Ирина Темичева. «Каждый день просыпаюсь с мыслью: «Я мама!»
«Мы дошли до эмоционального дна. У нас не было ни общей квартиры, ни ребенка. Только котенок, который нас связывал. В тот момент я действительно думала, что это конец».
Ирина, в конце прошлого года стало известно, что вы стали мамой. Вашему сыну Теме уже два с половиной. Почему так долго не делились радостной новостью?
— Всему должно быть свое время. Я не была готова — ни физически, ни эмоционально. Когда путь к материнству занимает долгие годы, а то и десятилетия и наконец это счастье становится реальностью, возникает желание оставить это глубоко внутри и не делиться с окружающими. Сейчас, наверное, настал тот момент, когда можно. (Улыбается.)
Я всегда хотела детей. Сначала это были планы, а потом они превратились в мечту. Мы с Витей вместе уже 20 лет, и все это время не сдавались. Мы никому не рассказывали о своих трудностях. Никто не знал, сколько времени проводим в больницах, сколько процедур было пройдено и анализов сдано.
— А еще окружение давит: «Пора подумать о детях...»
— Да, порой это бестактно. Когда тебе двадцать пять, особо вопросов не задают, думают, что, наверное, еще погулять и попутешествовать хочется. Когда тебе уже к тридцати, близкое окружение начинает спрашивать: «А когда детей будете рожать?» Когда тебе за тридцать, уже в интервью спрашивают: «Вы не хотите детей? У вас бы такие красивые дети были». К тридцати пяти на тебя косо смотрят: не хочет детей и живет в свое удовольствие. К сорока годам....
— Уже и не спрашивают...
— Да, тебя уже окрестили чайлдфри и лишних вопросов не задают. Понятно, что ты не кричишь: «Я хочу детей, у меня не получается! Будьте добрее ко мне». И люди видят другую картинку: путешествия, съемки, веселье. А ты в это время живешь в параллельной реальности: больницы, анализы, надежды и разочарования.
Однажды мы сидели с приятельницей в ресторане, и она начала буквально на меня давить: «Ира, ты пойми, ты должна родить! Вам нужны дети!» А я только получила неутешительные результаты анализов. Сижу, и слезы наворачиваются. Она продолжала: «Почему ты плачешь? Ну вот, видишь, ты была бы отличной мамой! Тебе это нужно!» Мы не были настолько близки, чтобы я могла прямо сказать: «Заткнись, я и так этого хочу!» Снаружи может казаться одно, а внутри все совсем по-другому. Вы можете быть израненным внутри, но казаться легкомысленным, веселым человеком. Я до сих пор не могу поверить, что у нас получилось! Каждый день просыпаюсь с мыслью: «Я мама!» Это просто невероятно. Теме уже два с половиной года, а я до сих пор учусь материнству. Мне хочется быть той мамой, которая дает свободу ребенку, не перегружает его опекой. Я читаю специальную литературу, смотрю документальные фильмы.
— А вы его сильно оберегаете?
— Да. Причем я сама осознаю, что моя опека порой нездорова. У нас в доме есть лестница. Я переживаю, что Тема может упасть с нее, так мы его приучили одному по лестнице не ходить. У ребенка четко сформировано правило: перед лестницей надо остановиться. Если мне надо быстро спуститься вниз, я говорю: «Подожди меня, я сейчас приду». И знаю, что он останется в комнате, будет ждать меня и не пойдет к лестнице. У нас это табу! Внутри меня до сих пор есть некий рубец от всего, что пережито. Конечно, я очень волнуюсь за сына.
Но мне не хочется стать сумасшедшей мамочкой, которая повернута на своем ребенке. Я всегда считала, что крайности — это плохо, в любой сфере. Даже в родительстве. Если ты полностью погружаешься в одну роль, забывая про остальное, — это путь в никуда. Все должно быть в меру: материнство, разговоры о детях — все. Возможно, первое время после рождения ребенка я действительно могла чрезмерно много говорить об этом, но только с самыми близкими. И даже тогда старалась не перебарщивать.
Мы недавно снимались во втором сезоне сериала «Мендельсон» с Мариной Федункив. И я скажу без преувеличений: я в восторге от нее! Марина — это невероятная женщина, невероятный человек. Она буквально заряжает все вокруг своим позитивом. Когда она заходит на площадку, ее энергия захватывает всех. Это как будто Дед Мороз пришел с мешком подарков. Ты сразу думаешь: сейчас будет что-то классное!
Она недавно стала мамой. На момент съемок ее малышу было всего три месяца. Общаясь с ней, поняла, что Марина — это пример для меня. Пример того, как можно быть матерью и оставаться легкой, позитивной, не превращая все в тяжкий труд или драму. Марина умеет говорить о материнстве так, что ты смеешься до слез. Это всегда легко, с юмором, без нравоучений. Ведь можно рассказывать о детях по-разному: кто-то превращает это в лекцию, от которой хочется сбежать, а кто-то — в веселую историю, которую хочется слушать. Вот Марина — второй вариант.
Она любит жизнь и относится ко всему проще. Это то, к чему я сама стремлюсь. Не воспринимать даже важные поступки как подвиг, за который нужно поставить памятник. Сделала? Классно. Пойду дальше.
С таким подходом жизнь становится похожей на приятное путешествие по теплому морю: волны подхватывают тебя мягко, ветер попутный, и ты наслаждаешься процессом. Без штормов, без хаоса. Просто в кайф.
— Ирина, как вы справлялись с эмоциями и переживаниями, когда подруги, приятельницы, коллеги становились мамами? Возможно, даже отдалялась от подруг, которые ушли в материнство, потому что не могли разделить их радости?
— Я человек добрый и достаточно уравновешенный. По крайней мере, я так думаю. Меня, в принципе, очень сложно задеть. Практически невозможно. Меня способен задеть только кто-то из самых близких — родители, муж или мои очень близкие друзья. Вот эти люди действительно могут сделать мне больно. А что касается остальных, тут у меня встроенный фильтр на получение информации, если меня хотят уколоть намеренно. Скажу прямо: в одно ухо влетело, в другое вылетело. Я даже не замечаю, не слышу. Для меня это — словно в вакууме.
— Многие пары после многолетних попыток стать родителями либо смиряются и продолжают жить без детей, либо расстаются, не видя смысла в совместной жизни без них. У вас с Виктором не было кризиса в отношениях?
— В 2016 году я переживала глубокий эмоциональный кризис. У меня умерла бабушка, с которой я была очень близка, а наши с Витей попытки завести ребенка снова не увенчались успехом. Мы дошли до эмоционального дна. У нас не было ни общей квартиры, ни ребенка. Только котенок, который нас связывал. В тот момент я действительно думала, что это конец.
Но Виктор оставался спокойным, как всегда. Мне кажется, мужчины переживают такие моменты по-другому: они стабильнее, даже когда сталкиваются с серьезными трудностями. Я же была более эмоциональной, и кризис сильно меня потряс. Виктор в этой ситуации был моей опорой. Для него это не было чем-то новым, ведь у него есть дети.