Кристина Бродская: «Мастер говорил, что характер для артистки — это плохо»
«Я выбрала правильный путь: у меня дети, семья, любящий муж. Все случилось так, как должно было случиться».
Кристина, сериал Игоря Угольникова «По зову сердца» о московском ополчении 1941 года, где вы сыграли одну из главных ролей, идет в интернете. Как вам работалось на картине?
— С Игорем Станиславовичем работать очень комфортно, он создает на площадке максимально удобные условия для всех участников процесса. Заботится, чтобы все были накормлены, чтобы всем работалось легко. К нему можно подойти с любым творческим вопросом, он все расскажет, подскажет, поможет.
Помню, играла сложную сцену. По сюжету моя беременная героиня провожала мужа-писателя на войну, где, как ей казалось, тот мало чем может стать полезным, а ей он был жизненно необходим во время родов, она пребывала в сильных переживаниях, наговорила мужу кучу обидных вещей.
И вот Игорь Станиславович решил, что мы будем снимать это одним кадром. Съемочный день, как всегда, начался с утра. Когда мы подошли к этой сцене, было уже часов одиннадцать вечера. А до этого он напоминал: «Сцена непростая», спрашивал, на кого в первую очередь выставлять свет: на меня или на моего партнера, чтобы дать мне дополнительное время лучше подготовиться к съемкам. В монтаж вошел первый дубль, потому что мы с моим однокурсником Андреем Некрасовым сыграли все, что задумал режиссер, с первого раза. Игорь Станиславович остался нами доволен, хотя все боялись, что на такие переживания в конце дня просто не останется сил. А режиссер рассчитал все правильно и точно.
— Сегодня вы с мужем, лауреатом Государственной премии Российской Федерации Игорем Петренко, играете в антрепризе. Как выбираете проекты?
— Начнем с того, что я выросла в театральной семье и на данный момент представляю третье ее поколение. Мои бабушка и дедушка были актерами театра музкомедии. Бабушка стала заслуженной артисткой России, играла в театре Хабаровска, дедушка — в свердловской оперетте. Мои родители — драматические артисты, папу Давида Анатольевича Бродского зрители могли видеть в роли главного злодея в популярном сериале «Брак по завещанию». Когда я родилась, они с мамой Илоной служили в труппе Омского драматического театра. Все свое детство я провела в его стенах. С родителями не живу с 17 лет, с момента поступления в Санкт-Петербургскую академию театрального искусства. Я уехала в Петербург, они оставались в Омске. В Питере я прожила восемь лет. Родители переехали туда ровно в тот момент, когда я вышла замуж и перебралась в Москву. Начала вести тихую, спокойную семейную жизнь со своим супругом и на большой период времени оторвалась от театра.
Последний раз выходила на сцену в 2013 году. И лишь 11 лет спустя, в январе этого года, состоялась премьера спектакля «Осенний роман». Мы долго к этому шли, мужу поступало много заманчивых предложений, но мы хотели выходить на сцену вместе в каком-нибудь арт-пространстве в независимом проекте. Искали не столько стабильной финансовой ситуации, больше стремились к тому, чтобы получить внутреннее удовлетворение от работы.
Наконец нам предложили материал по рассказам Ивана Бунина, мы познакомились с режиссером Кириллом Вытоптовым буквально в ноябре, от общения с ним остались приятные, теплые ощущения. Приступили к репетициям и выпустили спектакль в короткий срок. Там очень благодатный материал — шесть рассказов, в двух из них мы появляемся на сцене с супругом. В нашей команде шесть человек, три-четыре раза в месяц играем этот спектакль в Москве либо где-то гастролируем, чему я как актриса очень рада. Помню, как меня буквально распирало от счастья, когда мы стояли за кулисами перед премьерой, у Игоря это вызывало улыбку. Я была просто в каком-то дичайшем восторге, очень боялась, что отсутствие волнения помешает сыграть хорошо. К счастью, ошибалась.
Видимо, сцена у меня в крови на уровне ДНК, я там максимально комфортно себя чувствую. В Омском драмтеатре, помимо меня, было еще человек пять актерских детей. Когда после спектакля наши родители задерживались в буфете, обсуждая, как прошла постановка, мы носились по театральным подмосткам (декорации разбирали только на следующий день), веселились, проигрывали сцены, поскольку каждый спектакль знали наизусть. С тех пор театр стал моей средой, где я прекрасно себя чувствую.
Нам с Игорем было интересно работать с Кириллом Вытоптовым, он давал творческую почву для нашего личного проявления, и мы творили как могли. Я стараюсь прислушиваться к мужу, так как он более опытный человек. Наши мнения во многом совпадают, поэтому репетиции проходили волшебно, просто замечательно. Наш спектакль постоянно обновляется, мне очень нравится, что режиссер дает такую возможность. Услышим какую-то новую красивую музыку — и включаем ее в постановку. У нас есть фантастические творческие возможности не застаиваться, не существовать постоянно в рамках одного рисунка. Мы вольны творить и быть соавторами этого действа, что для меня очень ценно. И Кирилл благосклонно к этому относится. «Осенний роман» — моя любимая отдушина.
— Получаете ли какой-то отклик от публики?
— Залы собираем. Недавно побывали в Кирове, наш спектакль участвовал там в театральном фестивале. Как мне рассказали, все билеты на него были проданы в первую же неделю, что очень приятно. Залы заполняются везде, куда мы приезжаем, люди приходят с цветами. Радует, что зрители идут на серьезную историю. Наша постановка не комедия, что привычнее в рамках антрепризного спектакля, тем не менее там есть где и посмеяться, и о многом задуматься. Мне писали о нашем спектакле в комментариях в интернете, благодарили, говорили, что обязательно перечитают Бунина. Подумала: значит, мы делаем благое дело. В нашем рассказе присутствует разговор про журнал «Иллюстрированная Россия». Неожиданно Игорь нашел несколько экземпляров этого журнала, и мы использовали их на сцене. Причем в одном из номеров, как оказалось, напечатан рассказ Бунина.
Эта история запустила целый процесс. Сейчас мы начали репетировать еще один спектакль. Потом я неожиданно получила предложение сыграть в мюзикле, а это отдельная история в моей жизни. Я из поющей семьи, окончила музыкальную школу, вот уже три года профессионально занимаюсь эстрадно-джазовым вокалом и год осваиваю игру на гитаре — мне это безумно интересно.
В прошлом году меня утвердили в один мюзикл. Радости не было предела, но вынуждена была отказаться по разным обстоятельствам, больше техническим. Там собралась замечательная компания, потрясающие режиссеры, мне удалось с ними даже один день поработать. Мои родители не дадут соврать, я просто плакала, когда пришлось отказаться. Но теперь все-таки участвую в мюзикле «Последний РоманOFF», его поставил режиссер Александр Рагулин, 4 октября в Доме музыки состоится премьера.
— Когда вы поступили в Санкт-Петербургскую театральную академию, уезжали из Омска на пустое место, никакой родни у вас в Питере не было. Как вы на такое отважились? Как родители отнеслись к вашему решению?
— На самом деле это решили родители. До 12 лет я безусловно мечтала быть актрисой, других вариантов даже не рассматривала. А папа очень любил заниматься организацией творческих проектов, концертов артистов Омского драматического театра. Он собирал команду, и они выступали. Ему это безумно нравилось. По сути, он был продюсером, хотя это слово еще не вошло в обиход.
И вот в 12 лет он посадил меня и сказал: «Дочь, напиши, пожалуйста, список профессий, которые ты знаешь». Я была девочка неглупая, перечислила, но, справедливости ради, те профессии не особо мне подходили. Решила: если не в актрисы, то пойду, наверное, в юристы, все идут. А папа тогда спросил: «Как думаешь, что оканчивал человек для того, чтобы стать директором театра?» И очень сильно меня мотивировал, мне тоже нравилось заниматься организацией, лидерских способностей мне хватало. Так папа открыл для меня эту дверцу.
После десятого класса, когда до окончания школы оставался год, папа устроил мне репетицию поступления в институт. Родители часто ездили на гастроли в Москву и Петербург, Омский драмтеатр постоянно участвовал в каких-то фестивалях. И вот в очередной раз они играли спектакли в столицах и взяли с собой меня. Сначала мы поехали в Питер, побывала там в первый раз. Родители советовали: было бы здорово, чтобы ты поступила тут в театральную академию. Но город мне ужасно не понравился, я была в полном расстройстве.
Тем не менее сходила показаться к Сергею Дмитриевичу Черкасскому, который набирал актерский курс. Помню, прошла даже на второй тур, но после него вылетела оттуда сильно расстроенной. Решительно заявила: «Я больше не хочу быть актрисой!» Мама перекрестилась, а папа спросил почему. Я была в страшном волнении: «Пап, он попросил одну девочку прочитать стихотворение Пушкина от лица бегемота! Как такое возможно?!» Я была в шоке. Стать бессловесной марионеткой в руках какого-то человека? Да ни за что!
— Вообще-то ученики Черкасского работают сегодня в МХТ, «Ленкоме», Александринке, Малом драматическом театре... Среди них немало лауреатов «Золотой маски».
— С этим не поспоришь. Позже мы учились параллельно с его ребятами, которые состоялись в актерской профессии. Но тогда взбунтовался мой подростковый возраст, когда все отрицаешь, когда превыше всего свобода. Но как-то же я дошла до второго тура, там еще была консультация, то есть за десять дней, что мы были в Питере, я преодолела три препятствия. Но потом перекрестилась и сбежала: ну и ладно!
Мы переместились в Москву, которая мне очень понравилась. Пошла в ГИТИС, уже просто из любопытства. Конец июня, мне сказали: где ж вы раньше были? Прослушивания начались еще в апреле, весь курс набран. Ладно, думаю, какой-то опыт я получила. Не хочу плясать под чужую дудку, а придется, если стану актрисой. И утвердилась в мысли поступать на продюсирование.
Вернулась в Омск, год серьезно готовилась, ходила в наш театр, общалась с людьми. В Петербург поехали с папой, конкурс для поступления на продюсерский факультет в Театральной академии был серьезным. Но я хорошо подготовилась, поступила достаточно легко.
Первый год был волшебным. Я до сих пор общаюсь со многими однокурсниками. Нас, как будущих театральных менеджеров, поселили в общежитие Консерватории имени Римского-Корсакова, там были прекрасные условия, актеры жили в общежитии попроще, а к нам тогда отнеслись как к своего рода театральной элите.
На курсе я оставалась человеком творческим. Экзамены сдавала в творческой форме, если позволяли педагоги. Нам преподавали высшую математику, там были вопросы по теории вероятности, так мы с подружкой написали целую пьесу и разыграли ее на экзамене. По другим предметам, бывало, то песни пели, то стихи читали. Многие интересовались: «Почему ты не идешь на актерский? У тебя есть для этого все данные». К тому же меня тогда чуть не утвердил в сериал «Сонька: Продолжение легенды» Виктор Мережко. Я пробовалась на роль Михелины и понравилась. Виктор Иванович спросил:
— Какой у тебя курс?
— Первый.
— А кто твой мастер?
— Мастер? Я на продюсерском учусь.
— Как на продюсерском?! Жаль, не могу тебя взять, пойми, мне нужна профессиональная актриса, роль-то главная.
Когда встретились с ним позже и вместе работали, Мережко сказал: «Вот видишь!»
С нами в общежитии были ребята-актеры с курса Семена Яковлевича Спивака. Они как раз оканчивали, говорили, что мастер больше не собирается набирать студентов, потому что Молодежный театр, которым он руководит, не резиновый, труппа укомплектована. А ребята постоянно мне твердили: иди на актерский. Я отмахивалась: «Если все-таки решу пойти, то только к Спиваку». На тот момент я успела пересмотреть почти весь репертуар Молодежки. Театр пребывал в невероятнейшем расцвете, стал моим любимым.
Через два месяца появилась информация, что Семен Яковлевич все-таки набирает актерский курс. И я решила, что это мой шанс. Правда, мне не хватало какого-то ЕГЭ. Но подружка все организовала, я бы не сдала его сама. Видимо, это было провидением, я очень легко поступила. Не сказала родителям, что иду на актерский, они в тот момент отдыхали на Алтае, звали меня к себе. А я плела что-то вроде: ой, договорилась тут с друзьями, не приеду.
На вступительных экзаменах танец обычно до конца не смотрят, но у меня был классный номер, танец с историей. И конечно, его досмотрели до конца. Мне это было так приятно! Да и отрывки, которые подготовила, дослушивали до конца. Тем не менее я почему-то сомневалась в собственных силах. А еще шел дождь, до общаги далеко было. В общем, не стала дожидаться результатов, подумала, что не прошла, и уехала. А надо было дождаться. Меня обыскались: куда пропала? Позже ходила к Семену Яковлевичу на ковер, заливала какую-то ерунду... Мне было так стыдно!
— Семен Спивак очень уважаемый режиссер и педагог. В каком амплуа он вас видел, как к вам относился?
— Мне крупно повезло, на первом курсе Семен Яковлевич ввел меня в спектакль Молодежного театра. Нужна была девочка, которая поет, играет на губной гармошке и бас-гитаре — и все это делает одновременно. Мастер провел небольшой кастинг среди студентов курса и выбрал меня. И вот за десять дней я ввелась в спектакль, мне стали прочить хорошее будущее в театре. Семен Яковлевич никогда не вводил студентов в свои спектакли, принципиально считал, что это неправильно. После нашего курса ученики начали в них играть.