Коллекция. Караван историйЗнаменитости
Нина Дворжецкая: «На «Оттепели» меня назвали пионервожатой»
«Я не ехала на пробы до последнего. Трусила, боялась, что он скажет: «Спасибо большое, Нина, до свидания», — и будет в моей биографии вечная отметка: «Не прошла к Валерию Тодоровскому». Мы, артистки, трепетные очень...»
-Нина, давайте начнем разговор с сериала «Бедные Абрамовичи», который сейчас идет в онлайн-кинотеатре START, где вы играете харизматичную мать главного героя — Бори. Как вы, человек, далекий от цифрового поколения, вообще воспринимаете фильмы не в кинотеатрах и не по телевизору?
— Я ретроградная рухлядь, динозавр, мастодонт... Положа руку на сердце, скажу: когда мне прислали сценарий, и там была отметка «для онлайн-кинотеатра», я подумала: «Ну сценарий мне нравится, идея хорошая, снимусь ради удовольствия, все равно никто не увидит». В моем понимании все смотрят исключительно телевизор. Но мой сын, продвинутый молодой оператор Михаил Дворжецкий, сказал: «Знаешь, мама, ты ничего не понимаешь! Мы-то, молодые, как раз все смотрим на платформах, это ты в отстающих».
В общем, я надеюсь, что зрителям наши «Бедные Абрамовичи» понравятся. Это добрая, веселая, нежная история о большой, трогательной и нелепой еврейской семье, живущей под одной крышей в центре Москвы.
— Чем вам понравился сценарий? Знаю, что вы очень избирательны.
— Сценариев приходит очень много. Я практически все время отказываюсь, потому что все это что-то кошмарное. Нет кино — и это не кино. Не знаю, может, гордыня во мне чрезмерная, но только если в биографии актера есть что-то значимое, то сниматься ради того, чтобы сниматься, не стоит.
Мне не нравится и то, ЧТО предлагают, и то, КАК написан сценарий. Древнемонгольский язык не близок.
— Вы имеет в виду нецензурщину?
— Да... Раньше я считала, что так только грузчики в овощном магазине разговаривают, но теперь оказывается, что так говорят даже дети, если судить по многим сценариям. До рвоты, честное слово... Или присылают какую-то туфтень из жизни муравьев. И это не отражение действительности, а слепок с какой-то серой, скучной, трагической жизни. Не хочу я в таком участвовать и не участвую.
Благо мы живем в продвинутом мире, у меня есть агенты, они не сдаются и время от времени присылают мне на электронную почту сценарии. Так однажды я наткнулась на письмо, где значилось: история о «Бедных Абрамовичах».
Одно название насмешило. И преамбула продюсеров откликнулась, речь шла о том, что сериал познакомит широкую аудиторию с жизнью обычных российских евреев. А поскольку я сама еврейка по папе, мне показалось все это любопытным.
Договорились о встрече с режиссером Илюшей Фарфелем. А я — девушка омерзительно капризная. Помимо требовательности к качеству сценариев, я еще не пишу самопробы. Считаю это издевательством и унижением артиста. Пробы должны быть именно пробами — с профессиональным светом, а не с кольцом блогера, с оператором, а не с телефоном, прислоненным к книжкам. Должны быть грим, костюм и партнеры. И режиссер, и репетиция, где мне должны сказать, чего от меня хотят. Чтобы в кадре я не была Ниной Дворжецкой, а стала бы персонажем.
Как-то приехала пробоваться на роль мамы толстого человека. Я спрашиваю:
— А где партнер?
Выходит молодой человек — ростом мне по пояс, худой, как спичка, и говорит:
— Я вам помогу, подыграю.
От слова «подыгрывать» я взлетаю высоко-высоко в небеса. Я сказала:
— Спасибо большое, до свидания, мне некогда.
Тот человек вовсе не виноват. Само предложение произвело на меня чудовищное впечатление, все это страшное неуважение к актерской профессии. Я ничего не могу сделать с этими людьми, не могу их перевоспитать, я работаю над собой.
Однажды кинорежиссер Стас Назиров позвал меня сниматься в фильме «Старая развалина» без всяких проб. Я купилась и на название — сценарий тогда назывался «Старая рухлядь», и на то, что Стасик сразу сказал: «Никаких проб, снимаешься!»
Так же получилось и с Верой Сторожевой, у которой я снялась в картине «Сдается дом со всеми неудобствами». Вера — это имя в киноиндустрии, на встречу с ней на «Мосфильм» я ехала с замиранием сердца... Текст мне прислали, но я его не учила. Не умею я учить то, чего не понимаю вне контекста. Можно вызубрить, но получится как в школе — «Буря мглою небо кроет...» Это не актерская работа.
Приехала я к Вере и говорю:
— Здравствуйте, вы будете меня пробовать?
— Нет, мы с вами просто поговорим. Рядом будет ходить оператор, не обращайте внимания, нам необходимо сделать запись для канала... — ответила Вера.
Сели беседовать: «Как ваши дети, сколько их у вас? Как в театре?» И все. Меня утвердили.
С Илюшей Фарфелем, режиссером «Бедных Абрамовичей», вышла, на счастье, похожая история. Мы договорились встретиться, я разволновалась: сценарий приглянулся, и я уже что-то фантазировала. Не важно, что я народная артистка Российской Федерации и вообще королева Шантеклера в вопросе проб, мне всегда хочется понравиться режиссеру. Если нравится и сценарий, конечно.
По этому поводу я напялила модные очки известного бренда, непонятно же, будут фотографировать или нет. Мне все-таки 62 года. И хотя я к себе хорошо отношусь, но у меня мешки под глазами! Очки хорошие, только я забыла напрочь, что они на две диоптрии меньше. Села в такси и только тогда поняла, что вижу все будто в дымке. С Илюшей мы поговорили, он рассказал, что хочет показать зрителям быт и традиции евреев. Что такое Ханука, Пурим, зачем обрезание. И все это с юмором. И моя героиня — Дина Марковна, персонаж внятный и объемный.
Все это мне понравилось еще больше, одно я не разобрала в тот день — как Илюша выглядит, поняла только, что парень он молодой. И когда я его увидела второй раз, не узнала, прошла мимо. У меня почему-то все получается комедийно...
— Ваша героиня Дина Марковна — гинеколог с 40-летним стажем. В ней есть черты вашей родной бабушки, которая тоже была врачом и оказала на вас большое влияние?
— Конечно. Бабушка была хирургом-онкологом. Мы не жили в одном доме, но это не важно. У нас в семье была поговорка: «Если бабушка сказала лёв, значит, лёв, а не лев».
Как бабушка решала, так все и делали. Все эти параллели с родной бабушкой стали крутиться в моей голове еще до того, как я узнала, что роль Дины — моя.
В первый съемочный день у меня подкашивались ноги, я безумно нервничала. Я же не снимаюсь из фильма в фильм, у меня нет пресыщения: а, съемки, и ладно. Нет, я сильно волнуюсь: какая группа, какие гримеры, какой оператор. Со всеми надо наладить отношения, познакомиться, притереться. И Илюшу я совсем не знала. Он говорил с легким акцентом, и я не знала почему.
Это уже позже выяснилось, что русский язык он начал учить недавно. Что он наш, рожденный в «эсесесере», увезенный еще ребенком в Израиль.
Видимо, родители говорили по-русски, потому что речь он понимает, хотя некоторые слова приходилось объяснять.
Илюша работал профессионально. У него в планшете было все — и раскадровка, и референсы. Причем все пояснения написаны по-английски. Он образованный человек, и снимал не от фонаря, а с полным пониманием того, что делает. И Гера Сандлер, наше достояние и моя любовь, сыгравший Борю Абрамовича, тоже профессионал высокого уровня и человек эрудированный. Гера тоже «мейд ин СССР» — его тоже увезли в Израиль еще мальчишкой. Говорит на русском без акцента, знает иврит, идиш. Он помогал с произношением Хаиму — Семену Стругачеву. Они и пели, и какие-то обряды совершали, Герка все это знает.
— Нина, вы сказали, что если в послужном списке актера есть значимые работы, которыми он гордится, лучше в ерунде не сниматься. Какими работами вы лично гордитесь?
— «Оттепелью» в первую очередь. Фильм замечательный! Он снят десять лет назад, его часто показывают по телевизору, нередко ко мне подходят люди и благодарят за роль Регины Марковны, в такие моменты самооценка повышается. Но нет такого: о, как шикарно я сыграла!
Еще я люблю «Мурку», свою Цилю Центнер. Эта роль мне нравится даже больше, потому что там, на мой взгляд, более серьезная актерская работа. У меня вахтанговская школа за плечами, я с удовольствием прохожу как актриса любые трансформации. В «Мурке» мне было непросто, поэтому интересно.
— Это случайное совпадение, что у двух ваших героинь — из «Оттепели» и «Бедных Абрамовичей» — отчество одно и то же, обе Марковны?
— Это не первый раз, еще несколько моих героинь, какие-то судьи и кто-то еще, были Марковны. Случается, что в жизни кто-то звонит по телефону и говорит: «Здравствуйте, Нина Марковна». Я шучу по этому поводу, что все мои героини, видимо, от одного отца Марка.
— Чем запомнились съемки в «Оттепели» и работа с Валерием Тодоровским?
— Я не ехала на пробы до последнего. Трусила, боялась, что он скажет: «Спасибо большое, Нина, до свидания», — и будет в моей биографии вечная отметка: «Не прошла к Валерию Тодоровскому». Мы, артистки, очень трепетные...
Однажды мои агенты сказали: «Нина, слушай, ну возьми себя в руки, сам Тодоровский тебя приглашает, причем уже не раз от него звонили. И нам приходится врать, что тебя нет в городе. Ну сколько можно!» Так наконец состоялась наша встреча, и я попала в «Оттепель».
— Без ненавистных вам проб или тут вы сделали исключение?
— У Валерия Петровича пробы были с незнакомым мне актером, эту роль потом Павел Деревянко сыграл. Я очень сильно нервничала, думала: «Ой, как страшно, не буду вообще ничего играть, просто скажу текст, и все. Не возьмут — поеду плакать домой».
С таким настроем и приехала. Причем выглядела красавицей — ресницы, тени, прическа. И тут гример говорит: «Ну, пойдемте умываться». У меня шок и ступор: а как же красота?!
Моя героиня Регина Марковна, помреж на съемочной площадке, весь фильм проходила с «бараном» на голове. Иногда ее укладывали, красили. С гримерами в те смены шутили: мы сегодня как Татьяна Доронина!