Ксения Трейстер: «Я знала, что за меня никто не попросит, поэтому однажды попросила за себя сама»
«От того момента, когда Туминас сказал, что ничего не обещает, и до премьеры спектакля «Война и мир» прошел всего месяц, и я прожила его на таком эмоциональном пике, что каждую секунду была готова разрыдаться».
Одной из самых громких кинопремьер этого года стал сказочный мюзикл «Летучий корабль», в котором вам, Ксения, досталась главная женская роль. Как вы стали царевной Забавой?
— Однажды меня пригласили на кинопробы. Название фильма было засекречено, но я сразу поняла, что это за история, потому что в детстве не раз смотрела знаменитый советский мультфильм «Летучий корабль» и очень его любила. Забава для меня — канонический образ сказочной царевны, я очень волновалась. Пробовалась сразу в ансамбле с Александром Метелкиным, сыгравшим Ивана. Все прошло очень быстро, режиссер Илья Учитель остановил нас буквально после пары дублей. После чего наступил период ожидания и неизвестности, впрочем, довольно привычный для всех актеров. А потом Илья позвонил и сказал, что хочет видеть меня в своем проекте. Мы начали работу.
— Многие актрисы любят сниматься в сказках из-за красивых костюмов...
— Костюмы у меня были необыкновенные, просто мечта любой девушки! Это заслуга замечательного художника Надежды Васильевой-Балабановой, одевшей многих сказочных героев последних лет. У нас была по-настоящему сказочная киногруппа, и работать в ней было большим счастьем. Если говорить о каких-то ярких моментах, то мне особенно запомнился эпизод, в котором Забава кидает тарелки с балкона и поет: «А я не хочу, не хочу по расчету, а я по любви, по любви хочу!» В ходе этого невероятного действа я очень увлеклась и начала понимать людей, бьющих посуду в порыве чувств!
Вообще для меня «Летучий корабль» — это прежде всего про команду. Забава была моей первой большой киноработой, и мне невероятно повезло оказаться в команде таких профессиональных, любящих свое дело и друг друга людей. О таком начале можно только мечтать.
— В одном телешоу вы признались, как сложно было впервые играть в кино любовь...
— Я пошутила. Когда спросили, что вызвало наибольшую трудность на съемках, ответила, что самым сложным было поцеловать Ивана. Видимо, прозвучало слишком серьезно. Но это был мой первый кинопоцелуй, и Саша отнесся к нему очень ответственно. Полдня не курил, не пил кофе. Играть с ним любовь нетрудно, потому что он чудесный партнер, талантливый артист. С ним очень комфортно.
Саша Метелкин — солнечный человек. Даже в самые ранние смены, когда вся группа находится на излете сил, Саша появляется с песней, анекдотом, танцем. Всех заряжает хорошим настроением на день. Недавно я смотрела интервью Марии Валерьевны Ароновой, и она там сказала, что актер ответственен за атмосферу вокруг себя, за то, как проходит работа. Я с ней согласна. Нельзя поддаваться усталости или плохому настроению. Когда ты излучаешь позитив, работающие с тобой люди заражаются этой энергией, и возникает такая желанная творческая атмосфера, которая приносит не только результат, но и наслаждение процессом.
— Вы росли на советских мультиках?
— В основном да. Диснеевские пришли в мою жизнь намного позже. Они прекрасны, но мое детство связано с «Чебурашкой», «Ну, погоди!», «Ежиком в тумане» и другими нашими мультфильмами и фильмами.
— Родители старались привить дочери правильные нравственные ценности?
— Не думаю, что у них была какая-то сознательная программа, они просто показывали мне то, что им нравилось, на чем они сами росли.
— Вы единственный ребенок в семье?
— Нет, у меня есть брат старше на четыре года. Он, как и родители, выбрал техническую специальность. Только я одна свернула куда-то не туда!
— Вас, наверное, баловали как младшенькую?
— Я бы так не сказала. Хотя, безусловно, к брату было более строгое отношение — как к мальчику. Родители для меня настоящие герои. Им жилось непросто, но они очень много вложили в нас с братом — особенно внимания и времени. Мы всей семьей проводили выходные, играли в волейбол, шахматы, теннис, ходили в походы.
— Чем вы занимались в детстве?
— Я много чего перепробовала — плавание, большой теннис, гимнастику. В результате остановилась на танцах. На протяжении 12 лет танцевала в Народном детском хореографическом ансамбле «Калинка» имени Александра Николаевича Филиппова. Это один из самых знаменитых детских коллективов России. Для меня «Калинка» была каким-то отдельным, особенным миром, в котором я росла. Практически второй семьей, в которой старшие были в ответе за младших и все помогали друг другу.
— Какой танец был у вас любимым?
— Цыганский. Я танцевала его лет в четырнадцать с мальчиком постарше, в которого была безумно влюблена. Мои чувства накладывались на цыганскую страсть, которой требовал характер постановки, и меня, конечно, разрывало от эмоций. Хотя я любила не только зажигательные танцы, но и спокойные, например лакский. Главная прелесть работы в нашем ансамбле состояла в разнообразии репертуара.
Некоторые ребята после «Калинки» поступали во взрослые профессиональные коллективы, и я какое-то время подумывала, не пойти ли в Ансамбль Игоря Моисеева, но не всерьез. В детстве любила точные науки и мечтала стать математиком.
Интересно, что впервые я вышла на сцену в роли Софьи Ковалевской — классе во втором, когда в школе поставили спектакль про первую женщину-математика. Я играла Ковалевскую в детстве.
— Вы были отличницей?
— Да, но сейчас мне кажется, что под конец обучения я стала отличницей с психологией троечницы. В старших классах училась без особого энтузиазма, помогал уже накопленный багаж знаний. Тогда начались влюбленности, да и танцы отвлекали от учебы. Став постарше, я еще больше в них погрузилась и ходила на занятия с особым усердием. Все мои друзья были из ансамбля. Мы много времени проводили вместе, и в Москве, и на гастролях. Каждое лето путешествовали, выступали не только в России, но и за границей.
— Когда же вас осенила мысль пойти в театральный вуз? Или, как часто бывает, все получилось случайно — подружка поступала, а вы увязались с ней за компанию?
— У меня действительно была знакомая на год старше, мечтавшая поступить в театральный. В то время я училась в десятом классе и о поступлении в вуз серьезно не задумывалась. На дворе стоял май, погода была хорошая. Однажды она позвала меня поддержать ее на прослушивании, и так я впервые столкнулась с театральным вузом. Мне кажется, почти каждая девочка хотя бы раз задумывается, не стать ли ей актрисой, и меня увлекла эта романтика поступления. Помимо всего прочего, конечно, у меня было ощущение, что обладаю обаянием и способностями. Все-таки я выступала на сцене, и это доставляло мне удовольствие.
— И однажды смутные ощущения оформились в желание стать актрисой. О чем вы мечтали, поступая в театральный? О красной дорожке, вспышках фотоаппаратов?
— Мне кажется, все абитуриенты театральных институтов так или иначе думают об известности. И я, конечно, хотела, чтобы мной восхищались, любовались. Но меня ждало разочарование. На первом же туре меня сбросили. Помогла мне Софья Хилькова. В то время она училась на первом курсе Щукинского института у Валентины Петровны Николаенко. Я познакомилась с Соней еще школьницей, когда поступила на подготовительные курсы в Школу-студию МХАТ, откуда быстро ушла, потому что не смогла побороть стеснения и выйти на площадку. С Соней мы были шапочно знакомы, но она меня узнала на прослушиваниях в Щукинский и спросила, как дела. Я призналась, что не прошла. «Давай-ка я сама тебя послушаю», — сказала Соня. И повела меня в основное историческое здание института (прослушивания проходили в другом корпусе). Мы пришли в какую-то аудиторию, я встала перед Соней, и она тут же сказала, что я неправильно одета, платье такого фасона визуально портит мою фигуру. Программу мою Соня тоже забраковала. До сих пор восхищаюсь ее смелостью. Я сама даже по окончании института не рискнула бы никому ничего советовать. А Соня тогда взяла на себя огромную ответственность, будучи девчонкой-первокурсницей.