Арт-субъект: где на Урале рождается современное искусство
Как актуальное искусство будет развиваться в России и с чего началось культурное противостояние Перми и Екатеринбурга, рассказывает Наиля Аллахвердиева — директор Музея современного искусства PERMM, победителя премии «Сноба» в номинации «Городская среда».
Какие основные тенденции вы видите в российском современном искусстве?
В последние несколько лет в России шел масштабный динамичный процесс, благодаря которому появились такие крупные музеи современного искусства, как «Гараж» и «ГЭС-2». Мы все возлагали огромные надежды на открытость страны, масштабирование международной коммуникации и, самое главное, включение России в некий международный контекст.
Все это в один момент закончилось. Система современного искусства оказалась в замороженном состоянии.
В чем это выражается?
В Москве появилось ощущение сжатости культурных событий — отменяются выставки, некоторые институции не работают в прежнем режиме, чувствуется разрыв отношений с людьми, которые уехали и исчезли из культурного поля города. Есть зияющие дыры, которые пока не закрыты.
Россия выключилась из международного взаимодействия. Мы перестали ориентироваться на западный мир, а работа с Востоком у нас не выстроена. Это не значит, что мы против сотрудничества с Китаем или Индией. В нашем музее мы многократно возвращались к идее сделать большую выставку китайского искусства, тем более что это один из мировых трендов последних двадцати лет. Хотелось бы видеть в PERMM произведения таких художников, как Сюй Бин, Лю Вей, Чжан Хуань. Но дело не в звездах — это мог бы быть и сборный проект молодых художников. Тем не менее финансово, экономически, логистически потянуть азиатский проект в тысячу раз труднее, чем европейский. К тому же в Азии поддержка культурных проектов фондами значительно слабее, чем в Европе и Америке.
Яркий пример — представленность в России атташе по культуре и центров, поддерживающих искусство, при посольствах. На протяжении последних двадцати лет мы активно работали с Французским институтом, Британским советом, Посольством Нидерландов, Посольством Финляндии и так далее. Огромное количество продвигающих культуру площадок от посольств и представительств других стран были открыты в России для сотрудничества. Швейцарский совет по культуре «Про Гельвеция» давал нам выходы на контакты в Шанхае, потому что у этого проекта есть сеть по всему миру, и благодаря его поддержке можно было выйти на представителей современного искусства, например, в Китае.
Любая попытка взаимодействия с посольством Японии наталкивается на то, что их кроме Москвы совсем ничего не интересует, и ясной и прозрачной системы поддержки увидеть невозможно — не понятно, как и с кем на этот счет взаимодействовать. Что касается посольства Китая — это тоже непроницаемая система. И все это создает барьеры для выстраивания культурных отношений со странами Востока.
Пока мы не настроим коммуникацию с профессиональным арт-сообществом в странах Азии, нам будет сложно навести мосты. Так что Россия находится в ситуации серьезной трансформации, выработки новых стратегий.
Какие задачи нужно решить в первую очередь?
Создать устойчивые системы, которые позволят оставшимся в стране художникам сориентироваться в новой ситуации и сохранить себя. Переориентироваться на российское искусство и попробовать его продюсировать — помогать художникам расти и создавать портфолио. Раньше на это не хватало ресурсов и возможностей, хотелось все время вливаться в международный контекст. Сейчас у художников появился шанс на поддержку, которой всегда недоставало. Пока снова не откроются международные возможности, есть сложная, но неплохая практическая задача — спродюсировать российское искусство, дать ему подрасти, набрать силу.
Предвосхищая скептические замечания о том, что искусство не может развиваться вне международного контекста, поясню свою позицию: художники могут говорить о современности и рассказывать о том, что их волнует. И это в любом случае отражение нашей действительности.
А что происходит с современным искусством в регионах?
За счет «замирания» системы современного искусства регионы смогли стать заметнее. Кажется, будто столицы в культурном поле становится меньше, а страны — больше. Москва перетягивала на себя всё внимание и ресурсы, проекты за ее пределами всегда были ориентированы на столичные тренды. Сейчас появилась тенденция к локализации культурных процессов.