«Идеал — понятие персональное»
В ноябре в «Редакции Елены Шубиной» (АСТ) выходит новый роман лауреата премии «Большая книга» Евгения Водолазкина — «Оправдание острова». О том, перед кем и почему оправдываются герои книги, писатель рассказал «Огоньку»
«Оправдание Острова» — седьмой роман писателя. Роман-утопия переносит нас на мифический Остров, история которого фиксируется хронистами разной степени добросовестности и рассказывает о его крещении, междоусобных войнах, об интригах, о революции и обо всем том, что меняет и сотрясает мир. А Остров и есть минипроекция европейской цивилизации. Меняются правители, а летописцы в разные времена вынуждены писать разную «историю»: нарядную и приглядную — для потомков. И настоящую — во имя правды. Живут на Острове долго, особенно праведники — княжеская чета Парфений и Ксения,— они и становятся теми героями во всех смыслах слова, без которых оправдание Острова невозможно. Так сказано в пророчестве Агафона Впередсмотрящего. А пророчества, как известно, сбываются.
— Роман называется «Оправдание Острова». В связи с этим множество вопросов: почему Остров? И главное, почему «оправдание»? Оправдание его грехов перед творцом или хроника как оправдание его беспокойной истории?
— Остров — это, как известно, часть суши, окруженная водой. Нечто завершенное, ограниченное. Если рассматривать Остров как модель мира, то он не должен быть частью мира — он должен находиться отдельно.
Слово «оправдание» использовано в заглавии романа в разных своих значениях. С одной стороны, это процесс оправдывания, а с другой — что-то, а точнее, кто-то, кто одним своим присутствием оправдывает непростую историю Острова. Во втором случае это аргумент в пользу оправдания. Говоря словами Георгия Иванова,
И это будет оправданье
Всего погубленного мной.
— Ваш Остров нуждается в оправдании?
— Нуждается. Он пришел в плохое состояние, к тому же существовало пророчество, что Остров может «пойти на дно». Все зависит от того, сможет ли он оправдаться. Я надеюсь, сможет, потому что на Острове нашлись праведники.
— И Острову приходится в итоге торговаться с Богом — праведников мало… И найденные — «возрастные герои».
— Да, как в сцене торговли Авраама с Богом, когда Бог говорит, что не будет наказывать людей, если в городе найдется хоть бы пятьдесят праведников. «А если сорок пять?..» — спрашивает Авраам. Замечательный библейский стиль, который меня восхищает все больше. А мои «возрастные» герои — Ксения и Парфений — люди, которые соглашаются отвечать за свой народ, у них просто нет выбора. Они должны идти до конца. А праведниками обычно становятся под старость. Молодые часто жестоки, у них нет жизненного опыта, опыта добра и зла. Праведники не всегда видны и заметны, но даже в страшные часы они все равно находятся. Ведь есть народное поверье, что без трех праведников не стоит земля.
— Сложно ли подбирать краски для праведника, который живет в наши дни? Ведь вы пишете все-таки о наших с вами современниках.
— Писать о праведниках сложнее всего. Гораздо проще о злодеях. Доброта наивна и беззащитна, над ней легко посмеяться. Писать же о праведниках современных почти невозможно. Поэтому герой другого моего романа «Лавр» живет в XV веке, а Парфений и Ксения, хотя действуют и в современности, но опорной ногой стоят также в Средневековье. Но мои праведники — они ведь всего лишь люди. Праведничество — это путь, а не состояние. И на этом пути может случаться разное. Здесь важно, куда этот путь лежит. От них ожидают многого, если угодно — чуда, на которое они не считают себя способными. Но эта энергия ожидания отрывает их от земли и оказывается, что чудо совершают не только они, но и верящие в них люди.