Кровать, которая не даст больному залежаться
Новосибирская компания «Папийон» налаживает серийное производство инновационных многофункциональных электрических медицинских кроватей и намерена занять треть рынка в своем сегменте
Оказаться на больничной койке — не самое приятное событие в жизни, но все может быть не так печально, если эта койка окажется современной высокотехнологичной кроватью, обладающей обширным функционалом средств для ухода за пациентом, его реабилитации, а также наблюдения за показателями жизнедеятельности его организма и их считывания. Умная кровать компании из Новосибирска «Папийон» может выполнять 21 задачу, в их числе запатентованная технология бережного переворачивания пациента на 180 градусов, со спины на живот и обратно, при этом нагрузка на медработника минимальна: ему достаточно одной рукой управлять пультом, а другой слегка помогать больному. Так не умеет делать ни одна из существующих в мире медицинских кроватей, а одна из дорогостоящих американских моделей решает эту задачу, переворачивая пациента, как курицу гриль, с помощью захватов.
Первые испытания многофункциональная кровать «Папийон» прошла в ковидные времена во Флориде (США), где показала свою эффективность, однако после начала СВО команда технологичного стартапа передислоцировалась на родину. В 2024 году компания завершила тестовые испытания своих кроватей в медучреждениях России, получила необходимые разрешительные документы и начинает выполнять уже сформированный предзаказ. В планах — изготовить в этом году 300 кроватей, а в следующему году нарастить выпуск до 1200 изделий, что составит треть рынка в этом сегменте.
До СВО отечественный рынок умных медицинских кроватей активно заполняли западные игроки, а после их ухода нишу стали осваивать китайские производители. Кроме того, есть около двух десятков отечественных компаний, которые тоже работают в этом направлении, предлагая медицинские кровати разных типов — электрические, полуэлектрические и ручные. Впрочем, в планах у «Папийона» — вернуться и на американский рынок. Совокупно мировой рынок медицинских кроватей, по данным Data Bridge Market Research, в 2023 году оценивался в 3,76 млрд долларов и при среднегодовой динамике роста в 6,06% к 2031 году достигнет 6,02 млрд долларов. Спрос растет не только за счет потребности пациентов в удобстве, но и стремления медучреждений облегчить персоналу уход за больными. А совокупно весь рынок движут вперед новые технологии, в том числе внедрение ИИ в медицину.
О своей стратегии, а также о грядущих технологических новшествах умной кровати из Новосибирска «Моноклю» рассказал основатель и директор по развитию компании «Папийон» Игорь Мендзебровский.
— Обычно в столь технологичные стартапы с улицы не заходят, а у вас молодая компания, и вы сразу выводите на рынок продукт, который будет конкурировать с мировыми лидерами отрасли?
— Свой путь в стартапах я начал в 2012 году, и компетенции нашей компании были связаны с автоматизированными системами, одним из проектов стал большой симулятор, который мы ставили в институтах для симуляции вертолетных полетов и прочего. Вот с этим проектом я ушел в Америку, там мы привлекли к нему инвестиции. А к теме с кроватями подошли в 2019 году, потому что увидели решение проблемы переворачивания, переваливания пациентов в медучреждениях иным способом, чем до этого было на практике.
Дело в том, что при легочных заболеваниях, сопутствующих ковиду, больных необходимо переворачивать несколько раз в день со спины на живот и обратно — это сильно повышает их выживаемость. Существует специальный медицинский протокол, в котором прописано, кто и как это должен делать. Так вот, в США это должны выполнять два медбрата, по нормам процедура переворота занимает 30 минут, а ее стоимость — 70 долларов в час на медработника. С началом эпидемии ковида ситуация обострилась, а страховые компании перестали одобрять такой дорогостоящий переворот. Мы же предложили решение по автоматизации переворота, сделали его полуавтоматическим, снизив стоимость до 17 долларов. Любой стартап крутится вокруг экономики, вот и мы сделали на это ставку, предложив способ, эффективно решающий существующую проблему.
— Как вы воплотили в жизнь свою разработку?
— Мы увидели перспективу этой технологии, получили положительный отклик с рынка от инвесторов, на первый раунд привлекли инвестиции в Люксембурге в размере 380 тысяч евро. Большая часть собранной команды переместилась в США, где мы начали работать с институтами. Что такое институты в США? Это то звено, которое может проводить научные исследования, необязательно медицинские. К примеру, Университет Центральной Флориды, второй в Америке по количеству студентов, где проводят исследования не только по медицине, но и для космоса, NASA. Там есть свои больницы, в которых, по их законодательству, можно применять средства, которые еще не одобрены для применения на рынке, но страховая компания направляет туда на лечение людей, готовых опробовать на себе новые перспективные технологии. Нам, как стартапу, это позволяло входить в рынок, работать в больнице, что мы и делали.
Над проектом работало 12 человек, часть команды находилась в Новосибирске, часть — в Москве, часть — в Америке, куда инженеры ездили посменно, но постоянно присутствовали не менее четырех-шести человек. Мы посмотрели на все, что есть на рынке, оценили, какие есть идеи, как они работают, проанализировали, как мы можем интегрировать свое решение в медицинскую кровать. Нашей целью было выполнение задачи, поставленной инвестором, а именно довести технологию до поля патентов, к примеру 10–12 патентов, а потом продать.
— То есть вы не думали самостоятельно изготавливать медицинские кровати?
— Нет, ведь компания, которая нас инвестировала, имеет определенную, весьма распространенную за рубежом политику: довести стартап до MVP (минимально жизнеспособный продукт), то есть до базовой версии нового продукта, имеющего набор функций, достаточный для привлечения первых пользователей. После релиза продукт дорабатывают на основе отзывов и пожеланий, кроме первого раунда инвестиций проводят второй раунд с аналогичным объемом вложений, а потом продукт вместе с патентами продают какому-нибудь ключевому игроку на рынке, в нашем случае, как предполагалось, за три с половиной — четыре миллиона долларов.
Только вот у нас второго раунда не произошло, так как в 2022 году случилась СВО, а собственники фонда в Люксембурге были из крайне недружественных стран. Мне надо было принять решение по дальнейшему ведению бизнеса, так как в активе было несколько компаний. В итоге я часть активов продал, но выкупил компанию, которая занималась кроватями. И понял, что пришло время возвращаться домой. Причем был выбор между Москвой и Новосибирском, я выбрал Новосибирск — не только потому, что родился в этом городе, но и потому, что для меня была важна существующая там научая экосистема, сплоченность и интегрированность институтов в Академгородке.
— Время начала западных санкций вы сочли самым удачным для запуска высокотехнологичного бизнеса в России?
— Да. Я действительно считаю, что настало то правильное время, когда мы в стране можем развивать продукты высокого качества и конкурировать с западными компаниями по всем направлениям. Я пожил в Америке и пожил в Европе, я видел их не как турист, а как человек, который взаимодействует с системой и обществом каждый день. Поэтому сказки про красивую демократию на меня не действуют. Нам очень долго насаждали комплекс неполноценности, что русское — это плохое, и мне это не нравится. Я вернулся в Россию, чтобы здесь производить высокотехнологичные продукты с добавленной стоимостью, а потом их продавать не только у нас, но и в Америке. Возвращение домой
— По приезде в Новосибирск с чего вы начали, сколько инвестировали в бизнес?
— Компания у нас уже была, мы ее создали еще в 2020 году совместно с европейцами, но они из нее вышли, и актив перешел в мою пользу. Мне и партнеру все это обошлось, вместе с выкупом, примерно в сто миллионов рублей. А дальше надо было воплощать задуманные планы в жизнь, делать кровать.
Первой задачей стал поиск сотрудников. Оказалось, что на рынке острый дефицит инженеров и электроинженеров. К тому же у нас крепкий подход к подбору персонала, так как мы стараемся находить людей не просто по профессиональным навыкам, но и по моральным принципам. У нас не приживаются те, кто приходит работать просто за деньги. Если человек не хочет создавать качественный продукт, который будет лучшим на рынке, не верит в отечественное производство — нам не по пути, у него не получится сделать хороший продукт. А я хочу, чтобы наши медицинские кровати были очень хорошими. И для этого надо решать уйму задач.
К примеру, нам пришлось разрабатывать технологию производства пластиковых изделий под наши размеры. Дело в том, что в наших кроватях много пластика и очень специфические большие детали, которые раньше никто не делал — весом от четырех килограммов и размером с метр. Экономически обоснованных технологий, позволяющих запустить такие детали в более или менее серийное производство, на рынке нет. Вместе с партнерами из науки мы разрабатывали такую технологию с нуля, создавали станок для отливки, вытяжки, для получения некоторых деталей использовали силиконовое литье. В итоге получили желаемый результат, под наши задачи льют пластик. Мы также провели в государственном учреждении токсикологические испытания пластика, регулятор допустил его использование, он соответствует медицинским стандартам.