Почему терроризм вернулся в Дагестан
Страшные теракты в Махачкале и Дербенте напомнили о запутанном клубке социальных и религиозных противоречий, которые все так же актуальны для Республики Дагестан, как и двадцать лет назад. Исправить ситуацию могут лишь жесткие и одновременно прагматичные действия властей
Дагестан — один из самых противоречивых регионов на карте современной России. Республика, в 1990-е отчаянно боровшаяся с терроризмом и, казалось, победившая его. Республика, давшая в ходе СВО стране первого обладателя высшего воинского звания в России — Нурмагомеда Гаджимагомедова: награжден как Герой России посмертно. В Дагестане вообще много Героев России, причем заслуженно: достаточно вспомнить бессмертное «работайте, братья!», сказанное перед смертью в лицо ваххабитам молодым лейтенантом полиции Магомедом Нурбагандовым.
Республика, так отчаянно желавшая мирной и спокойной жизни — и все же получившая ее: пусть не во всем, но достаточно для того, чтобы тысячи людей со всей России поверили в нее и решили выбрать не привычные турецкие курорты, а пляжи и горы Дагестана в качестве места отдыха.
Но тревожные симптомы общественной неустроенности и недоработки властей никуда не исчезли. Во время эпидемии коронавируса республика справилась с инфекцией едва ли не хуже, чем остальная страна: из центра пришлось вызывать дополнительные силы медиков. С началом СВО в Дагестане небезуспешно пытались спровоцировать протесты против мобилизации, а осенью 2023 года около 200 человек ворвались в аэропорт Махачкалы и разгромили его в поисках якобы прилетевших из Тель-Авива евреев.
Уже тогда было понятно, что ситуация в духе «в Багдаде все спокойно» не соответствует действительности. И вот 23 июня 2024 года, на Троицу, одновременно с ударом кассетными боеприпасами по пляжу Севастополя, несколько вооруженных радикалов устроили сразу в двух дагестанских городах — Махачкале и Дербенте — теракты, подобных которым республика не видела уже много лет. Убиты настоятель православного храма и его охранник, расстреляны 16 полицейских и еще двое случайных прохожих, сожжены две синагоги.
Причины? Их оказалось слишком много для небольшой республики.
Давняя история
Чудовищный теракт в Дагестане на фоне других недавних трагедий в России (захват исламистами-радикалами СИЗО в Ростове, ранее — теракт в концертном зале «Крокус сити холл») обратил на себя внимание тем, что на этот раз непосредственными исполнителями были не представители низших социальных слоев, и не радикалы, уже неоднократно попадавшие в поле зрения правоохранителей, и не насмотревшиеся тик-токов экзальтированные граждане, вдруг решившие поискать в турбине самолета «яхудов».
На этот раз террористами оказались по большей части члены одной семьи, причем уже в сознательном возрасте, образованные, неплохо устроенные в жизни, обладатели бизнесов и партбилетов больших политических движений — словом, местная элита. Однако при этом профессионально владеющие оружием и действующие так, будто это далеко не единственная подобная операция на их счету. То есть можно предположить, что мы имеем дело не с «бунтом низов», а именно с идеологическим, осознанным поступком людей, несущих смерть и согласных на нее.
Это примечательно, ведь среди главных причин роста радикализма среди молодежи Дагестана эксперты совершенно справедливо называют коррупцию, клановость и кумовство, неработающие социальные лифты, отсутствие перспектив для пассионарной молодежи.
Эксперты вспомнили наделавший немало шума доклад полномочного представителя президента России в Южном федеральном округе Дмитрия Козака, сделанный еще в 2005 году. Выводы уже тогда были шокирующими и звучали как приговор. Сам текст целиком опубликован не был, лишь некоторые его фрагменты утекли в прессу. Рабочая группа, подготовившая доклад как раз после событий в Беслане, предупреждала: в регионе разрушена система сдержек и противовесов, что неминуемо приводит к распространению коррупции, а за кризисом власти последует резкий рост радикализма и экстремизма. Доклад, по всей видимости, произвел должное впечатление: на Кавказе закипела работа.
Основная ставка была сделана на противодействие террору. Где-то бандподполье и среду, из которой террористы вербовали своих сторонников, разгромили полностью — ну или почти полностью. В Дагестане, учитывая крайне пестрый национальный состав региона, некоторые резкие решения по объективным причинам не могли быть использованы. И пока в соседних регионах налаживалась спокойная жизнь, Республику Дагестан продолжали сотрясать теракты, силовые структуры регулярно проводили спецоперации вплоть до 2013–2015 годов.
Тем не менее в какой-то момент в республике стало безопаснее. Говорят, когда проект «Исламское государство»* набрал силу и активно звал под свои знамена, многие радикалы уехали целыми семьями. И республика начала забывать о жестоких терактах. Казалось, радикализм был оттеснен на обочину.
Но проблему слишком рано сочли решенной, рассказал «Моноклю» исламовед, профессор кафедры теологии Московского государственного лингвистического университета Роман Силантьев. «Я помню, как сняли последнюю зону КТО в селе Гимры. Везде стало безопаснее, уровень преступности снизился к общекавказским значениям, потянулись туристы. Люди расслабились и подумали: наверное, мы их победили — остались, быть может, какие-то отщепенцы, мечети их закрыли вроде как, ну и ладно. Но это была ошибка: они никуда не делись. А когда значительные силы ИГИЛ на Ближнем Востоке оказались разгромлены, канал оттока самых отмороженных, по сути, закрылся».
В то же время Дагестан получил несколько импульсов к развитию — туризм, новые логистические маршруты, выплаты участникам СВО. Население стало богатеть, но неравномерно, что привело к еще более сильному социальному расслоению, еще более очевидной коррупции и религиозно-культурным противоречиям.
Еще до эпидемии коронавируса в республику, как и в некоторые другие южные регионы, потянулись путешественники. А после 2020 года все еще закрытые границы и невозможность отдохнуть за рубежом спровоцировали невиданную волну внутреннего российского туризма. То, чего не удавалось добиться чиновникам на протяжении долгих лет, получилось само собой. В 2017 году Дагестан посетили почти полмиллиона туристов, в 2023-м уже 1,7 млн.
Однако гостеприимная республика оказалась физически не готова к возросшему потоку гостей. Как и во многих других местах, прежде обделенных вниманием туристов, а затем резко попавших в топ, инфраструктура просто не успевала развиваться, цены на все летели вверх, плодились неудобства, росли горы мусора. Недовольством местных жителей моментально воспользовались некоторые «моральные авторитеты» и блогеры, обратившие негатив от дискомфорта на самих туристов: мол, ходите тут в шортах, развращаете.
После двойного теракта в Дербенте и в Махачкале некоторые комментаторы не скрывали своей радости в соцсетях: мол, хоть туристов станет меньше. А на одной из фотографий, выложенной в комментариях телеграм-канала «Нетипичная Махачкала», была запечатлена девушка в черном хиджабе с ваххабитским жестом на фоне еще дымящегося храма. То, о чем давно предупреждали религиоведы и хорошо знакомые с ситуацией в республике эксперты, предстало перед страной во всей своей чудовищной «красе».
