Поколение X
Зависшие в вакууме между беби-бумерами и миллениалами, представители поколения Икс еще помнят, как слушать компакт-диски и читать газеты. И потому они — последняя надежда человечества.
Год рождения — это наша судьба. Мы выросли в мире, построенном беби-бумерами — поколением послевоенного демографического взрыва, — просто потому, что их народилось очень-очень много (беби-бум!). Беби-бумеры тратили больше, чем любое другое поколение в истории, ибо у них было больше денег, чем у любого другого поколения. Их потребительские мечты заполняли полки наших магазинов, ну а то, что лежит на полках магазинов, — это и есть история. Они хотели танцевать — получите рок-н-ролл. Хотели расширить свое сознание — вот вам ЛСД. Отказывались воевать — долой обязательный призыв. В мире бумеров прошло наше детство, а состаримся мы в мире миллениалов, которых сами и нарожали. Количественно их еще больше, чем бумеров; они не знают, чего хотят; у них нет своей культуры, а вся их жизнь — бесконечное вождение пальчиком по экранчику. На самом деле, это они, миллениалы, — подлинные наследники беби-бумеров, соединившиеся с ними в консюмеристских объятиях поверх наших голов. Вот оно, очередное поколение немереных толп, уверенных в том, что они получат все, чего хотят, и что все, что они хотят, есть круто.
Те, кому повезло принадлежать к поколению Икс, — все мы, зажатые с обеих сторон двумя этими ордами, — попали под их перекрестный огонь: орды хотят, чтобы мы наконец подросли и съехали из родительского дома либо, наоборот, состарились и сдохли. Валите отсюда на фиг, сотрите свои аккаунты, застрелитесь! Тем очевиднее, что иксеры — это последняя надежда человечества, способная сохранить в XXI веке традиции нормальности и здравого смысла. Ибо лишь они по-прежнему не разучились смеяться над собой и способны выслушать грязный анекдот без политкорректных воплей.
Только представьте, сколько всего прошло перед нашими глазами. Сколько картин наступившего светлого будущего обратилось на наших глазах в пепел: CD, DVD, MTV, ГКЧП, автоответчик, кассетный плеер, видеосалоны, торговые центры. Мы умеем набирать номер телефона движением указательного пальца по часовой стрелке! А что умеют делать миллениалы? Ни черта. Нас принято поносить, но именно мы, иксеры, похожи на Хамфри Богарта из «Касабланки»: на своем веку мы уже повидали все, что можно, и потому, устав от виражей истории, открыли свой крошечный бар на краю пустыни — последнее убежище здравомыслия в океане идиотизма, священную обитель, в которой горит последний лучик надежды в темной ночи коллективной души. Ветераны войны, миллионы, крутившие хулахуп на своих бедрах, задолбанные ЕГЭ массы — нет, не их назовут величайшим поколением всех времен, а нас, иксеров.
Философия беби-бумеров, их взгляд на вещи, заложенный в фундамент современной культуры, основаны на недопонимании. Поколение, родившееся после Второй мировой войны, но до убийства Кеннеди, — и дело тут даже не в точных датах, а в мироощущении — знаменито своим бунтарством. Они-то вам скажут, что бунтовали против Никсона, Вьетнама или конформизма 1950‑х, но на самом деле, как и все поколения, бунтовали они против своих отцов. Отвергали спокойную буржуазную жизнь в тихих пригородах, корпоративную иерархию и прочие мелкие радости сытого существования без лишних приключений. Да, но ведь их отцы сбежали в свои пригороды не из-за того, что они были унылыми старперами: просто за десять лет до этого они своими руками душили фрицев в лесу. Многие беби-бумеры утверждают, что их родители прятались от жизни. На самом деле поколение ветеранов ни от чего не пряталось: они искали мира и покоя, мечтая подарить своим отпрыскам ощущение стабильности, ибо сами навидались слишком многого. А их детишкам этот поиск спокойствия казался апологией пустоты; они наплевали на своих родителей с высокой колокольни, прежде чем те успели передать им древние истины, на коих зиждется общество и которые позволяют человеку оставаться вменяемым в любой ситуации.