Анна Плетнева: Мне пришлось от нее отказаться...
Месяц не могла прийти в себя, началась жуткая депрессия. Снились эти крохотные ручки, мольба: "Забери меня!"
Я никогда не слышала от родителей слова «нет». Была единственным, любимым и разбалованным ребенком, которому позволялось все. Одного никак не могла добиться от мамы и папы — братика или сестренки. В детстве у меня была подруга Аня, которая однажды призналась, что она неродная дочь своих родителей. Оказалось, ее взяли из Дома малютки еще младенцем и никогда этого не скрывали от Анюты. Я была потрясена, поскольку видела, как к ней относятся в семье, и в жизни бы не подумала, что она там чужая. Аню обожали мама, папа, а бабушки и дедушки так вообще души не чаяли.
Тогда я впервые задумалась о том, что любого ребенка можно полюбить как родного. Ну и с тех пор стала уговаривать родителей, чтобы мы тоже усыновили, а лучше удочерили ребеночка из детского дома. Так как рожать они категорически отказывались, я поняла, что у меня только один шанс заиметь братика или сестричку. На самом деле всегда очень хотела иметь сестру. Я устраивала настоящие психические атаки. Плакала, изображала депрессию из-за одиночества, под новогодней елкой постоянно оставляла записочки для Деда Мороза с просьбой подарить нам ребенка. Надеялась, что тогда родители растрогаются и приютят кого-нибудь. Но все было безуспешно... И в первый раз я попала в детдом уже в сознательном возрасте, когда входила в состав группы «Лицей».
Мы выступали на благотворительном концерте. С того дня, узнав, в каких условиях там порой живут дети, я не могла больше оставаться к ним равнодушной. Единственное, что пообещала себе, — никогда не сближаться с кем-то одним, ко всем относиться одинаково. Но учиться этому пришлось долго, и однажды я очень сильно обожглась.
...Эта история случилась три года назад, когда мы приехали в детский дом с новогодними подарками. Я стояла в коридоре, окруженная шумной толпой ребят, и вдруг спиной почувствовала чей-то взгляд. Обернувшись, увидела девочку лет пяти. Уже через секунду она бросилась ко мне с криком «Мама!». Обняла за ноги и начала плакать. Так бывает довольно часто, детки подходят и спрашивают: «Ты моя мама?» Но таких эмоций не встречала никогда.
Конечно, сначала я растерялась, но потом не выдержала и взяла девочку на руки. Как потом узнала, два года назад маму Полины лишили родительских прав. У этой женщины судьба складывалась трагически. Она потеряла мужа, отца Поли. Он был военным или служил в правоохранительных органах и погиб при исполнении. Оставшись одна с маленьким ребенком на руках, женщина так и не смогла прийти в себя. Начала пить, из-за чего осталась без нормального жилья. К ней пришли какие-то люди, я так понимаю — черные риелторы, с предложением обменять ее небольшую квартиру в Москве на огромную в ближнем Подмосковье, еще и приплатить немного. В итоге они действительно переехали в очень большую квартиру в полуразрушенном бараке. Мама Поли запила на дармовые деньги, и девочку забрали в детский дом.
Мне рассказали, что когда Полина впервые увидела меня по телевизору, она сразу заявила, что я ее мама, и мне понятно по какой причине: у нас с ее родной мамой один типаж. Да и сама Полька была чем-то похожа на меня: маленькая, хрупкая, с зелеными глазами и темными непослушными кудряшками. Не знаю почему, но к этой девочке я почувствовала настоящую материнскую любовь. Не могла с этим справиться, хотя когда-то обещала себе, что не буду сближаться с детьми из детдома — ведь своих уже трое! Но к вечеру этого же дня я поняла, что в моей жизни должно что-то измениться. Хотя если честно, боролась со своими чувствами.
Через пару дней не выдержала и поехала проведать Полю. Оказалось, что она два дня отказывалась есть, все время плакала и ждала маму, то есть меня. В течение трех месяцев я ездила навещать ее, а после вопроса малышки «Когда мы поедем домой?» поняла, что пора определяться. Пошла к директору детского дома, чтобы посоветоваться, что делать дальше. Она положительно отнеслась к моему желанию удочерить Полину, но предложила для начала все обсудить с родными, рассказала, с какими трудностями обычно сталкиваются люди, решившие взять в семью ребенка. Первое время ты можешь постоянно приходить к нему, гулять, куда-то водить... В этот момент уже переступаешь черту, привязываешь себя к этому малышу, а его к себе. Иногда в процессе родители понимают, что не готовы к усыновлению, и исчезают. Но это не так страшно. Страшнее, когда уже забирают детей домой, а через месяц возвращают. Я видела мальчика, которого трижды вернули в детский дом. Представляете, три семьи от него отказались! И не потому, что он плохой или непослушный. Так совпало, что все они не были готовы к чужому ребенку в своем доме. Отказники, конечно, уже совсем иные. Поникшие, потерявшие надежду, сломленные... Вот что самое ужасное. Одно дело, если дети просто сходят со взрослыми погулять, в театр, в цирк, пообщаются, а потом им честно скажут: «Нет, я не готов тебя взять». Они это легче переносят, чем когда их берут в дом, а потом выкидывают.
Мы небедные люди и могли бы себе позволить еще одного ребенка. Но так как у нас своих трое, нужно было убедиться, что они примут Полину. Оказалось, никто не против! Наоборот, все с энтузиазмом отнеслись к этой идее. Хотя я ожидала бунта, особенно от младшего — Кирилла. Он самый избалованный малыш, у него мой характер.
Уже полным ходом шел долгий и мучительный процесс сбора документов, когда меня вызвала к себе директор детского дома. Я зашла в кабинет и увидела там девушку. Это была родная мама Поли, она пришла за своей дочерью. Мы долго разговаривали, женщина каялась и признавала все свои ошибки. Говорила, что изменилась, бросила пить, прошла реабилитацию. Смогла взять себя в руки, встать на ноги, найти работу и даже выйти замуж! Директор просила ее понять ситуацию и подумать, с кем Поле будет лучше, ведь девочка уже привыкла ко мне.