Огонёк

Россия и мир | Тема номера

Ключи от севера

На этой неделе Архангельск станет столицей Арктики. Международный арктический форум соберет в этом древнем российском городе представителей полутора десятка стран, которых интересуют перспективы освоения региона. Как ни странно, среди них полно «неарктических»: Север, как выясняется, манит Японию, Германию, Индию, Южную Корею, Китай, Сингапур... Но, конечно, главный сюжет — отечественный. Как распорядиться вековым опытом российского освоения Арктики, в котором сплавлены удачи и неудачи? Что такое вообще сегодня Арктика для нас с вами, когда бизнес-подход, по идее, должен заменить героизм? О том, как подходить к освоению богатейшей полярной кладовой планеты в новом тысячелетии, «Огонек» расспрашивал и министра природных ресурсов, и экспертов

Что такое Арктика для России: экономический ресурс, который нужно быстро освоить, уникальный заповедник, который надо сберечь, или вечная головная боль, подаренная географией? «Огонек» искал ответы на эти вопросы у министра природных ресурсов и экологии России Сергея Донского.

— Сергей Ефимович, ключевой темой форума станет не добыча природных богатств или дележ континентального шельфа, а «человек в Арктике». Почему?

— А кому нужен шельф и природные богатства, если не человеку? Для человека и ведется добыча, идет развитие. Человек в Арктике — по-своему уникальное явление. Арктика по сложности условий и задач — это образно космическая одиссея homo sapiens. Казалось бы, она ближе, и сегодня попасть туда технически проще, но условия жизни на этой территории на грани экстремальных: перепады температур до 80 градусов — с минус 50 до плюс 30, долгая полярная ночь, пространства, которые подчас невозможно преодолеть по земле и даже по воздуху. Арктика — это вызов для человека, своего рода особое измерение. Недаром в советские времена отношение к полярникам было как к уникальным людям А сегодня героическое стало обыденным — и в космосе, и в Арктике, хотя героизма в обоих случаях меньше не стало. И без Арктики человек по-прежнему не может до конца раскрыть и осмыслить многообразие этого мира. Недавно прочел одну гипотезу — о том, то прародиной homo sapiens была не Африка, а именно Арктика. И это не удивляет: в Арктике как раз без труда и усилий не выжить....

— Но человек приносит Арктике больше вреда, чем пользы, или наоборот?

— Я бы здесь ответил словами известного французского зоолога Жана Дорста: «В глазах биологов появление человека в истории земного шара — крупнейший катаклизм в масштабах геологического времени».

И биологи говорят так не напрасно, всем известно, что в связи с деятельностью человека сегодня мы навсегда потеряли таких пернатых, как дронта, эндемика острова Маврикий, бескрылую гагарку, странствующего голубя, а также сумчатого волка в Австралии и другие виды. Но это все примеры безусловного воздействия на природу, а человек еще отличается от других существ тем, что воздействует на нее разумно — он добывает и использует природные ресурсы. Иначе он не может, и весь вопрос в том, какими методами он будет это делать. Если как раньше — от экологического разнообразия Арктики немного что останется. Одна из версий исчезновения мамонта и шерстистого носорога в этом регионе — деятельность человека, который, как выяснили в прошлом году якутские ученые, поселился в Арктике 45 тысяч лет назад. А ведь к творению рук человеческих сегодня присоединяется и сама природа — глобальное потепление, последствия которого на полюсах особо заметны. Не скажу, что все совсем печально: мы фиксируем не только исчезновение, но и появление новых видов существ — например, в районе Земли Франца-Иосифа (ЗФИ) обнаружили полярную акулу, которая живет (не поверите!) 400 лет.

— Холода способствуют долголетию...

— С холодом как раз проблема: то есть морозы в Арктике по-прежнему зашкаливают каждую зиму за минус 50 градусов, но вместе с тем площади полярных льдов сокращаются год от года. Для акул это, возможно, и к лучшему, а вот популяция белых медведей, по оценкам ученых, под угрозой. Из-за изменения климата в Арктике Россия теряет не только представителей арктической флоры и фауны, но и территории — уходят под воду целые острова.

Средняя скорость отступания берегов морей Лаптевых и Восточно-Сибирского составляет 1 м/год, максимальная — 20 м/год.

— Что же тогда Россия делит с Западом?!

— Звучит несколько провокационно, не делим, а в рамках международного права разграничиваем Арктический континентальный шельф. Процесс это небыстрый — соответствующую заявку мы подавали давно, даже успели ее переписать, пару лет назад я представлял ее в Комиссии ООН в Нью-Йорке, но процедура рассмотрения может занять еще лет пять-шесть. А вот нашу заявку на расширение шельфа в Охотском море в ООН удовлетворили еще весной 2014 года.

— Что на кону?

— Богатейшая кладовая, но с очень сложным замком (смеется). В Арктике сосредоточены колоссальные запасы природных ископаемых — не только углеводородов, но и металлов, золота.

— По прогнозу футуролога Яна Пирса, чьи предсказания сбываются на 85 процентов, уже к 2030 году человечество забудет про нефть и газ...

— Полвека назад обещали, что закончится эра угля. Закончилась? По данным Мирового энергетического совета, на угольные станции в США и Германии приходится около половины вырабатываемой электроэнергии, а в Австралии, Индии и Китае эта доля подтягивается к 80 процентам или даже превышает ее. Евросоюз восстанавливает свою угольную генерацию, несмотря на растущий процент альтернативной генерации. И сегодня, и завтра будут востребованы экономически приемлемые ресурсы: где-то это будет уголь, где-то — солнечная энергия, где-то — нефть или газ. Главное — баланс между экономикой и экологией.

— Вам это удается? У Минприроды может рано или поздно возникнуть когнитивный диссонанс: вы ответственны и за освоение природных богатств, и за сохранение природы...

— Мы за золотую середину: активно продвигаем внедрение экологически чистых технологий, которые при этом экономически доступны, мы стремимся создать условия для обеспечения баланса между экологией и экономикой, в том числе полностью защитить территории от негативного воздействия. За последние годы мы создали немало национальных парков и заповедников в Арктике.

— Представляю, как вы встречаетесь с Сечиным, и он вам говорит: или наполнение бюджета, или тюлени...

— Не тот пример. Вообще, у «Роснефти» действительно целый блок экологических проектов — есть и программы сохранение белого медведя, моржа в районах перспективного освоения углеводородов. Недавно мы обсуждали с компаниями, как объединить отдельные проекты в единую программу по улучшению биоразнообразия Арктики. Чтобы, например, не десяток проектов по разведению рыбы, а одна масштабная программа. Освободившиеся же в этом случае средства можно было бы направить на решение других экологических задач — их в Арктике немало.