом помощь сильно сократилась. Чтобы немного урезать расходы, Наталья Ивановна согласилась отправить одну из дочерей погостить в Полотняный Завод. «Повезло только младшей сестре — Таше, ее забрал к себе пожить дедушка, — рассказывала аббату баронесса Дантес. — Она единственная унаследовала красоту матери. А красота как индульгенция: если имеешь ее, все можешь себе позволить, все простится».

Пребывание в Полотняном Заводе затянулось на три года. Домой в Москву подросшая Таша вернулась в нарядной собольей шубке. Катя очень хотела иметь такую же и впервые испытала по отношению к младшей сестре чувство незнакомое, но острое и болезненное: «Почему ей? Почему не мне?»

Раздраженная мать сорвала с плеч дочери дедовский подарок, бросила шубку на землю и с наслаждением принялась топтать. «Вот ведь старый дурак! — ярилась она. — Лучше бы закладные на имение выкупил!» Девятилетняя Катя стояла, от ужаса сжав руками голову. И вместе с тем где-то внутри наряду с испугом поднималась злая радость от вида запачканной шубки Таши.

В крещенские вечера, когда темнота за окном сливалась с сумраком девичьей, подросшие сестры Гончаровы гадали на суженого — обычное развлечение юных барышень. В очертаниях расплавленного в воде воска Азе грезилась дальняя дорога, Кате — бравый офицер с усами. Наташины видения были самыми непонятными: гусиное перо и абрис дуэльного пистолета.

...Пройдет всего год, и на московском балу известного танцмейстера Йогеля шестнадцатилетнюю дебютантку Натали Гончарову, признанную первой красавицей, увидит знаменитый поэт и вскоре попросит ее руки. Тот самый Пушкин, которым Катя зачитывалась и чьи стихи переписывала в свой девический альбом: «Цветок засохший, безуханный, забытый в книге вижу я...» Пожалуй, никто в семье так тонко не понимал поэзии. Мать виршам предпочитала молитвенник, а к старости — крепкую домашнюю настойку.

Год продлится сватовство Пушкина: будущая теща Наталья Ивановна выкрутит руки безумно влюбленному жениху и заставит его оплатить приданое дочери. Иначе свадьбе не бывать! С Катей через несколько лет мать поступит совсем некрасиво — Дантесу не дадут за невестой и половины того, что пообещают. Была ли Таша влюблена в Александра Сергеевича, когда выходила за него, или просто мечтала побыстрее избавиться от деспотичной матери, в точности Катя не знала, они с Азей продолжали оставаться заложницами в материнском имении. «Вот опять мы сосланы маменькой в Ярополец», — грустила Екатерина.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Михаил и Маргарита Морозовы. Кентавр и сказка Михаил и Маргарита Морозовы. Кентавр и сказка

Морозов ревновал, устраивал дикие сцены, выливал свои страдания на бумаге

Караван историй
Вечное сияние Вечное сияние

Вся Москва в ноябре была увешана афишами с ее лицом: спешите видеть «Живое интервью» с Катрин Денев в Доме музыки. Перед концертом с великой звездой французского кино пообщался Сергей Николаевич.

СНОБ
Нина Тарасова Нина Тарасова

Нина Тарасова — азартный хранитель и смелый куратор

Собака.ru
Юлия Галкина. Пацанка Юлия Галкина. Пацанка

Юлия Галкина рассказала о том, как стала актрисой

Караван историй
Елизавета II: долг как смысл жизни Елизавета II: долг как смысл жизни

Елизавета II с самого начала твердо знала, что у нее нет возможности ошибиться

Караван историй
Стать волшебником может каждый Стать волшебником может каждый

Как исполнить заветное желание без волшебной палочки и особых заклинаний.

Лиза
За яв­ным преимуществом За яв­ным преимуществом

Юлия Высоцкая — о семье, отдыхе и Венецианском фестивале

Glamour
Завтра лучше, чем вчера Завтра лучше, чем вчера

Россия одной из первых в мире стран начала разрабатывать программы экологического образования, ставшего предтечей образования в интересах устойчивого развития (ОУР). Однако сегодня мы находимся на периферии общемировых образовательных трендов.

РБК
Проснулись известными Проснулись известными

В жизни бывает так: живет человек незаметно, но в какой-то момент решается сделать то, о чем давно мечтал, и... на него вдруг обрушивается слава.

Лиза
Ohayōgozaimasu, Tokyo!* Ohayōgozaimasu, Tokyo!*

За что я люблю путешествия, так это за моменты, когда ты перестаешь чувствовать себя гостем в новом городе и ощущаешь себя местным жителем. Как сейчас помню: в шестом часу утра выбегала на улицу, наливала кофе, чтобы взять с собой. Воздух в это время всегда пахнет по особенному, вдыхая его вперемешку с глотками кофе, я торопливо шагала к метро вместе со строго одетыми женщинами и мужчинами – все как один в черных костюмах и белых рубашках. У станции Mitsukoshimae громко звенели массивные жалюзи просыпающегося банковского здания. Нажимаю кнопку напротив, лифт спускает меня в подземку. Все по расписанию. Доброе утро, Токио!

АвтоМир
Наследный принц хип-хопа Наследный принц хип-хопа

Джес Принс – особа королевских кровей в рэпе, вдохновитель успеха Дрейка

Playboy
Личное пространство и брак Личное пространство и брак

Счастливая семейная жизнь часто представляется как долгожданная возможность быть всегда рядом, делить друг с другом быт и отдых, ощущать близость и единение, особенно в период ожидания ребенка. В этом и заключается ценность и значимость совместной жизни. Но почему тогда время от времени супруги начинают раздражать друг друга и возникает желание побыть хоть немного без второй половины? Все дело в личном пространстве, которое необходимо и мужчине, и женщине.

9 месяцев
Великий инквизитор Великий инквизитор

Российский GQ отправился в Испанию XV века, чтобы узнать, как снимался фильм «Кредо убийцы» (в прокате с 5 января) и как он изменит карьеру Майкла Фассбендера. Еще как изменит.

GQ
Чьи пушки стреляют в кино? Чьи пушки стреляют в кино?

Как оружие оказывается на съемочной площадке и чьи пальцы жмут на курок

Playboy
Майн кайф Майн кайф

Гитлер был не только вегетарианцем, но и самым настоящим наркоманом

Maxim
Себастьян Хафнер: зябко, стыдно и освобожденно Себастьян Хафнер: зябко, стыдно и освобожденно

Книга Себастьяна Хафнера о предвоенной Германии «История одного немца» была написана в 1938-м, а вышла только в 2000-м, став сенсацией. Сегодня она доступна и на русском благодаря переводу Никиты Елисеева, который рассказал «Снобу», почему россиянам ее нужно читать обязательно.

СНОБ
Оперативная память Оперативная память

Выставка «Взгляд назад», которая пройдет в галерее «К35» с 24 ноября по 22 января, предлагает окунуться в детские воспоминания.

СНОБ
Пусть всегда будет солнце! Пусть всегда будет солнце!

Именно сейчас, в конце года, нам всем остро недостает солнечного света. Того и гляди, зимняя хандра возьмет верх над тобой? Не переживай, наши советы помогут справиться с печалью и найти дорогу из сумрака к свету!

Лиза
Роковая страсть Роковая страсть

Фэшн-дизайнер Джон Варватос – о влиянии музыки и важности собственного стиля

Playboy
Агриппина: мать, убийца и жертва Агриппина: мать, убийца и жертва

Личная жизнь матери Нерона, её властолюбие и обстоятельства смерти поражают

Дилетант
Фабр Всемогущий Фабр Всемогущий

Художник Ян Фабр давно причислен к разряду главных возмутителей спокойствия

СНОБ
Детка и космос Детка и космос

В спин‑оффе «Изгой‑один: Звездные войны. Истории» английская роза Фелисити Джонс берет в руки пушку и бросает вызов империи.

GQ
Секундное дело Секундное дело

Певица Манижа проложила дорогу на большую сцену с помощью пятнадцатисекундных видеоклипов, которые она регулярно выкладывает в Instagram. Мы влюбились в ее волшебные ролики и позвали спеть на церемонии вручения нашей премии «Сделано в России». А потом попросили сформулировать пять правил, как собрать за год армию поклонников.

СНОБ
Анатомия торта Анатомия торта

Торты Натальи Ярославской превратились в московскую легенду. За время существования ее кондитерского дома «Vozduh / Воздух» она поняла: торт можно сделать любым – хоть в виде слона в натуральную величину или аэростата. Среди клиентов Ярославской – Герман Греф, семья Михалковых, Наина Ельцина. Кондитер рассказала «Снобу» о самых сложных заказах и о том, что может послужить идеей для очередного кулинарного подвига.

СНОБ
Альтернативная столица Альтернативная столица

Нет, мы не проехали 4000 км из Москвы до Алма-Аты. Свои Peugeot 408 мы получили уже в городе. Но если бы вдруг самолеты перестали летать, домой мы бы с удовольствием вернулись и за рулем

АвтоМир
Дарья Авратинская. Семейные узы Дарья Авратинская. Семейные узы

Трудно ли быть дочкой популярных артистов Ирины Апексимовой и Валерия Николаева?

Караван историй
Телохранители-предатели Телохранители-предатели

Гвардия не раз становилась движущей силой свержения законной власти

Дилетант
Не шиной единой Не шиной единой

Какие требования предъявляет к человеку и машине зимняя дорога?

АвтоМир
День дружбиста День дружбиста

В Пушкинских горах уже второй год подряд проходит фестиваль «Заповедник», не имеющий к Александру Сергеевичу никакого касательства. Более того, он посвящен другому писателю. Сергею Довлатову. «Сноб» попытался разобраться почему, зачем и доколе.

СНОБ
Александр Самойлов. По отцовским стопам Александр Самойлов. По отцовским стопам

Владимир Самойлов играл главные роли в спектаклях и вдруг оказался не нужен

Караван историй
Открыть в приложении