Владимир Вдовиченков: «Я знаю четко только одно: существует судьба, которая меня ведет»
«Для чего-то действительно большого и важного иногда необходимо рискнуть! Понимаете? Риск — благородное дело. И хорошо, что моя Елена готова если не ко всему, то ко многому. Она, наоборот, иногда подталкивает меня: «Давай! Пошел!» — «Я не готов!» — «Пошел!» Поэтому я ее люблю».
Владимир, на Первом канале выходит сериал «Противостояние» по роману Юлиана Семенова, где у вас главная роль. Все ожидают премьеры, ведь по его произведениям сняты такие легендарные сериалы, как «Семнадцать мгновений весны», «ТАСС уполномочен заявить...».
— «Противостояние» — история и жуткая, и простая. Она о человеческой сущности. В фильме есть два главных персонажа — герой и его антипод. Один на стороне зла, ужасный по своей сути, не обремененный моральными догмами, другой — светлый, на противоположной стороне баррикад.
— Кто ваш герой?
— Сотрудник отдела по особо важным делам, который занимается выявлением страшных преступников. Действие происходит в СССР, когда страна на излете, потеряны ориентиры и ощущение цели, к которой идем. Это детектив, триллер. Я вообще обожаю детективы читать. Юлиан Семенов — прекрасный детективщик, но я больше люблю Чейза.
— Вам когда-нибудь приходилось сталкиваться с какими-то детективными историями в своей собственной жизни?
— Ну конечно. Вся наша жизнь — это детектив. Все-таки я жил и взрослел в 90-е годы, и это все было немножко «на тоненького». Если ты хотел заработать, должен был чуть-чуть где-то нарушить закон, например не заплатить налоги. Классическая история — пытаться выжить, приспособиться, сохранив достоинство, не превратившись в жулика... И в то же время были ужасные изменения: нормальные люди вдруг стали не в авторитете, не в почете, а какие-то отморозки превратились во властителей умов.
К счастью, в каких-то жестких историях я не участвовал. Разве что один раз был свидетелем, когда люди попали в аварию и хотели оболгать бедную девушку — мол, она нарушила правила. Я видел, что это не так, и ее защитил, поехал специально давать показания. Стало обидно, когда мне сказали: «Владимир, тут выходит, что девушка во всем виновата». Я не мог оставить все как есть, отправился в отдел.
— Это когда было?
— Лет пятнадцать назад.
— То есть вы были уже тот самый Владимир Вдовиченков?
— Владимир из телевизора... Когда вижу очевидную несправедливость, говорю себе: «Вова, не лезь!» — и все равно лезу. И так было всегда, еще в прошлой жизни, до того, как я стал человеком из телевизора. Вот история, которая произошла в городе Гусеве, где я жил в юности. Шел мужик, время от времени сильно поколачивая свою подружку. Это выглядело ужасно. Конечно, я, молодой и дерзкий, говорю: «Слышь, ты что делаешь?!» Слово за слово, я ему в ухо дал, он упал. И вдруг эта барышня на меня набросилась с кулаками и криком:
— Зачем ты моего мужика бьешь?
— Да я же за тебя вписался!
— А тебя кто-то просил? Чего ты лезешь?
С тех пор я не лезу не в свое дело. Но бывают иногда вопиющие случаи, и не могу пройти мимо.
— А вам, известному, сильному, с ресурсом, нужна вообще когда-нибудь какая-то помощь?
— Конечно, как любому человеку.
— И вы можете просить: «Помоги»?
— Да, конечно, прошу. Я могу и за себя попросить, и за кого-то другого тоже. «Не верь, не бойся, не проси» — на мой взгляд, дурацкое правило. — Это вообще-то тюремная поговорка, которая ушла в народ во многом благодаря произведениям Солженицына и Шаламова. — Об этом многие вообще не задумываются. Я заметил, что сегодня эту догму навязывают другим те, кто пользуются всеми благами. Конечно, нельзя быть попрошайкой, но люди должны выручать друг друга и не стесняться просить. Люди должны уметь быть и сильными, и слабыми, тогда в этом будет Человек. Он как гибкая травинка — и сильная, и слабая. Ветер ломает дома, ураган сносит деревья, а травинка продолжает расти.
— В чем ваша сила и ваша слабость?
— Сильные стороны заложены в детстве воспитанием, может быть, не самым идеальным, но для меня подходящим. Всякое случалось, не так хорошо жили, но в голове накрепко остались правильные идеалы и принципы. Мужчина должен быть сильным, защищать слабых, уметь за себя и за свою семью постоять, уметь создать вокруг себя праздник — это догмы. А еще маму с папой нужно любить, женщин любить, детей нельзя обижать и бить. Нельзя быть подлецом, пытаться выехать за счет другого, нужно уметь отвечать за свои поступки и брать на себя ответственность и за себе подобных, и за животных. Эти правила не дают крыше съехать.
А слабые стороны тоже все из прошлого. Это какие-то забитые в голову глупые догмы, от которых сложно избавиться. Ты понимаешь, что меняется мир, люди, а тебя коробят эти изменения. Я в детстве ненавидел всегда этих закостенелых стариков. Мы играем в футбол, а они возмущаются. «Ну а что нам делать, у нас нет стадиона, мы здесь играем, я здесь живу, да выходи, с нами поиграй!» — так я рассуждал пацаном. А теперь вдруг с ужасом стал осознавать, что сам иногда превращаюсь в того гундоса из прошлого, который не унимался: «Кто это там шумит под окнами?!»
Или бубнишь: «Вы с ума сошли, что ли? Сколько времени, рань какая, а вы мне тут улицу подметаете! Непорядок!» Дворник в шесть утра начинает убирать, а ты такой уже возмущенный. И тут же себя останавливаешь: «Вова, не превращайся в гундоса, ты же сам был против этого». Мне кажется, это и делает тебя немножко закостенелым. Но я с этим в себе борюсь...
Конечно, у меня есть и другие слабые стороны, как у всех артистов: мы падки до славы, нас легко обмануть и купить.
— Артист, который не хочет добиться славы, — это странно, можно сказать, патология...
— Фраза «Какой солдат не хочет стать генералом?» как раз об этом. Да, хочется славы... Не хотеть славы — это так же, как спортсмену не пытаться стать чемпионом. Артистов еще в институте заставляют культивировать в себе желание стать первым. Но в моей природе этого мало.
— У вас было такое: «Давай, Вова, вперед! Ты должен быть первым, сыграть все!»
— Никогда.
— А зависть была? Допустим: «Почему Онегина играет Витя Добронравов, а не я?»
— Нет, я здраво смотрю на вещи и не хочу вырвать чужое. Нужно быть реалистом. Существует определенное представление, как должен выглядеть Онегин или, допустим, Ромео. Я это помню и с удовольствием сыграю Тибальда или Меркуцио. Человек должен быть адекватным.
— Вы теряли когда-нибудь адекватность?
— Конечно. Популярность и узнаваемость этому способствуют. Когда ты знаком с сильными мира сего, которые жмут тебе руку, в тебе прямо растет и распухает ощущение собственной значимости. Все-таки у артиста развито воображение, и он за секунду может такое себе нафантазировать! Да хоть то, что в туалет розами ходит и ему позволено больше других, например нарушать правила, потому что он лучше, прозорливее, талантливее других. В результате бухаешься рожей в грязь, как все. И потом умыться и вытереться так же сложно, как и всем остальным.
— Послушайте, но это опыт. В жизни как без этого?
— Опыт — это вообще штука важная и нужная. Вот мы гуляли с моей собакой. И Симба все так к воде, к воде бежит, на камушек один — прыг, на другой, по краю, по краю. Думаю: «Сейчас упадет!» — а потом решил: «Ну и пусть! Я рядом, глубина смешная, никуда не денется». И собака — нырь! — погружается, не понимая, что с ней происходит, но моментально выскакивает и отряхивается. И все, ей не надо больше объяснять, что от воды нужно держаться подальше. Ценный опыт. Так же и мне тысячу раз в детстве говорили: «Вова, электричество бьет сильно!» Но я все равно не успокоился, пока лично не засунул проводок в розетку и не проверил это. Но это в детстве. А были ведь у меня и во взрослой жизни моменты, когда я экспериментировал. Знаете, Борис Клюев, учитель моей Лены, хорошо сказал: «Жизнь нужно прожить так, чтобы было что вспомнить и стыдно рассказать». И у меня таких моментов полно. Это мой опыт, и, наверное, я бы не хотел подобные приключения повторить.
— Это что-то ужасное?
— Ну точно не прекрасное. Я мог заносчиво кому-то нахамить или вдруг почувствовать себя терминатором и получить в нос. Подраться в клубе — это легко. У меня были и перестрелки на улицах, в меня стреляли, и об этом до сих пор пишут. Чего только не было. Это такой жизненный опыт, который переживать еще раз не хочется, но я рад, что он у меня был. Удары судьбы учили меня. Если бы не эти жесткие уроки, не знаю, остался бы я в живых до сих пор. Возможно, так бы и не остановился, обнаглел бы вконец и перешел опасную черту. Медные трубы на меня повлияли, конечно, не лучшим образом.
— Это после «Бригады»?
— После «Бригады», «Бумера», всех этих очень популярных фильмов... Я взрослый пришел в кино. Жизни богемной не знал. Родился в Калининградской области. Это бедный край, где за 200 долларов могли застрелить. Всякое бывало, подростками мы с друзьями хулиганили. Рядом находились какие-то сельскохозяйственные училища, куда приезжали деревенские ребята, мы их поколачивали и отбирали мелочь. А у меня отбирали мелочь интернатовские.
— Кто сильнее, тот и отбирает.
— Да, кто сильнее, тот и прав. Сейчас я стыжусь этого и думаю: «Какой я был дурак». Хотя понимаю: все пацаны переживают момент, когда щенки превращаются в волчат и нужно доказать, что ты смелый и отчаянный. И знаете, в живых не осталось никого из ребят из моей детской стаи.
— Это не фигура речи, а реальность?
— Не фигура речи. Никого нет. Так сильно 90-е годы выкосили пацанов. Кого-то застрелили, кто-то умер от передозировки наркотиков, кто-то от СПИДа, кто-то уехал за лучшей жизнью, потом пропал — где-то зарезали... То есть такое ощущение, что нас просеяли через мелкое сито.
— Но вы-то выскочили, везучий... Владимир, вот вы сейчас говорите, что о многих некрасивых поступках сожалеете. А представляете, что прожили бы стерильную жизнь? Когда никого не обидели, нигде не вляпались, ни у кого ничего не забрали, не споткнулись. Это же нереально.
— Мне кажется, это идеальная жизнь, к этому люди должны стремиться. Я не назову это стерильностью. Стерильность — это когда ты какую-то внутреннюю энергию не включаешь. А ведь ты можешь прожить жизнь, занимаясь несколько другим. Допустим, стать монахом, православным или буддистским. Быть индусом, который ходит всю жизнь с веничком и каждый день заводится, чтобы какого-то муравья не раздавить. Наверное, в общности людей это тупиковый путь. Если все станут такими, обязательно найдется подлец, который этим воспользуется и проедет по любящим, добрым, неагрессивным людям танком.