Общество | Перспектива
Вода из воздуха
Заметки о том, как израильский технологический стартап может вернуть мир всему Ближнему Востоку
Говорят, что евреи научились делать деньги из всего, даже из воздуха. Вообще-то это нисколько не метафора: на днях автор этих строк побывал на заводе, где получение денег из воздуха — производственный процесс. Цепочка, правда, сложнее: из воздуха добывают… воду. А оборудование и технология, позволяющие это делать, приносят деньги.
Однако производители утверждают, что цель их не только в деньгах. Она, по словам главы компании Water-Gen Максима Пасика, менее коммерческая, более гуманитарная. Если по-простому — спасти мир.
Конечно, большой вопрос: по чину ли этот стартап компании в 40 человек из маленькой ближневосточной страны? Но сначала вопрос более простой: от чего этот мир надо спасать?
Меньше процента
Хотя водные пространства занимают 71 процент территории Земли, пресной воды в этом море-океане буквально капля — около 2 процентов. И больше половины ее — вообще не для людей: ледники на горных вершинах и льды Арктики и Антарктиды.
Остается менее 1 процента. Но и с этим одним не все в порядке. Две трети населения планеты испытывают дефицит пресной воды: где ее мало, а где она не пригодна или опасна для употребления, причем это часто одни и те же места. В некоторых регионах ситуация близка к катастрофе уже сейчас, а к 2035 году явление станет массовым.
По данным ВОЗ, в странах, которые сама она деликатно называет «развивающимися», 80 процентов болезней вызвано качеством питьевой воды и «нарушением санитарно-гигиенических норм водопотребления». По-простому — из-за того что пьют нечистую и моются в грязной воде, если вообще моются.
В Африке это уносит по 3 млн жизней в год, каждый день здесь умирает от антисанитарии 5 тысяч детей. Там положение вообще страшное: на большей части континента люди получают пресной воды в объеме 5 процентов от минимальной нормы, полмиллиарда человек живет без очистных сооружений. В Индии — второй по численности стране — водопроводные и канализационные коммуникации зачастую работают, как сообщающиеся сосуды (воды великого Ганга, например, опасны, как бактериологическое оружие). А вода в наших унитазах чище той, что пьют во многих странах «третьего мира».
Но дело не только в гигиене и здоровье. Нет воды — нет и еды. Всего на 5 процентов сельхозугодий в мире хватает стоков рек и озер, в регионах с жарким климатом без полива не вырастить урожай. А страны с наибольшим приростом населения и наименьшими водными запасами расположились почему-то как раз на жаре. Хотя и в умеренном климате без больших расходов воды никуда — ни силос заквасить, ни свинарник очистить, ни рыбу в пруду развести.
По общемировой статистике, на бытовые нужды уходит всего 10 процентов пресной воды, 20 процентов забирает промышленность. А больше всего — 70 процентов потребляемой пресной воды — расходуется на сельское хозяйство. Причем вода ему нужна хорошая — чистая. Не будет ее в необходимых количествах — не будет и продуктов. За дефицитом воды — дефицит продовольствия, разорение крестьянства. За этим не только экономические, но и демографические, социальные и даже политические проблемы.
«Вода в XXI веке будет играть такую же роль, как в ХХ — нефть»,— утверждает один из ведущих специалистов в США по проблеме водных ресурсов, глава организации Global Water Policy Project Сандра Постель. Ее мнение отнюдь не экстравагантно, его разделяют многие ученые и общественные деятели.
Аналогия довольно точна: вода — такой же крайне необходимый всем и имеющийся не у всех ресурс, потребность в котором все возрастает, а запасы иссякают. И за доступ к нему будет вестись борьба и вспыхивать войны. А страны, располагающие этим ресурсом, смогут навязывать свою волю, капризы и цену, в том числе и политическую, тем, кто этим природным богатством обделен. Лишнее здесь только будущее время: все это уже есть сегодня, хотя масштабы еще не столь глобальны, чтобы общественное сознание прониклось произошедшей переменой.
Причинно-следственные связи
Ближнему Востоку, где в течение «века нефти» некоторые страны достигли невиданного процветания и влияния, несоразмерного собственной величине и силе, за счет богатства недр, наступление «века воды» грозит особыми потрясениями, которые уже начались. Смена веков означает для них смену вех.
С нефтью и газом в регионе сильно лучше, чем с водными ресурсами. Здесь проживает около 5 процентов населения планеты, но на них приходится всего 0,09 процента запасов пресной воды. На высушенных палящим солнцем пространствах Ближнего Востока люди издревле селились, образовывали государства. Но только там, где находили источники, колодцы и водоемы. Когда вода иссякала, покидали эти места и люди. Так что войны за воду здесь явление традиционное. Катаклизмы из-за воды — тоже.
Видный американский востоковед, президент исследовательского центра «Ближневосточный форум» Даниэль Пайпс, анализируя последствия и перспективы «водного стресса» на Ближнем Востоке, приводит прогноз высокопоставленного иранского политика Иссы Калантари, согласно которому до 70 процентов иранцев (а это 55 млн человек) придется покинуть страну из-за нехватки воды. Основания для прогноза убедительны: крупнейшее в регионе озеро Урмия обмелело на 95 процентов; река Заянде, на которой стоит третий по величине город страны Исфахан, в 2010 году пересохла окончательно; в более двух третей городов Ирана вода поступает дозировано, с перебоями; в тысячи деревень завозится автоцистернами.
В Ираке морская вода из Персидского залива вытеснила пресную в реке Шаттэль-Араб на слиянии Тигра и Евфрата с площадью водного бассейна в миллион квадратных километров. Это уничтожило здесь рыболовство, животноводство, посевное земледелие. Уровень воды в Евфрате к 2011 году снизился вдвое. Урожайность ячменя и пшеницы упала на 95 процентов, число финиковых пальм — основной иракской культуры — сократилось с 33 до 9 млн деревьев. Песком заносит целые деревни, покинутые жителями из-за нехватки воды.
В Сирии правительство Асада (еще отца) в 1988–2000 годах потратило 15 млрд долларов на ирригационные проекты, пишет Пайпс. Но они оказались неудачными: к 2008 году почти все из 420 тысяч пробуренных скважин пришли в негодность, общий объем водных ресурсов в стране уменьшился вдвое, и на столько же упал урожай зерна.