Советский модернизм
Вспоминая архитектурную «перестройку»
Государственный музей архитектуры имени В. А. Щусева готовит к выпуску книгу-исследование «Пионеры советского модернизма» — послесловие к одноимённой выставке, проходившей в музее летом этого года. В аннотации к книге говорится:
«Советская архитектура дважды пережила смену вех. Впервые это случилось в начале 1930-х годов, когда волна авангардных исканий была направлена в русло традиционалистского формообразования. Второй раз — в середине 1950-х годов, когда, в свою очередь, идеализация исторического прошлого была яростно разоблачена. Архитектурное творчество потеряло своё место среди великих искусств, но вместе с тем оно и лишилось жёсткого идеологического контроля. Отечественная архитектура получила шанс найти себя в мировом контексте. Перед советскими зодчими встала проблема создания нового языка социалистической архитектуры. Качественный скачок был сделан на рубеже 1960-х годов.
Термин “архитектурный модернизм” уже достаточно прочно закрепился в публикациях по истории отечественной архитектуры. Наряду с авангардом начала ХХ века* к нему относят архитектурные постройки огромного временнóго отрезка, начиная с середины 1950-х годов и заканчивая концом ХХ века. Это явление в отечественном искусствознании до сих пор недооценено и недостаточно изучено, несмотря на то, что в его рамках были рождены подлинные архитектурные шедевры…»
* Разговор о нём шёл в статье «Красные стулья», см. «Наука и жизнь» № 3, 2018 г.
Журналу «Наука и жизнь» авторы-составители книги предоставили статью одного из пионеров советского модернизма, академика Международной академии архитектуры Феликса Ароновича Новикова, написанную для их книги, но адресованную явно не только специалистам. Редакция предлагает вниманию читателей фрагмент этой статьи, ограничив повествование некоторыми важнейшими проектами знаменательных 1960-х годов.
14 марта 1954 года в Москве открылась станция метро «Краснопресненская» — первая самостоятельная постройка творческой команды четверых однокурсников. Мы, члены этой команды — молодые архитекторы Виктор Егерев, Михаил Константинов, Игорь Покровский и я, были искренне убеждены в том, что будем работать в классическом духе до конца своих дней. Но не прошло и девяти месяцев, как всё повернулось на сто восемьдесят градусов.
7 декабря 1954 года новый лидер страны, Первый секретарь ЦК КПСС Н. С. Хрущёв, собрав в Кремле Всесоюзное совещание строителей, произнёс речь, не оставившую камня на камне от всего наследия «сталинской эпохи». Критика была жёсткой и беспощадной. Называя имена ведущих мастеров советской архитектуры, Хрущёв то и дело использовал прилагательное «дорогой», подразумевая цену построек. Профессиональное архитектурное сообщество в одночасье лишилось всех выразительных архитектурных средств, которыми привыкло пользоваться: колонн, капителей, арок, карнизов...
Через год всесоюзную Академию архитектуры заменила Академия строительства и архитектуры СССР с президентом-строителем во главе. В названиях профессиональных журналов слово «строительство» тоже встало впереди слова «архитектура». Это означало, что главным назначался строитель.
Архитекторов же в буквальном смысле пригвоздили к позорному столбу. Деяния их были признаны «излишеством», они сами — «расточителями народных денег» во имя создания «памятников себе». Дошло до того, что архитекторы стали объектом эстрадных шуток. Но это ещё полбеды. Беда состояла в том, что советская архитектура оказалась в тупике. Лидер требовал решительной «перестройки». Мы тогда впервые услышали это слово. Но, провозгласив: «Здания должны иметь привлекательный внешний вид», он не сказал, чем это достигается. И тогда комиссии, состоявшие из строительных боссов, приступили к пересмотру всех проектов. Уменьшались выносы карнизов, с капителей слетали акантовые листья, и тут же подсчитывалась достигнутая экономия. Молодые архитекторы воспринимали это без всякого энтузиазма. А как могло быть иначе, если меня шесть лет воспитывали в духе традиций и ещё четыре года я не без успеха выступал на этом поприще.
Вскоре после того памятного совещания руководящих деятелей архитектуры командировали за рубеж: главный архитектор Москвы А. В. Власов отправился в США, первый секретарь Союза архитекторов СССР П. В. Абросимов — в Италию, а назначенный новым главным архитектором Москвы (на период пребывания старого в США) И. И. Ловейко — во Францию. Вернувшись, в переполненном зале Центрального Дома архитектора они рассказывали коллегам — это были три вечера в разные дни — о своих впечатлениях, и я был в числе внимательных слушателей. Но прежде того их доклады направлялись руководству страны и, конечно, самому Хрущёву.
В итоге, спустя без малого год, новые установки нашли выражение в постановлении партии и правительства «Об устранении излишеств в проектировании и строительстве», которое вышло в свет 4 ноября 1955 года. Этот день я считаю днём зачатия советского модернизма. В директивном документе содержались три основных положения, определивших дальнейшее развитие советской архитектуры и обеспечивших успех архитектурной «перестройки».
Первое. В постановлении было много резких слов в адрес архитекторов, указывались адреса построек и имена авторов, чьи работы стали предметом критики, за которой последовали суровые наказания в отношении известных мастеров и главных архитекторов городов, вплоть до снятия с должности, лишения мастерских и даже полученных ранее Сталинских премий. Стало ясно, что такой архитектуры власть больше не потерпит.
Второе. Предлагалось объявить конкурсы на типовые проекты, предназначенные для массового строительства. И они проводились по всей номенклатуре жилых и общественных зданий с щедрыми премиями, каких прежде не бывало.
Третье. В тексте постановления впервые чёрным по белому было написано: обязать — далее перечислялись названия организаций, которых это касалось, — смелее осваивать достижения отечественного и зарубежного строительства.
В том же ноябре прошёл Второй всесоюзный съезд советских архитекторов. Я был самым молодым его делегатом «с совещательным голосом». На мандате — он у меня сохранился — ещё присутствовал профиль «великого вождя» И. В. Сталина. «Все наши архитекторы, — говорилось в приветствии ЦК КПСС и Совмина СССР Второму съезду, — должны стать проводниками нового, прогрессивного в проектировании и строительстве, решительно преодолевать кустарщину, не допускать излишеств. Строительство необходимо осуществлять по наиболее экономичным типовым проектам, разработанным с учётом лучших достижений отечественного и зарубежного строительства, на основе индустриальных методов производства. В создаваемых типовых проектах жилых домов следует предусматривать наибольшие удобства для советского человека…»
Понятно, что после столь решительного властного напутствия открылось окно в мир, и в западном опыте мы обрели искомый импульс обновления. С глаз постепенно спадала густая пелена догматизма. Можно сказать, что западные мастера вернули нам эстафетную палочку, которую двадцать лет назад власть отняла у мастеров советского авангарда. Вот только авангард не мог послужить образцом к действию по той простой причине, что, будучи опытом четвертьвековой давности, он опирался на кустарное строительное производство, а нам нужны были новые технологии. Нам надо было увидеть и, мало того, пощупать, как делается новая архитектура…
Но прошли конкурсы, возникли проекты, отвечающие новым требованиям к любой постройке: гостинице, жилому дому, школе, детскому саду, магазину, кинотеатру, больнице; определились победители конкурсов на проекты павильона СССР на Всемирной выставке в Брюсселе, на Дворец Советов, Дворец пионеров, Дворец съездов в Кремле, и черты нового направления стали вырисовываться.
Так начиналось то явление в нашей архитектуре, которое с моей лёгкой руки зовётся «советский модернизм» — в апреле 2006 года в Музее архитектуры имени А. В. Щусева открылась инициированная мной первая выставка «Советский модернизм. 1955—1985», посвящённая этому направлению. Затем выставки нашего архитектурного модернизма состоялись в Вене (2012), в Стамбуле (2013), в Сан-Пауло (2015).
Нынешняя выставка «Пионеры советского модернизма», признаюсь, отозвалась теплом в моей душе. Цель её была в том, чтобы возвратить профессиональное сообщество к осмыслению явления советского архитектурного модернизма второй половины 1950-х и 1960-х годов. А более широким кругам она дала возможность почувствовать дух того времени и узнать о тех, кто был в числе лидеров нового движения, которых с полным правом — по аналогии с другими сферами творческой деятельности — можно назвать шестидесятниками.
