Знание – силаИстория

Первая мировая война: от первого лица — дневниковые записи и письма с фронта

Ирина Чикалова

28 июля 1914 года Австро-Венгрия объявила войну Сербии, Россия ответила мобилизацией, западные губернии переводились на военное положение, а массы народа встретили объявление войны стихийными демонстрациями. Поток газетно-журнальных публикаций патриотического свойства был огромен. Их лейтмотивом стал лозунг: «Должны победить».

Национально-патриотический подъем объединил различные социальные слои. Виднейшие деятели культуры поместили 28 сентября 1914‑го в газете «Русские ведомости» воззвание «По поводу войны», в котором заверяли о поддержке курса правительства на освобождение народов мира от «тевтонского варварства», единении внутренних сил страны, выражали уверенность в победе России. В столицах вышли литературно-художественные сборники, доходы от продажи которых шли «на помощь жертвам войны». Многие деятели культуры – Валерий Брюсов, Алексей Толстой, Виктор Муйжель, Федор Крюков – отправились на фронт военными корреспондентами.

Одной из наиболее впечатляющих акций стало добровольное вступление в армию людей разного возраста и социального состояния, в том числе деятелей культуры. Выдающийся поэт Николай Гумилев приложил много сил, чтобы попасть в действующую армию, с немалым трудом добился своего и с 19 ноября 1914 года по январь 1917 года участвовал в боях. На фронте он не оставлял творчество, вел дневниковые записи, в 17‑ти выпусках «Биржевых ведомостей » опубликовал «Записки кавалериста». Гумилев не стремится к широким обобщениям, время для них еще не пришло, но сложенная им мозаика сиюминутных ощущений погружает в мир, где жизнь и смерть разделяет тонкая нить. Местами у Гумилева война выглядела радужно, чуть ли не празднично. Характерен рассказ об одном из эпизодов: «Рослый и широкоплечий полковник каждую минуту подбегал к телефону и весело кричал в трубку: "Так… отлично… задержитесь еще немного… все идет хорошо…" И от этих слов по всем фольваркам, канавам и перелескам, занятым казаками, разливались уверенность и спокойствие, столь необходимые в бою. Молодой начальник дивизии, носитель одной из самых громких фамилий России, по временам выходил на крыльцо послушать пулеметы и улыбался тому, что все идет так, как нужно» (Гумилев Н. С. Записки кавалериста. Глава V//Биржевые ведомости. 6 июня 1915).

Ряд философов‑интеллектуалов выступил c позиций православного патриотизма. Князь Е. Н. Трубецкой 8 августа 1914 года на страницах «Русских ведомостей» писал: «Никогда единство России не чувствовалось так сильно, как теперь, и – что всего замечательнее – нас объединила цель не узко национальная, а сверхнародная. В этом – причина тех симпатий, которые мы вызываем, в этом и источник нашей силы, в этом надежда на нашу победу» (Трубецкой Е. Н. Смысл войны. Вып. 1. М., 1914). Выдающийся философ В. В. Розанов в работе «Война 1914 года и русское возрождение» писал: «Эти дни, когда зашевелились могучие части военного тела России, мы осязательно и зрительно ощутили воочию и плечом около плеча, что такое "Государство" и что такое "Отечество"» (Розанов В. В. Война 1914 года и русское возрождение. Пг., 1915). Писатель Леонид Андреев свое принятие войны объяснял тем, что «на чашу роковых весов возлагалось не только настоящее, но и будущее России». По его словам, борьба идет «не за Россию эмпирическую и сущую, а за Россию мыслимую, желаемую и возможную…» (Андреев Л. Н. В сей грозный час. Пг., 1915).

Многие публицисты, общественные и политические деятели, ученые надеялись, что с окончанием войны человечество вступит в новую эру. Как размышлял в 1914 году депутат I Государственной Думы, профессор Московского университета С. А. Котляревский, «мы переживаем великий перелом – и не только в той сфере, в которой непосредственно проходит война. Создаются новые отношения между государствами и между народами, закладываются новые основания для устройства этих государств, новые пути развития этих народов, но, кроме всего этого, меняется та духовная атмосфера, в которой жило и с которой свыклось современное человечество» (Котляревский С. А. Война//Вопросы философии и психологии. 1914. Кн. 124– 4). Ректор Петербургского университета профессор Э. Д. Гримм писал: «Когда она началась, одни отнеслись к ней как к празднику своей силы, другие как к неустранимому испытанию, но все сразу поняли, что решаться тут будет не вопрос самолюбия и не вопрос о приобретении или утрате стольких-то квадратных миль территории, а вопрос национально-государственного существования, вопрос о всем будущем данной национальной жизни и всей европейской культуры» (Гримм Э. Д. Борьба народов//Вопросы мировой войны: сб. ст. Пг., 1915).

Посол Франции в России Морис Палеолог свидетельствовал: «Война, по-видимому, возбудила во всем русском народе удивительный порыв патриотизма. Сведения, как официальные, так и частные, которые доходят до меня со всей России, одинаковы. В Москве, Ярославле, Казани, Симбирске, Туле, Киеве, Харькове, Одессе, Ростове, Самаре, Тифлисе, Оренбурге, Томске, Иркутске – везде одни и те же народные восклицания, одинаковое, сильное и благородное усердие, одно и то же объединение вокруг царя, одинаковая вера в победу, одинаковое возбуждение национального сознания. Никакого противоречия, никакого разномыслия» (Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны: пер. с фр. М.; Пг., 1923).

В основе подобного отношения к войне лежало общее настроение, которое социал-демократ Г. В. Плеханов выразил в таких словах: «я сочувствую своей родине, когда она подвергается нападению». Этот лейтмотив стал доминирующим в выступлениях политических деятелей всех направлений. Лидер кадетов П. Н. Милюков позже вспоминал о настроениях, которые возобладали в момент объявления войны: «Каково бы ни было наше отношение к внутренней политике правительства, наш первый долг сохранить нашу страну единой и неделимой и защищать ее положение мировой державы, оспариваемое врагом. Отложим наши внутренние споры, не дадим противнику ни малейшего предлога рассчитывать на разделяющие нас разногласия и будем твердо помнить, что в данный момент первая и единственная наша задача – поддержать наших солдат, внушая им веру в наше правое дело, спокойное мужество и надежду на победу нашего оружия». Руководитель партии «Союз 17 октября», председатель Государственной Думы М. В. Родзянко говорил М. Палеологу: «Война внезапно положила конец всем нашим внутренним раздорам. Во всех думских партиях помышляют только о войне с Германией» (Палеолог М. Царская Россия во время мировой войны: пер. с фр. М.; Пг., 1923).

События на фронтах с первых дней Великой войны находили освещение на страницах периодической печати и предназначенных для массового читателя книжных изданий. Особую ценность приобрели свидетельства очевидцев с фронта. В. В. Розанов писал: «Как задыхающемуся нужно глотнуть воздуха, так вся Россия внутри себя жадно глотает каждую весточку с войны. Тут входит жажда слиться воедино с лучшими сынами своими… <…> Все умерло для нас, кроме их <воинов>, вся страна замерла и не хочет ничего, не ждет ничего, кроме "весточки оттуда"!..» (Розанов В. В. Война 1914 года и русское возрождение. Пг., 1915). И издательства не медлили с выпуском фронтовой литературы.

С самого начала военных действий началась публикация дневников и писем из действующей армии, фактически наскоро сделанных зарисовок, облеченных в литературную форму. Принадлежали они ее рядовым участникам – солдатам, унтер-офицерам и в небольших чинах офицерам. О мотивах публикации заметок и очерков, как собственных, так, можно полагать, и других авторов, А. М. Федоров, получивший тяжелое ранение на фронте, заметил: «Все происходившее и переживаемое представляло настолько громадный психологический, бытовой, а главное – исторический интерес, что каждый миг наблюдений и впечатлений в этой всемирной войне должен быть важен и для нынешнего общества и для потомков, которые будут искать в малейшем свидетельстве очевидца отражений кровавой эпохи, несомненно – самой кровавой от века веков и доныне и несомненно неповторимой во веки веков и впредь»