«Театр — это обмен энергией»
За время самоизоляции Константин Райкин записал моноспектакль по пушкинским стихам, проводил онлайн-репетиции и читки с актерами. Способен ли российский театр адаптироваться к новым обстоятельствам? По просьбе «Огонька» худрук «Сатирикона» поделился своими соображениями
— Это уже журналистский штамп — начинать разговор с пандемии. Но я попросил бы вас взглянуть на ситуацию с иной стороны: оказалась ли культура — мировая в целом и российская в частности — способной противостоять новым вызовам? Для творческого созидания карантин был скорее удачным опытом или неудачным, по-вашему?
— Конечно, должно еще какое-то время пройти, чтобы объективная картина отстоялась. А пока много противоречивых мыслей возникает. С одной стороны, как говорят, нет худа без добра. Особенно для творческого человека. Для Пушкина, например, схожие обстоятельства — холерный карантин — обернулись самым результативным творческим подъемом, Болдинской осенью (1830). Не говоря о том, что вся его жизнь была похожа на карантин, поскольку он все время был под наблюдением властей. Но при всех внешних, если хотите, кандалах, он тем не менее внутренне был неимоверно свободен — как никто другой в России.
…Естественно, я, как и многие, жил до карантина очень суетной жизнью, при том что занимаюсь любимым делом!.. Но даже при этом — столько было суеты! Столько зряшной беготни и некоторой зашоренности. Так что этот неожиданный антракт — он имел для меня целый ряд положительных сторон. Я читал ровно то, что мне нужно было прочесть. Я продумывал роли. Я заучивал тексты. У меня впервые было для этого достаточно времени.
Что касается общей ситуации, культура, как всем понятно, находится сейчас в очень сложном положении. Я скажу еще мягко: культура у нас и до пандемии находилась в сложной ситуации. Потому что государство наше занимается культурой, на мой взгляд, гораздо меньше, чем это необходимо. Для воспитания народа — пусть это и звучит несколько высокопарно — нужно регулярно заниматься культурой, наукой и образованием. Я считаю, что это три кита, на которых все держится. А испытание пандемией, перед которой все равны, еще раз подчеркнуло, насколько культуре мало уделялось внимания. При этом, конечно, нужно сказать, что культурная традиция у нас очень мощная. И я надеюсь, что — прежде всего я говорю о театре — мы сможем выжить и отладить этот механизм.
И, наконец, всех нас случившееся должно заставить задуматься кое о чем важном. Я думаю, что Бог устроил для всех нас этот антракт для того, чтобы мы посмотрели на себя со стороны, кое-что взвесили и поняли, чего мы стоим. Всем нам вообще Свыше дается знак — и делается это очень доходчиво. Впервые всему человечеству показано, чего мы стоим на самом деле. Вот эта мелочь ничтожная — вирус, который даже не виден невооруженным глазом,— он оказался намного сильнее людей. Грубо говоря, людям показано, кто здесь хозяин. И что человек, несмотря на все технические достижения, несмотря на весь эгоцентризм, по-прежнему слабее природы. Природа захочет — и нас вообще не станет. Мы ведем себя здесь, на Земле, нагло и бездумно. Вот как, мне кажется, следует читать это послание. Думается, что эти соображения посещали любого культурного человека, способного видеть мир целиком, а не только из окна своей квартиры или дачи.
— Однако же театр продолжал работать даже в эти месяцы; мало того, выходили премьеры, культурная жизнь продолжалась. Как вы оцениваете новые онлайн-постановки? Как вы оцениваете, в частности, новый театральный опыт, именно сетевой? Возможен ли виртуальный театр?
— С точки зрения техники это, может быть, и замечательно. Но все же это — не театр. С моей точки зрения. Театр — это прежде всего живое общение, обмен энергией. Вот мы с вами сейчас беседуем по скайпу — вроде бы все на месте, мы одновременно друг друга видим, слышим, обмениваемся репликами, соображениями, мыслями. Для общения этого достаточно. Но если я, допустим, захочу на вас произвести впечатление, захочу что-то сыграть, какую-то роль, я буду ограничен экраном. Уже не говоря о том, что я захочу сыграть такой спектакль с партнерами, с декорациями, вообще со всей атрибутикой театральной. У меня не будет пространства! — которое играет решающую роль. Без него не возникает взаимной человеческой энергии. Идущей от актеров, со сцены и обменивающейся на энергию понимания зрительного зала. Это как любовь — заниматься ею через экран невозможно. Можно, конечно, и так, но любовь это не заменит. Гербарий не может заменить лес. Театр вернется только тогда, когда мы встретимся со зрителем. Вот на это я надеюсь.
— Надо сказать, что некоторые прежние спектакли заиграли вдруг во время карантина новыми красками. Например, ваш моноспектакль «Контрабас» по пьесе Патрика Зюскинда — рассказ об одиночестве человека, запертого в четырех стенах. О том, как переживает вынужденное заточение интеллигент, лишенный навыков социальной коммуникации. И в этом смысле ваш спектакль сегодня смотрится как психотерапия и — парадокс — как знак надежды.