Театр, творчество — это понятие сокровенное, интимное, почти семейное

Караван историйКультура

Владимир Урин: «Большой театр — это империя!»

Беседовала Инна Фомина

Фото: Илья Питалев/РИА Новости

юбой наш спектакль идет под оркестр: от пятидесяти человек до ста и больше. Плюс может быть дополнительный оркестр на сцене. Хор — до ста вокалистов. Практически в любом масштабном спектакле участвует миманс — до шестидесяти человек, а если еще детский хор присоединится! В итоге на сцене и в оркестровой яме бывает от двухсот до четырехсот человек", — рассказывает генеральный директор Большого театра России Владимир Урин.

— Владимир Георгиевич, в июле будет десять лет, как вас распоряжением председателя правительства назначили генеральным директором Государственного академического Большого театра. А насколько ГАБТ большой в буквальном смысле этого слова? Например, сколько людей в нем работает?

— Три тысячи четыреста человек. Пять лет было чуть меньше. Но в 2018-м у нас появилась третья сцена — Камерная имени Бориса Александровича Покровского. Коллектив Камерного театра вошел в труппу Большого. Вот штат и увеличился.

— Значит, у вас теперь три здания?

— Нет, это сцен у нас три. А зданий, объектов недвижимости, свыше пятидесяти. Только в районе Театральной площади семь объектов. Историческая и Новая сцены, между ними — новое репетиционно-административное здание, дом Хомякова...

Большой театр, 2015 год. Фото: Sachkv/Creative Commons Attribution-share Alike 4.0 International License

— Какой такой дом Хомякова?

— Старинный дом Хомяковых — особняк в Копьевском переулке, сразу за историческим зданием, там у нас репетиционные залы. Плюс административный корпус над входом в метро «Охотный Ряд». По соседству — поликлиника, детский сад, база отдыха в Серебряном Бору. На Кузнецком Мосту апартаменты для артистов, которые приезжают выступать в Большом; складские помещения на шоссе Энтузиастов, там же современный комплекс мастерских, где могут изготовить все, что нужно для сцены: декорации, бутафорию, костюмы, обувь.

— Почему там, а не в самом театре?

— В театре просто нет площадей, чтобы разместить такие колоссальные объемы. Декорации хранятся в специальных сетках, по мере надобности их привозят на конкретные спектакли (постановки у нас обычно идут «серией»: одно название показываем со вторника по воскресенье). Декорации текущего репертуара хранятся на шоссе Энтузиастов. Но есть целый ряд постановок, которых в данный момент нет в афише, однако они являются настоящим богатством Большого и декорации для них мы сохраняем в контейнерах в другом месте. Я рассказал о новых мастерских. Но у нас еще есть и «старые» — здание на Большой Дмитровке за Советом Федерации. Сейчас заканчивается реконструкция, и летом, я надеюсь, мы уже точно въедем туда. Еще там разместится типография, в которой будем ежедневно печатать программки, буклеты и другую необходимую продукцию, плюс фитнес-центр для артистов с современным оборудованием, сауной.

— Впечатляющая картина! И судя по всему, вы не собираетесь останавливаться на достигнутом. Имею в виду грядущую реконструкцию Камерной сцены на Никольской. У этого здания потрясающая история. В XIX веке в нем находился «Славянский базар», где останавливались Чехов и Чайковский, а в ресторане произошла знаменательная встреча Станиславского и Немировича-Данченко, положившая начало МХАТу. В 1993 году в здании случился крупный пожар, но уже в 1997-м туда переехал Театр Покровского. А с 2018 года — это составная часть Большого: тут идут оперные спектакли, выпускаются премьеры...

— Наш проект масштабной реконструкции Камерной сцены уже прошел экспертизу. И мы надеялись, что в этом году начнем стройку. Но в связи с сегодняшней ситуацией пришлось сроки перенести, возможно, на 2025—2026 годы. Реконструкция будет серьезная. Увеличатся и зал, и оркестровая яма.

— Возможно ли, что после реконструкции Камерной сцены Большой будет на ней и балеты показывать?

— Использовать будущую Камерную сцену в качестве площадки для разовых балетных показов или гастролей, наверное, возможно. Ведь после ремонта сцена там будет практически равна по размеру нашей Новой сцене. Но делать эту площадку местом, где регулярно будет идти наш балетный репертуар — вряд ли. Ведь для танцевального спектакля необходима не только подходящая сцена, но и репетиционные залы, другие специальные помещения. Наконец нужна сама труппа. А сегодня наш балетный коллектив, дай бог, чтобы обеспечивал каждодневные показы спектаклей на двух сценах — Исторической и Новой. Да и творческие задачи сцены на Никольской все-таки другие и связаны с оперой.

— Камерная сцена в любом случае подразумевает небольшие масштабы постановок. А сколько артистов обычно участвует в спектаклях на Исторической или Новой сценах?

— Давайте посчитаем. Любой наш спектакль идет под оркестр: от пятидесяти человек до ста и больше. Плюс может быть дополнительный оркестр на сцене. Хор — до ста вокалистов. Практически в любом масштабном спектакле участвует миманс — до шестидесяти человек, а если еще детский хор присоединится! В итоге на сцене и в оркестровой яме бывает от двухсот до четырехсот человек.

— А еще в ваших спектаклях иногда участвуют животные: ослик и лошадка в «Дон Кихоте», лошади в «Царской невесте» и «Борисе Годунове», голуби и собаки в «Травиате»...

— Да, и такие «артисты» у нас выступают. Но вернемся к людям: 200—300—400 артистов, о которых я упомянул, это те, кого зритель видит или слышит. Но есть сотни человек, которые за кулисами создают это чудо, которое называется «театральный спектакль»: монтировщики, машинисты сцены, гримеры, костюмеры, реквизиторы, режиссеры, которые ведут постановку. В драматическом театре спектакль могут обслуживать 15—20 человек, а в музыкальном — технические службы в разы больше.

В Большом — громадные масштабы, и, к примеру, один-два осветителя на нашей гигантской сцене ничего сделать просто не смогут. Десятки, сотни людей нужны, чтобы все вовремя открывалось, закрывалось, передвигалось, светилось, звучало, чтобы все делалось в четком соответствии с партитурой композитора и с замыслами режиссера и хореографа. Большой театр — это такой серьезный механизм, в котором, чтобы все получилось, люди должны работать очень слаженно, вместе!

Историческая сцена. Фото: Дамир Юсупов/Пресс-служба Большого театра

— После перечисленного вами хочется назвать Большой театр империей — такой у вас размах!

— Да, Большой — это империя. По масштабам с нами ни один театр России или мира не сравнится. Чаще всего труппы счастливы, когда обладают одним театральным зданием. Большой разросся за без малого 250 лет своего существования (юбилей будем отмечать в 2026 году) в такую мощнейшую театральную империю. В этих невероятных масштабах есть свои безусловные плюсы, но и свои безусловные минусы.

— Про плюсы понятно, а минусы-то какие?

— Театр, творчество — это понятие сокровенное, интимное, почти семейное. И в этой семье, в этом доме рождаются дети — спектакли, которые либо потрясают зрителя, либо оставляют его равнодушным. Всякий раз, когда театр приобретает большие масштабы, когда выпуск новых названий и их прокат ставится «на поток», исчезает индивидуальность театра, его творческое лицо. А ведь театр — это не здание, пусть самое современное, а прежде всего творчество, создание спектакля, причем с непредсказуемым результатом. Можем все математически просчитать: взять хорошее классическое произведение, пригласить замечательную постановочную команду, сделать гениальный кастинг, когда артисты — лучше некуда. А в результате спектакль не получится.

— Какие работы Большого можете назвать неудачными?

— Никогда не даю никаких оценок — ни тому, что происходит в Большом театре, ни тому, что делается в других театрах. Как бы меня ни пытали! Внутри театра, между коллегами оценки, конечно же, озвучиваю. И эти отзывы иногда бывают гораздо жестче тех, что пишут о спектаклях самые недоброжелательные критики. Но все это я говорю внутри театра. А «вовне» оценок не даю, как раз из-за того, что театр — это семья. А вопросы семейные надо решать между собой. Я — живой человек, мне может что-то или кто-то не нравиться. У Большого особое положение, статус, поэтому не могу публично раздавать оценки.

Фото: Дамир Юсупов/Пресс-служба Большого театра

— Вы не выносите сор из семьи. Но критики любят обсуждать, что у вас происходит. То Волочкова вновь судится с Большим, то вы решили запретить премьеру балета «Нуреев». Может, такие публикации, скандалы, сплетни приносят театру пользу, повышая интерес к нему?

— Такая популярность Большому театру, на мой взгляд, не нужна, это моя принципиальная позиция. И, к слову, для прессы мы стараемся быть открытыми: считаю, что с журналистами надо встречаться, объяснять ситуацию, нашу позицию. Практически на все вопросы, которые задают СМИ, надо отвечать. Ну, за исключением уж совсем глупых типа «Как купить билет на «Щелкунчик»?» Он возникает каждый год, когда начинаются продажи на этот популярнейший спектакль. И журналисты пытаются задавать его вновь и вновь, хотя для ответа на него достаточно лишь внимательно прочитать правила продажи билетов в Большой. Но журналисты, прежде чем делать «горячий» сюжет, часто даже не заходят на наш сайт...

Мир театра, околотеатральный мир вообще очень сложный организм. Тут сталкиваются интересы громадного числа людей. Это и мир артистов Большого, в том числе очень известных, и мир людей, которые трудились у нас в свое время, а сейчас не работают. Это мир зрителей. Мир прессы, который раньше был достаточно профессиональным и глубоко разбирал спектакли, а сейчас во многом превратился в светскую хронику, в околотеатральные сплетни.

Да, сегодня о творчестве Большого, помимо специализированных театральных журналов, пишут не более двух-трех изданий. Все остальные не анализируют постановки, исполнение, а ищут что-то жареное. Один журналист высосал из пальца «сенсацию», и тут же в раздувание ситуации включается целый ряд сил, кланов, интересов. Большой театр в этом смысле слишком лакомый кусок. И я понимаю почему. В прессе сейчас работает экономический механизм, основанный на рейтингах. А что дает рейтинг? Скандал! А на чем делают скандал? На громком имени, бренде. Большой, безусловно, бренд. Вот и ищут вокруг нас что-то сенсационное. Несколько раз писали, что я попал в больницу и уже умираю, хотя я всего лишь планово лег в клинику на обследование.

— Кто те люди, что пишут эти недоброжелательные вещи?

— Разные. Например, есть человек, который за последние девять с половиной лет ничего хорошего про нас не написал — ровно с тех самых пор, как сам ушел из Большого. Да, он здесь работал, с его точки зрения, тогда было великое время Большого, хотя те заслуги, которые он себе приписывает, чаще всего к нему не имели отношения. А вот все, что происходит в ГАБТе сегодня, его не устраивает. «Приложит» в интернете театр и получает от этого большое удовольствие. Вместо реального профессионального анализа спектаклей — сбор сплетен, каких только возможно...

Впрочем, состояние театральной критики — это только часть общей болезни, которой страдает наше театральное сообщество. Сегодня у большинства трупп нет художественных лидеров, внятной творческой программы. Такой, какая была в свое время, когда у театра Любимова было свое лицо, у Волчек — свое, у Гончарова — свое, у Товстоногова — свое, у Акимова — свое. То же самое происходит и в критике. В 60—80-е годы была эпоха великих театральных критиков, говорю это как человек с дипломом театроведа. Сейчас произошло очень серьезное снижение профессионального уровня...

Уверен, что театр должен делать все возможное в общении со СМИ, чтобы максимально доносить реальную информацию и максимально снимать дутые сенсации. Ну, сколько можно писать, что Волочкова судится с Большим театром...

— Как, опять?!

— Опять...

— Какой момент за эти годы стал для вас самым драматичным? Может, ситуация с постановкой балета «Нуреев»?

— Нет. Самой драматичной ситуацией за эти девять с половиной лет — и в моей жизни, и в жизни всего театра — стала гибель артиста миманса в октябре 2021 года. Во время оперы «Садко» он попал под опускающуюся тяжелую декорацию и умер. Спектакль остановили и доигрывать не стали. В тот вечер я только уехал из театра и вдруг звонок — произошла такая трагедия. Я тут же, естественно, вернулся...

Ничего страшнее той ситуации не было, как с точки зрения самого факта гибели нашего товарища, так и с точки зрения той ситуации, которая сразу возникла внутри коллектива. В театре всегда есть и те, кто поддерживает руководство, и те, кто не очень позитивно к нему относится, — это абсолютно нормально. Но когда в такой ситуации сразу начали кого-то обвинять, вот что очень тяжело.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Светлана Немоляева: Светлана Немоляева:

Наша судьба была предопределена

Коллекция. Караван историй
«К Мии отношусь с трепетом, а Дэвидом кручу»: Влад Соколовский разоткровенничался о детях от разных женщин «К Мии отношусь с трепетом, а Дэвидом кручу»: Влад Соколовский разоткровенничался о детях от разных женщин

Влад Соколовский объяснил, почему по-разному общается с сыном и дочерью

VOICE
Ольга Лерман: «Берегите родных вашему сердцу и душе людей. А все остальное можно пережить» Ольга Лерман: «Берегите родных вашему сердцу и душе людей. А все остальное можно пережить»

Было странно сидеть без работы и участвовать в основном в массовых сценах

Коллекция. Караван историй
Шаг в будущее Шаг в будущее

Предпрофессиональное образование: что нужно знать школьникам и их родителям?

Лиза
Валерия Ланская: «На первом месте — дети. На втором — отношения мужчины и женщины. И на третьем месте — карьера» Валерия Ланская: «На первом месте — дети. На втором — отношения мужчины и женщины. И на третьем месте — карьера»

Я тогда шла по улице и думала: «Ну все, теперь я другой человек»

Караван историй
Почему не стоит разрешать собаке спать в вашей кровати: 5 причин Почему не стоит разрешать собаке спать в вашей кровати: 5 причин

5 причин, почему не стоит пускать собаку в вашу постель

ТехИнсайдер
Я хочу, чтобы меня любили Я хочу, чтобы меня любили

Быть любимыми – это условие выживания, потому что любовь – не просто чувство

Psychologies
Почему можно оживить замороженных лягушек, но не людей? Почему можно оживить замороженных лягушек, но не людей?

Как лягушкам удается возвращаться к жизни после «превращения в ледышки»?

ТехИнсайдер
Нина Дорошина. Не советская девочка с балетной походкой Нина Дорошина. Не советская девочка с балетной походкой

В Дорошиной никогда не было ни зависти, ни каких-либо понятий о конкуренции

Коллекция. Караван историй
Новое русское бьюти: кто сейчас формирует отечественную индустрию косметики Новое русское бьюти: кто сейчас формирует отечественную индустрию косметики

На российском рынке косметики произошли значительные изменения

Forbes
Наталия Селиверстова: «Олег Павлович Табаков всегда говорил, что нервы у артиста должны быть железные» Наталия Селиверстова: «Олег Павлович Табаков всегда говорил, что нервы у артиста должны быть железные»

Артисты драмы — люди действия. Так нас учили великие педагоги: решил — делай!

Коллекция. Караван историй
Что такое дорамы и чем они отличаются от остальных сериалов? Что такое дорамы и чем они отличаются от остальных сериалов?

Небольшой экскурс во вселенную японских и корейских сериалов

Maxim
«Коллаборации выгодны всем»: шеф-повар Роман Киселев о трендах ресторанной индустрии «Коллаборации выгодны всем»: шеф-повар Роман Киселев о трендах ресторанной индустрии

Зачем шеф-поварам нужна творческая свобода и зачем объединяются специалисты

Forbes
Йога помогла девушке справиться с опытом изнасилования. Трагичная история Йога помогла девушке справиться с опытом изнасилования. Трагичная история

Девушка нашла необычный способ для преодоления травматичного опыта

ТехИнсайдер
«Радость науки» «Радость науки»

Важнейшие основы рационального мышления

N+1
Учить всему всех всеми Учить всему всех всеми

Нарастающее усложнение современного мира — это системный вызов образованию

Наука
Сколько цветов принято дарить девушке и как сделать это правильно Сколько цветов принято дарить девушке и как сделать это правильно

Изучаем нормы цветочного этикета

Maxim
Брюс всемогущий: как Брюс Уиллис стал «своим парнем» с экрана и постепенно исчез с него Брюс всемогущий: как Брюс Уиллис стал «своим парнем» с экрана и постепенно исчез с него

Вспоминаем яркую карьеру Уиллиса и рассказываем, как Джон Макклейн сдал пост

Правила жизни
10 женщин, возглавляющих IT-подразделения в крупнейших международных компаниях 10 женщин, возглавляющих IT-подразделения в крупнейших международных компаниях

Список самых перспективных директоров по информационным технологиям

Forbes
История Миры Мурати, которая работает в OpenAI и участвовала в создании ChatGPT История Миры Мурати, которая работает в OpenAI и участвовала в создании ChatGPT

Карьера Миры Мурати в мире высоких технологий

Forbes
Почему вот здесь «стреляет» Почему вот здесь «стреляет»

Легко ли распознать защемление седалищного нерва и что с этим делать

Лиза
И хочется, и надо, но лень не дает... И хочется, и надо, но лень не дает...

14 нескучных мотиваций для похудения

Лиза
Физика в НИИ Черногорье Физика в НИИ Черногорье

Большой и подробный разбор досок из Black Mesa — ремейка оригинального Half-Life

N+1
8 бьюти-советов твоих лучших подруг, от которых косметологи в ужасе 8 бьюти-советов твоих лучших подруг, от которых косметологи в ужасе

Стоит ли прислушиваться к чужим советам о том, как добиться идеальной кожи?

Лиза
Андрей Ургант: «Если бы мне досталась такая роль, как у мамы в «Белорусском вокзале», мог бы с полным правом утверждать: я не зря снимался» Андрей Ургант: «Если бы мне досталась такая роль, как у мамы в «Белорусском вокзале», мог бы с полным правом утверждать: я не зря снимался»

По-прежнему смотрю наше кино, причем советское — неповторимое, непостижимое

Коллекция. Караван историй
Юлия Немчина Юлия Немчина

Интервью с управляющим директором ГК «Рики» Юлией Немчиной

Собака.ru
Не только гладить вещи: 7 удивительных лайфхаков с утюгом — вы будете поражены! Не только гладить вещи: 7 удивительных лайфхаков с утюгом — вы будете поражены!

Рассказываем, как извлечь бо́льшую выгоду из обычного утюга

ТехИнсайдер
Геотермальная энергетика — от горячих источников до глубинных горячих пород Геотермальная энергетика — от горячих источников до глубинных горячих пород

Заставить работать глубинное тепло Земли непросто и дорого, но затраты окупаются

Наука
«Midjourney — революция, сравнимая с изобретением фотографии». Интервью с экспертом в области цифровых технологий Львом Мановичем «Midjourney — революция, сравнимая с изобретением фотографии». Интервью с экспертом в области цифровых технологий Львом Мановичем

Вытеснит ли искусственный интеллект художников, фотографов и дизайнеров?

Правила жизни
Да будет свет! Да будет свет!

Как сделать темную комнату светлее и уютнее? Несколько секретов

Лиза
Открыть в приложении