Читаем в ноябре: выбор Psychologies
«iPhuck10» Виктор Пелевин
Роман, неожиданно вызывающий глубокое умиление. Это по-прежнему интеллектуальное чтение, перенасыщенное культурными кодами, требующее от читателя широкой эрудиции и дарующее взамен радость разгаданных авторских шуток. Но вместе с тем – кто бы мог подумать – это очень женский (простите невольный сексизм) любовный роман с хорошим концом.
Пара слов о сюжете, надуманном и неинтересном самом по себе. Середина XXII века, утопический мир запредельно высоких технологий. Героиня – живая женщина, Мара Гнедых (слышите в ней индуистскую Мару? А «пару гнедых» – слышите?) – искусствовед, куратор выставок, компьютерный гений и преступница.
Вспомогательный персонаж – Порфирий Петрович, алгоритм, не робот, всего лишь несколько строчек компьютерного кода, созданный, чтобы раскрывать преступления и одновременно писать о них роман за романом (иронический поклон детективу как жанру и Достоевскому лично). Мара арендует Порфирия для искусствоведческо-преступных целей и сексуальных утех. Текст строится вокруг их диалогов, любовной войны и карусели эпизодических персонажей вроде владельцев галерей, работников банков, таксистов, подростков, фриков всех мастей, которых Пелевин так любит.
Строится – на них, а держится – на невероятном личном обаянии автора.
В современной русской прозе авторский голос Пелевина слышен отчетливее прочих. Он уникален – в первую очередь интеллектуальным юмором, навыком вкладывать в одну шутку и языковую игру, и логический парадокс, и философскую мысль. Так он всегда и писал.
Но былая ирония и некоторое раздражение, которое вызывали у Пелевина люди, уступило место нежности. Финал сентиментален и пронзителен: любовь побеждает смерть.
Подводя к нему, Пелевин привычно зачерпывает из мировой культуры, и в пригоршню попадает и первая буддистская истина «жизнь – это страдание», и два главных манифеста литературы – «Быть или не быть» Гамлета и отвечающий на него «и да я сказала да я хочу Да» джойсовской Молли, – и бессмертный диалог протопопа Аввакума с женой.
Жизнь онтологически бессмысленна, кратка, невозвратна, и осознавать это невыносимо, а не осознавать не получается.
Пелевин низко – кто бы от него ждал – кланяется «людям, которые на горбу своей повседневной муки нашли в себе силы жить», человечеству как таковому.
Если коротко и дословно, то так: «Жить ой. Но да».
Издательство Эксмо, 416 с.
«Руководство для домработниц» Лусия Берлин
Разве что непопулярностью рассказа как жанра можно объяснить, что мировая слава нашла американку Лусию Берлин уже после смерти. Она написала чуть больше 80 историй, в «Руководство для домработниц» вошла половина. Девочка-протестантка в католической школе, домохозяйка, которая раз в неделю наведывается в прачечную, – Лусия Берлин делает героинями простых американок, с которыми вообще ничего не происходит.
Они несовершенны, мы тоже несовершенны – а и ладно. Все ценно и все уместно. Белье в машинке крутится, автобус едет, жизнь идет.
Есть проза, о которой невозможно сказать, как именно она сделана: вы открываете книгу – и читать ее так же естественно, как дышать, и охарактеризовать ее невозможно. Это не жалоба, не назидание, не развлечение. Это высокое искусство, чистый воздух без запаха и вкуса, эталон прозы.
Перевод с английского Светланы Силаковой.
Corpus, 496 c.
«Тетрадь кенгуру». Кобо Абэ
У безымянного японца на ногах появились ростки дайкона. Он пытается их извести и отправляется на серные источники в Ад (это правда курорт в Японии, игра слов сохраняется). Ни за что не стала бы читать роман с таким сюжетом, если бы это не был Кобо Абэ (1924–1993), который на небе японского послевоенного модернизма сияет нетускнеющей звездой. В модернизме принято в каждой вещи видеть символ другой вещи, а внутри одного кенгуру – другого кенгуру (отсюда и название).
Но я люблю мастера за манеру совмещать несовместимое. Так, в японском аду есть район для умерших детей. Но девочки и там при деле: они греют рисовые булочки в микроволновке. В любой смерти есть немного жизни, и в любой жизни полно смерти, если коротко и в моем пересказе. Но в оригинале, уверяю вас, намного лучше.
Перевод с японского Сергея Логачева.
Иностранка, 240 с.
Доктор Лиза Глинка. «Я всегда на стороне слабого». Дневники, беседы
Елизавета Петровна Глинка – детский анестезиолог-реаниматолог и специалист по паллиативной медицине. Год назад она погибла в авиакатастрофе над Сочи. Ей было 54 года, и к этому времени она успела открыть общественную организацию «Справедливая помощь» и несколько хосписов, помочь тысячам людей, получить гроздь государственных наград, народную славу святой и клеймо «пиарщика войны».
В книгу вошли избранные интервью и записи ее «Живого журнала». Интервью длинные, иногда зашкаливающе эмоциональные. Записи – по-врачебному торопливые, с интонацией сухой сдержанной горечи. О том, как в хосписе не нашлось места для маленького Йоси, пришлось срочно открывать детскую палату, но Йося не дождался. О бомжихе Людке, которую любимый променял на картошку. О мужестве умирающих и слабостях живых…