Текст на выживание
Десятый платоновский фестиваль искусств в этом году впервые прошел без уличных мероприятий и зарубежных артистов. Он состоялся — по словам его художественного руководителя Михаила Бычкова — «вопреки и благодаря». И вывел на авансцену новых хедлайнеров
В просторном помещении промышленного дореволюционного здания рядами расставлены белые стулья. Сейчас это новое молодежное пространство «1900». Под потолком — гирлянды круглых лампочек, справа крупно: «бар». Но ни барменов, ни алкогольных напитков. Вместо отмененных зарубежных постановок здесь показывают видеозаписи спектаклей тех, кто не смог приехать, и просто выдающихся режиссеров и артистов. Впрочем, компания что надо: Робер Лепаж, Кейти Митчелл, Алвис Херманис, Ромео Кастеллуччи… Свет гаснет, и светодиодный экран становится проводником в международную программу фестиваля. Зрители внимательно наблюдают за происходящим. Если кто‑то и решается выйти из зала, то только в перерывах — будто боясь помешать не только зрителям, но и артистам.
И все же международная программа, всегда громко звучащая на фестивале, на этот раз отступает в сторону. На авансцену выходит российская сборная, в составе которой в основном провинциальные театры. Скептики отмечают, что фестиваль уже не тот и вообще можно было бы годик и без него прожить. А в это время артисты Омского театра драмы — они привезли спектакль «Время секонд хэнд» в постановке Дмитрия Егорова — доводят воронежцев до слез и сами едва сдерживаются.
— На репетициях это каждый раз проходило через сердце. Вот уже в носу защипало...— с дрожью в голосе говорит актриса Валерия Прокоп о работе над спектаклем. Постановка Дмитрия Егорова — щемящее высказывание о распаде СССР. В основе — судьбы реальных людей, собранные Светланой Алексиевич. Герои читают монологи, стоя посреди кучи поношенной одежды. На втором ярусе декораций в это время создается и транслируется на стену созвучная история из жизни вещей — символов эпохи. Зрители в антракте откровенничают: кто‑то не сдержал слез в эпизоде с самоубийством юного героя, кого‑то пробила дрожь в момент исполнения «Перемен» Виктора Цоя.