Копия
В серии рассказов «Копия», написанных специально для GRAZIA, обладательница премии «Ясная Поляна» Музея-усадьбы Л.Н. Толстого и Samsung Electronics, ищет ответ на вопрос, являются ли люди послушными копиями бога или свободными авторами нашего мира.
«Человек вечен не сам по себе, а как звено в цепи поколений, как необходимая передача, без которой эта цепь порвется». Евгений Чижов, «Перевод с подстрочника»
Творец
Говорят, Господь сотворил человека, по Образу Своему и Подобию, человек же, повторил процесс этот творческий, сотворив себя сотворившего по образу и подобию своему.
Петр Васильевич Упокоенко в Бога веровал, соблюдал посты, ходил в Храм и в прихрамовом магазинчике, прикрывая просторной спиною ящик благотворительный, отсчитывал несколько медных денюшек, подавая Богу на чай.
Упокоенко веровал истово и во всем своему Создателю доверял: все, хотя и творилось в мире Божьею волею, только воля та была Петр Васильичу помогать.
Бог был всемогущей копией Упокоенко и Петром Васильичем созданный, был к создавшему справедлив. Он помог Упокоенко получить хороший кредит и извел кредитодавателя, истребил начальника неугодного, тещу и собачку жены… Затопил во гневе неистовом соседа по рекреации и испепелил возведенный старшим братом Петра Васильича чересчур роскошный коттедж. Бог карал неприятелей Упокоенко, Бог внимал Упокоенко, Бог был вслушлив и исполнителен, словом, был.
Лишь в одном желании отказал своему создателю Бог, по образу Упокоенко скроенный: под венец всего, что Им было для Петра Васильевича исполнено, истребил его самого.
Копиист
Ранним утром, числа прошедшего, и для всякого из нас безвозвратного, некий Николай Васильевич Скобочкин, человек пока несемейный, но семейного счастья жаждущий, сбросил легким пальца движением с экрана телефона мобильного будящую к жизни мелодию, отвернулся от солнца встающего и уснул. Но другой Николай Васильевич, антипод его, его образ желаемый, но еще не совсем достигнутый, этот – встал, и, преодолев в самом себе сопротивление человека спящего, одеялом от предстоящего надежно укрытого, произвел приседания-умывания и отправился в жизнь. Ибо в жизнь отправляется каждый Скобочкин, что торопится; впрочем, может быть, равно жив и тот Скобочкин, что лежит.
Образ и подобие Гомо-лучшего, Николай Васильича превзошедшего, в этот день, весенний и радостный, познакомился на остановке троллейбусной с замечательной женщиной, тем же вечером Скобочкин встретился с ней.
То была та самая, искомая женщина! И она понимала Николая Васильича с полуслова… Пили кофе, заказали ликер, морожное и гуляли до позднего вечера. Посидели на лавочке, наблюдая на Патриарших кружение и зеркальное в воде отражение лебедей.
Опадала черемуха, майский дух столичного воскресения провоцировал..., и наш Скобочкин, не решившись на большее, на прощание этой женщине нежно руку пожал. Он летел вниз по лестнице станции «Маяковская» и подпрыгивал вверх на «Народного», он парил в вечернем весеннем воздухе… Он нашел ее! Он любил!
В этом замечательном настроении Николай наш Васильевич возвратился домой, не поужинав, ибо нет, совсем не хотелось есть! Записал в дневник, что счастлив до небывалого, обведя загогулиной в форме сердца, стрелой пронзенного, имя этой своей единственной, лег в постель, провалившись в счастливое забытье.
В утро же, затем наступившее, у нашего Николай Васильича даже мысли не было хоть секунды из дня грядущего прозевать. Он вскочил! Подлетел! Воспарил над собою самим, без сопротивления всякого сделал гимнастику, в предвкушении встречи, назначенной вчера вечером, поскорее сел завтракать и за завтраком открыл свой дневник…
В дневнике его, его образом и подобием, его копией, что иной раз превосходит и подлинник, с датой дня безвозвратно прошедшего, дня вчерашнего, его почерком было записано: «Ты проспал ее, Николай!»
Портрет
Анжеликой Ивановной Сыропятовой, дамой внешне весьма привлекательной, но весьма привередливой, с тонким вкусом, при весьма обеспеченном спутнике, на открытии выставки знаменитого Берещагина был заказан портрет. Гонорар был обещан весьма внушительный, с ним условье заказчицы: чтоб портрет великого мастера не льстил, не превосходил натурщицы, но лишь соответствовал истине. Отражал реальность, действительность, но в веках. Берещагин принял заказ.
В день шестой от портрета творения Анжелика Ивановна Сыропятова, как и было в срок обговорено, за своим портретом пришла. Берещагин провел ее в комнату, в глубине занавешенный простынью находился портрет. Анжелика Ивановна недоверчиво откинула ткань, портрет укрывавшую, и узнала себя.
Гонорар за портрет был выплачен Берещагину полностью. Ныне знаменитое «Зеркало Берещагина» выставляет каждый музей.
Мастер
Алексей Николаич Подноготников был художником, ювелирных дел мастером. Он творил в совершенстве своего рукотворного творчества, оставляя для вечности в каменной неподвижности Божий мир. И произведения нашего мастера, изумрудные блошки, мушки, букашки и бабочки, были оттиском на (увы) подверженных течению времени и беспечно менявшихся скрижалях Творца.
Выходило у него замечательно, раскупалось в одно мгновение, но, однако же, самому Алексей Николаичу не давал покоя вопрос: как его всемогущий предшественник этих тварей мелкокалиберных оживил? Вот она, почти живая, прозрачная, легкая, перламутром покрытая бабочка, и вот-вот взлетит она, кажется… Но она не летит!