Не устал, но ухожу
«Дворец»: Роман Полански встречает конец света и прощается
В российский прокат выходит «Дворец» Романа Полански. Новогодний капустник 90-летнего классика выполнен по всем законам жанра: толпа любимых артистов в карнавальных нарядах и на пике своей комедийной формы пышет энтузиазмом, но разменивает его на плоские остроты, все более похабные по мере приближения к финальному утреннему похмелью. Алексей Васильев вспоминает эпоху великих загулов и разбирается, почему именно в декорациях Нового года–2000 Полански решил попрощаться с кино.
В Швейцарских Альпах есть местечко Гштад, известное своим горнолыжным курортом, виллой, где была задушена вдова Кандинского, и огромным отелем «Дворец», Le Palace, где в прежние, более нарядные времена любили проветриться принц Чарльз, Элизабет Тейлор, Майкл Джексон, Маргарет Тэтчер. И Роман Полански, который вот уже на протяжении полувека, с тех пор как стал для Голливуда изгнанником, всем прочим европейским пристанищам предпочитает это. Маленький, взъерошенный и юркий, режиссер «Ребенка Розмари» и «Китайского квартала» и сегодня производит впечатление живчика. Однако и с паспортом не пошутишь, а паспорт утверждает, что Полански 90 лет: возраст, когда пристало бы составить завещание, а в случае великого художника, каковым Полански безусловно является,— поделиться с потомками какой-то главной мудростью и, если повезет, радостью, какой научила жизнь.
Другой режиссер со столь же безукоризненным кинематографическим швом, как у Поланского, Кубрик, самым последним словом в своем самом последнем фильме («С широко закрытыми глазами», 1999) сделал слово «fuck» — первая тогдашняя красавица Николь Кидман так отвечала на вопрос тогдашнего своего мужа Тома Круза, волновавший, впрочем, и Чернышевского: «Что делать?» И хоть фильм вышел так себе, урок он преподал дельный.
Полански тоже припас подарок что надо: встречу Нового года в миллионерском многоэтажном шале. И не какого-нибудь, а 2000-го. И дело тут не в смене века, не в магии обнуления, которая по-разному беспокоит в фильме многих постояльцев. Важнее, что конец 1990-х и первая половина нулевых были одним из самых зрелищных загулов в истории XX века, когда диско совершило апгрейд, люди, невзирая на СПИД, проявляли живейший интерес друг к другу, Lamborghini выкрасили новую модель в ярко-оранжевый, порноиндустрия снова начала набирать обороты, а главное — никто не просыхал, и если похмелье и провоцировало истерию, то разве что модную — а тогдашняя мода сегодня сойдет разве что для фигуристов и цирковых гимнастов. Из всех прежних загулов этот казался еще и наиболее безобидным — потому как не закончился же мировой войной, как бель эпок, или приходом нацизма, как Веймарская республика, или баррикадами в Париже и танками в Праге, как всеобщее братание и экономический бум 1960-х, или перепугавшей мир до чертиков ядерной конфронтацией, сменившей десятилетие «ночей в стиле буги».
Так нам тогда казалось. До чего мир скукожился после того нашего загула, вы и сами теперь прекрасно видите. Первая из любимых игрушек, которую выхватили у нас буквально изо рта, стала сигарета — аксессуар, без которого персонажи «Дворца» просто не выступают. Крестовый поход против курения начался после событий 11 сентября. Хотя Полански, кажется, видится иная триггерная дата, судя по тому, как настойчиво он вводит в фильм телевизионное обращение Бориса Ельцина, снимающего с себя полномочия. Из российской прокатной версии оказалось удалено новогоднее поздравление 47-летнего Владимира Путина — хотя я лично не понимаю почему. В фильме как раз весьма ехидно показан контраст между унылыми фольклорными танцами новогоднего швейцарского телевидения — и нашей сенсационной праздничной программой, где под гирляндами и елками отрекается старый президент, под бой курантов появляется новый и. о. Следом, если кто помнит, пошла Пугачева с номером «Снова будем грешить мы и каяться,