Недосчитались алмазов в пещерах каменных
Процесс разведки новых месторождений в России замедлился настолько, что запасы некоторых полезных ископаемых уменьшаются быстрее, чем прирастают. И это при том, что государственное финансирование воспроизводства минерально-сырьевой базы растет
Минерально-сырьевая база России стагнирует и не может быть драйвером экономического роста — такой вывод по итогам анализа ее состояния и развития сделала Счетная палата. О том, почему это происходит и что нужно сделать, чтобы исправить ситуацию, «Эксперту» рассказал аудитор Счетной палаты Александр Мень.
— Я, честно говоря, не припомню столь подробного анализа ситуации с минерально-сырьевой базой в России со стороны Счетной палаты…
— Я объясню, в чем дело. С приходом Алексея Кудрина изменилась стратегия Счетной палаты. Мы глубоко изучили, что происходит с высшими контрольными органами в странах с многолетней рыночной экономикой. Вы знаете, что сегодня Россия, непосредственно Кудрин, возглавляет INTOSAI (международная организация, объединяющая высшие органы аудита в странах ООН; Алексей Кудрин в сентябре 2019 года стал ее президентом на трехлетний срок. — «Эксперт»). Мы сегодня напитываемся опытом наших коллег, у нас идет серьезный диалог. И мы видим, что сейчас все больше и больше отдается предпочтение так называемому стратегическому аудиту, аудиту эффективности.
Надо сказать, что с введением казначейского сопровождения при работе с бюджетными средствами дисциплина повысилась, и мы, Счетная палата, стали выявлять все меньше и меньше фактов их явного нецелевого использования относительно того, сколько выявлялось еще пять-десять лет назад. Во всем мире появление механизмов работы с большими данными делает процесс отслеживания нецелевого использования механическим, понятным и простым. Поэтому все высшие органы государственного контроля, особенно в европейских странах, Соединенных Штатах Америки, двигаются в сторону аудита эффективности. И Кудрин, как человек современных взглядов, в рамках нашей новой стратегии инициировал проведение таких аудитов, где мы глубоко анализируем выполнение национальных целей развития страны.
Мы считаем, что без должного развития минерально-сырьевой базы, которая является одним из драйверов экономики, выполнить указ № 204 невозможно (указ президента РФ от 07.05.2018 «О национальных целях и стратегических задачах развития РФ на период до 2024 года». — «Эксперт»).
Мы сделали не просто финансовый аудит, а именно стратегический, пересмотрев свои подходы.
Но должен сказать, что мы начиная с 2016 года проводим контрольные и экспертно-аналитические мероприятия в части оценки и анализа состояния и перспектив развития минерально-сырьевой базы страны.
— Да, проверка не первая. И, судя по нынешнему документу, с минерально-сырьевой базой у нас не все хорошо. По результатам предыдущих проверок вы тоже указывали на проблемы?
— Указывали.
— И почему же проблемы остаются?
— Сделаем маленькое лирическое отступление. Все-таки Счетная палата — это контрольный орган. Мы не фиксируем достижения и успехи. Это, наверное, прерогатива руководства страны — оценивать положительные моменты, которые происходят при достижении поставленных целей. Мы по итогам изучения ситуации в той или иной сфере направляем соответствующие документы премьер-министру, в парламент, в профильные министерства. И, как правило, на наши замечания, представления, предписания реагируют. Приведу пример. Мы выявили недостаточное финансирование геологических исследований, направленных на воссоздание и наполнение фонда объектов «поискового задела». И выступили с предложением, чтобы средства федерального бюджета в приоритетном порядке направлялись на финансирование региональных геолого-разведочных работ, в том числе по наиболее важным и востребованным видам полезных ископаемых. На основе наших предложений Роснедра инициировали изменение параметров расходов на государственное геологическое изучение недр в проекте федерального бюджета на 2020 год и на плановый период 2021 и 2022 годов. Теперь на региональные геолого-геофизические и геолого-съемочные работы базовые бюджетные ассигнования на 2020 год увеличены на 5,4 миллиарда рублей и составили 9,1 миллиарда, на 2021 год запланировано 9,4 миллиарда рублей, на 2022-й — 11,5 миллиарда.
Доля налогов, сборов, платежей от добычи, транспортировки и использования полезных ископаемых в доходах федерального бюджета
Вообще, я, как человек, много лет проработавший на другой стороне «баррикады», которого много проверяли, — а я был и губернатором, и министром — хочу сказать, что отношение к итогам контрольных мероприятий Счетной палаты в органах государственной власти очень серьезное. У нас есть возможность в случае необходимости направлять документы в соответствующие правоохранительные органы, включая Генеральную прокуратуру, Следственный комитет, Федеральную службу безопасности, а также Федеральную антимонопольную службу в случае необходимости, если мы усматриваем признаки финансового нарушения. Но когда речь идет об экспертноаналитическом мероприятии, то в этом случае несколько иной подход, потому что здесь мы уже выступаем как экспертноконсультативный орган. Мы даем рекомендации. Как дальше реагировать на наши замечания, принимает решение объект проверки. Но там тоже должны понимать, что если мы потом окажемся правы и наши заключения лягут на стол президенту или премьер-министру страны, то им нечем будет аргументировать свою позицию. Поэтому мы очень взвешенно проводим каждую проверку именно в части экспертно-аналитической работы. И когда нашим специалистам для объективного анализа недостает специальных сведений и данных, мы привлекаем по согласованию с председателем Счетной палаты внешних экспертов.
— Скажите, а в ходе этого анализа вы изучали опыт других стран в части работы с минерально-сырьевой базой?
— Обязательно. В частности, мы смотрели опыт Канады и США, анализировали их наработки. Главное отличие в том, что наше государство вкладывается в самый рискованный первый этап геолого-разведочных работ, когда еще вообще ничего не известно. А за рубежом такие работы ведутся с привлечением частного рискового капитала. Условия созданы так, что бизнес сам заинтересован этим заниматься.
Мы смотрели, как это устроено у них и как возможно применить это у нас. Надо сказать, что Роснедра начали работу по выдаче участков на исследования по заявительному принципу. Но пока в этой сфере у нас еще много проблем.
Самое главное, по нашему мнению, с точки зрения реализации стратегии и развития минерально-сырьевой базы — это совершенствование механизмов привлечения частных инвестиций в геологоразведку. Здесь нужно установить четкие правила игры, чтобы бизнес понимал, зачем он это делает, будет ли в случае неудачной разведки какая-то компенсация. Здесь коллегам надо (мы пишем это в рекомендации) изучать международный опыт, а не изобретать велосипед.
Месторождение полезных ископаемых, открытое на частные средства, должно стать рыночным товаром, иметь свободное обращение на рынке. Такая практика распространена в Канаде, Австралии, США и многих других странах, где формализованы такие механизмы, развивается юниорное движение в геологическом изучении недр.
В России с 2017 года, в том числе по инициативе Счетной палаты, прорабатываются механизмы поддержки юниорных компаний. Поэтому необходимо закрепить понятие «юниорная геолого-разведочная компания», распространить механизмы государственно-частного партнерства на финансирование проектов юниорных компаний. Нужен специальный правовой режим получения юниорной геолого-разведочной компанией лицензии на открытое месторождение, а также юридическое закрепление возможности переоформления лицензии на другое лицо.
Работа в этом направлении еще не завершена, идет содержательная дискуссия в профессиональном сообществе и в органах власти. Это вопрос серьезного обсуждения.
Бюрократия на страже
— А как вы оцениваете деятельность «Росгеологии» как главного ответственного за геолого-разведочные работы? Что имеет смысл здесь поменять, чтобы ситуация изменилась к лучшему?
— Сделаем маленький экскурс в историю. «Росгеология» создана в 2011 году актом правительства России, практическое формирование холдинга в ее нынешнем виде завершилось в 2015 году.
И цель была благая. Определенное количество государственных предприятий в этой отрасли оказались на грани банкротства. Было принято решение объединить разрозненные компании в единый холдинг (я выражаюсь современным языком бизнеса), чтобы предотвратить их банкротство, сохранить кадровый потенциал и материально-техническую базу. Наверное, на тот момент это было правильное решение. С учетом того, что у нас система экономики близка к государственному капитализму (не будем его сейчас оценивать), «Росгеология» как крупная структура в такой системе координат была нужна. С другой стороны, конечно, работали они с огромным количеством вопросов.
Например, анализ государственных контрактов с «Росгеологией» в период с 2015 по 2018 год свидетельствует о росте стоимости основных видов работ в полтора-два раза. И при ежегодном увеличении бюджетных расходов на воспроизводство материально-сырьевой базы на начало этого года остатки не использованных «Росгеологией» средств, выделенных из бюджета на геолого-разведочные работы, составили почти пять миллиардов рублей.
Но сегодня туда пришла новая команда, новый руководитель (в апреле 2019 года «Росгеологию» возглавил Сергей Горьков; ранее зампредправления Сбербанка, председатель Внешэкономбанка. — «Эксперт»). У нас была встреча, и мы увидели, что он полон позитивного настроя, готов к переменам. Будем надеяться, что улучшения произойдут. Но пока оценку давать рано. Я думаю, через год, не раньше, мы сможем понять, насколько эффективно сработала новая команда.
Доля России в мировых запасах по некоторым видам полезных ископаемых
— Что, на ваш взгляд, еще было бы хорошо предпринять государству, чтобы улучшить ситуацию с геологоразведкой в стране?
— На наш взгляд, важно пересмотреть ограничения, связанные с засекречиванием значительной части созданных в период СССР геологических отчетов, тематика которых в настоящее время, по сути, открыта. В существующих информационных системах отсутствует информация о геологических исследованиях, проведенных до 2000 года. Да и то, что есть, в основном хранится на бумажных носителях и требует оцифровки.
Кроме того, сдерживающим фактором является чрезмерно длительный процесс получения соответствующей разрешительной документации. Это как везде у нас. И конечно, особенно актуально проведение работ на лесных участках. Просто для справки: для таких участков получение разрешения на работы, как правило, занимает от 180 до 300 дней.
— Почему так долго? От кого это зависит?
— Такая вот цепочка согласований, созданная государством. Чтобы ускорить процесс, курирующий вице-премьер должен собрать совещание, выпустить протокол с четко поставленными задачами и сроками внесения изменений в случае необходимости в действующее законодательство, в федеральную нормативно-правовую базу. Если необходимо, то и по региональным полномочиям поработать.
— То есть административно это можно довольно быстро организовать?
— Да. Здесь не нужны миллиарды, здесь исключительно административная работа, которая пока не делается, к сожалению. И мы констатируем этот факт.
— А эффект от этого может быть довольно большим, правильно я понимаю?
— На наш взгляд, да. Забюрократизированная процедура, конечно, топит все.
Динамика изменения запасов газа горючего
Делать самим
— В отчете говорится, что с 2016 до 2018 год доля нефти, добыча которой льготируется государством, выросла с 40 до 50 процентов. Соответственно, если в 2016 году федеральный бюджет недополучил 580 миллиардов рублей, то в 2018-м уже 1,45 триллиона. И прогнозируется, что в 2035 году доля нефти, добываемой с использованием льгот, составит уже 90 процентов. Как изменение ситуации с МСБ может повлиять на объем предоставляемых компаниям льгот?
— К сожалению, рост объемов льготируемой добычи нефти не привел к росту инвестиций в геолого-разведочные работы на углеводороды и разработку эффективных технологий повышения нефтеотдачи месторождений. Мы считаем, что нужно инвентаризировать все эти льготы, понять, какие нам действительно нужны, а какие не работают. Из 37 предоставляемых льгот только три распространяются на геолого-разведочные работы.
Так что этот вопрос требует отдельного рассмотрения и, вероятно, частичного пересмотра порядка предоставления льгот. Счетная палата сейчас анализирует весь комплекс имеющихся налоговых преференций на предмет их эффективности и по итогам представит свои рекомендации правительству.
— В отчете Счетная палата также обращает внимание на проблему отсутствия в России технологий для переработки некоторых видов сырья. В частности, редкоземельных металлов: добыть мы их можем, а вот разделить на отдельные элементы — нет. И потому отправляем в тот же Китай, где из нашего концентрата выделяются конкретные металлы. Получается, у нас проблемы не только с тем, чтобы добыть полезные ископаемые, но и с тем, чтобы их переработать…
— Россия богата полезными ископаемыми, все 228 видов их у нас есть. По 197 из этих обнаруженных в недрах страны полезных ископаемых поиск и оценка запасов не проводится. Что касается редкоземельных металлов, то в России они в основном не имеют самостоятельных месторождений, а находятся в составе комплексных руд. Как правило, недропользователи не обеспечивают их извлечения из комплексных руд. В предыдущих проверках мы выявляли факты, когда на таких предприятиях, как Ковдорский ГОК («Еврохим»), Александринская ГРК (Русская медная компания), списывались с государственного баланса тантал, ниобий, уран, германий, индий без их извлечения, то есть допускалась безвозвратная утрата запасов этих полезных ископаемых. Чтобы предотвратить такое хищническое использование недр и снизить зависимость от импорта, мы инициировали появление законодательного стимулирования процесса наиболее полного извлечения из недр полезных ископаемых, то есть не только основных металлов, но и сопутствующих элементов. В результате Государственная дума приняла проект соответствующего закона о внесении в Налоговый кодекс изменений, которые будут стимулировать недропользователей извлекать редкоземельные металлы.
Как я уже сказал, наш отчет должен способствовать достижению национальных целей развития. Одна из целей — вхождение в топ-5 экономик мира.
Мы при подготовке отчета проанализировали ряд стратегических документов. Так, в январе была принята «Стратегия развития электронной промышленности». Электронная промышленность нуждается в редкоземельных металлах. У нас принята «Доктрина энергетической безопасности». Мир переходит на более экологичные источники энергии, использует накопители энергии. Вместе с тем добыча, например, лития, который имеет здесь первостепенное значение, у нас в стране вообще не ведется. И геолого-разведочные работы по нему не осуществляются, хотя он у нас, судя по всему, есть. И все это пример рисков с точки зрения конкурентного преимущества России именно в части высоких технологий.
— А каким образом Счетная палата может повлиять на то, чтобы у нас появились технологии переработки тех же редкоземельных металлов, например?
— Мы можем констатировать факт, что органам исполнительной власти, ответственным за данный сегмент экономики, необходимо обратить на это внимание и включить в свои задачи появление таких технологий. Это, конечно, задача не только Минприроды и Минпромторга. Это общеправительственная задача.
— Еще интересный момент по поводу содержания полезных ископаемых уже в действующих отвалах промышленных предприятий и их извлечения оттуда. Здесь вопрос, как я понимаю, тоже касается технологий. Есть ли у нас в России технологии для того, чтобы эти отвалы переработать, запустить в хозяйственный оборот? Это первое. А второе — некоторое время назад «Ростех» предлагал правительству назначить его оператором по промышленным отходам. Ваше отношение к его инициативе?
— Про инициативу «Ростеха» я хочу сказать, что мы ее в целом оцениваем положительно. И связано это вот с чем. Все-таки когда у нас нет конкретного ответственного, получается безответственность. Что касается твердых коммунальных отходов, то здесь есть региональные операторы, которые несут ответственность. А в целом по стране есть публичная правовая компания — Российский экологический оператор. Но она пока еще не реализовала полностью свой потенциал, надеюсь, скоро ситуация изменится. Есть ответственный за отходы первого и второго класса — «Росатом». А промышленные отходы, так получилось, выпали: непонятно, кто за них отвечает. Поэтому мы поддерживаем начинания «Ростеха», поскольку, как контролирующая организация, понимаем, кто, если это произойдет, будет за это ответственным.
Вместе с тем отходы недропользования — первичной переработки руды — в соответствии с законодательством о недрах складируются в так называемых хвостохранилищах и образуют техногенные месторождения, запасы полезных компонентов которых учитываются на государственном балансе. Право пользования такими техногенными месторождениями, содержащими в своем составе промышленные значения запасов полезных ископаемых, извлечение которых в предыдущие исторические периоды технологически было невозможно либо экономически невыгодно, принадлежит самому недропользователю, их образовавшему. В случае если это техногенное месторождение образовалось в советские времена или еще раньше, то есть нет хозяина, то лицензию на добычу полезных ископаемых на таком участке недр получают по итогам аукционов или конкурсов, в соответствии с требованиями Закона о недрах. Технологии для того, чтобы извлечь из отвалов остатки металла, у нас есть. И этим надо заниматься — там фактически живые деньги лежат. Во всем мире эти отходы используют.
— В России есть значительные сырьевые запасы, но проблема, думается, и в том, что мы экспортируем сырье, то есть продукцию низкого передела, которая, как в случае с редкоземельными металлами, возвращается к нам в виде готовой продукции. Может быть, имеет смысл сосредоточиться на производстве продукции более высокого передела, чем все больше и больше выкапывать из недр полезные ископаемые и продавать за небольшую копеечку?
— Конечно, сырье гораздо выгоднее, и это написано в любом учебнике экономики для первого курса любого вуза, глубоко переработать и получить более высокую добавленную стоимость. Это понятно. Но другой вопрос, что все равно это нужно делать поэтапно, постепенно, потому что, конечно, создать такое большое количество производственных мощностей по глубокой переработке сырья с ходу не представляется возможным. Моя личная точка зрения: что-то действительно нужно глубоко перерабатывать у нас в стране, а что-то можно и отправлять как сырье, договорившись с партнерами из других стран. Здесь, на мой взгляд, не должно быть концепции «мы все перерабатываем у себя, мы сами все делаем, вплоть до машин, пусть они ужасные, но зато наши». Зачем? Конечно, в дискуссии по поводу леса — вывозить кругляк или все-таки глубоко перерабатывать — ответ понятен. И инвестиции нужны небольшие, чтобы поставить предприятие по лесопереработке. Другое дело высокотехнологичные, дорогие предприятия. Здесь нужно очень внимательно смотреть.
— В начале нашего разговора вы сказали о смене политики Счетной палаты, о проведении аудитов эффективности. Так, может быть, провести такой аудит, который позволил бы выявить как раз те точки, те сектора, те технологические цепочки, где сырье было бы наиболее выгодно и с меньшими затратами глубоко перерабатывать?
— Очень интересное предложение! Мы его учтем. Я без иронии сейчас говорю, действительно интересная мысль. Пока именно так мы вопрос не ставили. Спасибо, при формировании плана проверок на следующий год мы внесем это предложение на решение председателя Счетной палаты.
Неосвоенный остаток денежных средств, выделенных на геологическое изучение и воспроизводство МСБ
Фотография предоставлена пресс-службой Счетной палаты
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl