Кирилл Зайцев: «Мама сказала: «У актеров такая трудная судьба, давай все-таки моряком»
«Многое почерпнул из книги «Спецназ «Альфа»: дела и люди», которую перечитал не один раз. Я же понимал, что мне, как зрителю, любопытно было бы узнать, какими спецсредствами пользовались альфовцы. Говорил режиссеру: «Тимур, слушай, там у них есть какие-то ножи, которые стреляют. Это же интересно, это как в фильмах про Джеймса Бонда, нам стоит их показать. Круто выглядит, как портфель-дипломат в момент трансформируется в автомат». И что-то из спецсредств нам продемонстрировать разрешили...»
— Кирилл Андреевич, в вышедшем на экраны фильме «Командир» вы сыграли легендарного руководителя группы «Альфа». Чем вас привлек проект?
— Когда я познакомился со сценарием, то увидел в нем большой потенциал. Фильм основан на реальных событиях, а это всегда способствует быстрому эмоциональному подключению. Уже по сценарию я понимал, что будет интересная психологическая дуэль между моим героем и главарем террористов, дуэль, в которой ты не имеешь права ошибиться, потому что на кону стоят жизни детей. В основе ленты — история спасения заложников из захваченного террористами автобуса в 1988 году в городе Орджоникидзе. Тогда автобус с возвращавшимися после экскурсии детьми захватила банда Якшиянца. Помните, в свое время об этом уже сняли фильм «Взбесившийся автобус»?
— Как не помнить, если роль Якшиянца сыграл мой одноклассник, а ныне народный артист России Игорь Бочкин.
— Видите как. По мне, «Взбесившийся автобус» получился фильмом в большей степени о Якшиянце (в фильме героя зовут Павел Мелкоянц), потому что этот персонаж занимает основное время на экране, по ходу ленты мы узнаем его историю: как, ввиду каких обстоятельств он решился захватить заложников. А подлинными героями той истории были бойцы группы «Альфа» во главе с легендарным командиром Геннадием Николаевичем Зайцевым. До какого-то времени это военное подразделение Комитета государственной безопасности было секретным, мы не знали имен настоящих героев. Имя Геннадия Николаевича тоже нигде не упоминалось — именно он около семи часов вел переговоры с террористом. И нашу картину с полным правом можно было бы назвать «Переговорщик». Разговор был трудным, приходилось постоянно торговаться за жизни детей, хотя возможность штурма была изначально — сотрудники «Альфы» стояли везде. Но это была не шахматная игра. Если в шахматах у игрока есть возможность отдать фигуру, сделать размен и в итоге выиграть, то здесь такая возможность была исключена, потому что дело касалось жизни детей. И это прекрасно понимал и главарь террористов: «Дети — наша валюта, гарантия нашей безопасности. Если мы их отдадим, умрем».
— Как вы готовились к роли?
— Несколько раз встречался с Геннадием Николаевичем Зайцевым. Общаясь с ним, получил бесценные знания и впечатления от его личности. Когда рассказывал ему о себе, о том, что я окончил мореходную академию и так далее, у меня было полное ощущение, что он уже ознакомился с моим личным делом. Уж извините, структура такая.
Ездил и в центр «Альфа», расспрашивал сотрудников об их деятельности. Я в фильме не только главный герой, но и креативный продюсер, так как в какой-то момент мои творческие идеи и предложения начали превышать актерские полномочия. Но если мы и создавали какие-то детали, то непременно согласовывали их с Геннадием Николаевичем.
Многое почерпнул из его книги «Спецназ «Альфа»: дела и люди», которую я перечитал не один раз. Я же понимал, что мне, как зрителю, любопытно было бы узнать, какими спецсредствами пользовались альфовцы. Говорил режиссеру: «Тимур, слушай, там у них есть какие-то ножи, которые стреляют. Это же интересно, это как в фильмах про Джеймса Бонда, нам стоит их показать. Круто выглядит, как портфель-дипломат в момент трансформируется в автомат». И что-то из спецсредств нам продемонстрировать разрешили.
«Командир» — не чистой воды боевик, у нас получился фильм необычного формата. Первая его половина — это большая экспозиция в прошлое, где мы рассказываем, что героями не рождаются, героями становятся, показываем, как проходило суровое детство Зайцева на Урале, как он служил в кремлевском полку, как нашел любовь, которую пронес через всю свою жизнь. То есть мы рассказываем об истоках, о периоде формирования и становления личности нашего героя.
— Насколько по-актерски сложно играть положительного героя, сделать так, чтобы зрители прониклись к нему симпатией?
— Да, вы правы. Есть свои сложности. У актеров, играющих отрицательных персонажей, всегда есть четкая цель и мотивация, она зачастую в чем-то яснее, чем у положительного героя. Иногда бывает, что мерзавец и негодяй смотрится на экране ярче и харизматичнее, потому что понятны его стремления, а положительный персонаж какой-то уж больно неправдоподобно хороший. Когда Геннадий Николаевич Зайцев прочитал первый вариант сценария, сказал: «Не надо это снимать, история получилась слащавой, герой у вас какой-то уж больно правильный».
И у меня сложилось такое же впечатление. Когда мы разговаривали с режиссером, благо у нас была творческая атмосфера на площадке, я убеждал Тимура: «Понимаешь, это же не робот, не терминатор, а человек со своими слабостями». Если на пути героя в реальной жизни существовало препятствие, которое пришлось преодолевать, его нужно показать. А оно существовало. Геннадий Николаевич страдал от радикулита, приступы которого сильно обострялись, особенно в стрессовых ситуациях. И нам удалось протянуть историю этого недуга через весь сюжет, от того, как герой надорвал спину еще в детстве, до момента, когда ему предложили возглавить военное подразделение, а он отказывался: «Как я буду руководить спецподразделением, если сам не смогу бегать вместе с бойцами с автоматом?» Мы насыщали образ такими житейскими подробностями, чтобы в итоге перед зрителями предстал живой человек, а не супермен.
Факт остается фактом: во время операций, которые проводил Геннадий Николаевич, ни один из заложников не пострадал. И более того, не было ни одной потери личного состава. Это действительно производит сильное впечатление! Плюс я не знаю ни одного другого командира, которого бы бойцы за глаза называли «папой»!
Когда я спрашивал: «Геннадий Николаевич, а в чем заключалась ваша ежедневная работа?», он отвечал: «Я приходил рано, вызывал к себе кого-то и начинал его расспрашивать обо всем, чтобы досконально узнать личный состав, выявить слабые и сильные стороны каждого». Поэтому впоследствии он посылал на задание не абы кого, а конкретного человека, понимая: именно этот боец лучше всего подходит для решения поставленной задачи. Святая обязанность командира — выполнить боевую задачу и сохранить личный состав.
— Герои замечательного фильма о летчицах Великой Отечественной «Воздух» задаются вопросом: что важнее — человек или Родина? Они приходят в авиаполк с мыслью, что важнее Родина, а потом все больше и больше убеждаются в том, насколько важен человек. Как бы ответили вы?
— Скажу так. Человек, конечно, вправе делать что угодно, мы живем в свободном обществе. Он может продавать свой талант, себя, но нельзя продавать и предавать Родину. Это мое мнение.
— Вы сыграли почти в трех десятках фильмов. Что непременно должно быть в проекте, чтобы вы согласились сниматься?
— Должна быть роль и какая-то человеческая история, где я бы понимал, что играю. Если выражаться военным языком (все-таки говорим о фильме «Командир»), есть задачи, которые может выполнить и рядовой. Иногда читаю присланный агентом сценарий и вижу: на эту роль можно взять любого начинающего актера, для него это будет хороший старт. А для меня здесь нет ничего по-актерски привлекательного. Я ищу истории, где есть сильные душевные потрясения, которые интересно было бы сыграть, когда требуется пойти на какой-то эксперимент над собой и когда роль становится для тебя вызовом: получится или не получится?
Когда предлагали сниматься в «Движении вверх», я задавался вопросом: «Получится у меня сыграть одного из великих советских баскетболистов, стану ли я убедительным для тех, кто видел легендарный матч с американцами, в котором наша команда победила, не отвернутся ли эти люди от экрана?» В итоге для меня высшей похвалой стали слова знаменитого тренера Владимира Гомельского, сказавшего, что у меня бросок, как у Сергея Белова. Но такое дается только погружением в материал и любовью к теме.