Каждому по наклонностям
Режиссеры и их фирменные напитки
К числу людей, между которыми устанавливаются самые прочные связи,— наряду с друзьями и любовниками — относятся собутыльники. Часто собутыльники в итоге совместных выпивок становятся и друзьями, и любовниками. Вот почему так прочна и еще одна связь — между кинематографом и алкоголем. Сценаристы охотно хватаются за бутылку, когда им нужно свести или развести персонажей, придать кому‑то смелости, развязать язык. Выпивка на экране дает зрителю в зале повод посмеяться, или поплакать, или повздыхать о собственных косяках — и отпустить их с доброй улыбкой. Алкогольные напитки — кинозвезды в своем роде. Нет такого, что не засветился бы на экране, а за большинством — такой шлейф шедевров, что кинокритикам впору писать их творческие портреты. Иные же, как Моника Витти у Антониони, как Анна Карина у Годара, как Роберт Редфорд у Поллака, стали символами режиссерских вселенных и неотъемлемым элементом режиссерского почерка.
Вино / Отар Иоселиани
«Истина в вине», 1999
Интригой и нервом первого полнометражного фильма Иоселиани, «Листопад» (1966), были нарушения заводской технологии розлива саперави. Не прошло и 20 лет, как режиссерская тропа логично привела его во Францию, где к вину относятся щепетильнее, чем к анализам собственной крови,— потому что кровь французов, как и грузин, из него наполовину и состоит. Вино, которое начинаешь пить в гастрономических целях, а в итоге оно отменяет планы и переводит стрелки дня, стало у Иоселиани символом и поводом освобождения от масок — социальных и национальных. В «Утре понедельника» (2002) вино — язык, благодаря которому сбежавший в Италию французский селянин обретает кучу друзей и познает сам дух Венеции. В фильме с говорящим названием «Истина в вине» — топливо, на котором князь в исполнении самого Иоселиани перекрестится в клошары и со своим новым немытым другом уйдет из родового замка на вольные хлеба.
Водка / Цзя Чжанкэ
«Гедонисты», 2016
«Монгольская высококачественная водка — на пользу вашему здоровью!» — слоган, рефреном раздающийся из всех матюгальников в фильме «китайского Антониони» Цзя Чжанкэ «Неизведанные радости» (2002). Танцами на рекламных представлениях Монгольского спиртового завода зарабатывает себе на жизнь в этом фильме героиня Чжао Тао, музы и жены Чжанкэ. Она и сама частенько опрокидывает ее — здесь и во всех прочих фильмах мужа — в компании чумазых работяг, бродячих артистов и местечковых гангстеров, обычных героев этого режиссера. Самый дистиллированный образ водочного братства Чжанкэ создал в короткометражке «Гедонисты» — его «Самогонщиках», его «Псе Барбосе». Трое собутыльников — один не расстается с сигаретой, другой спит на ходу, а третий ржет над первыми двумя — после закрытия шахты развлекаются тем, что, практически не трезвея, откликаются на самые нелепые объявления о работе. То идут наниматься в охрану, то в театрализованное шествие о династии Мин. Везде их гонят в шею — и это дает им повод посмеяться и посудачить о дурацких людях и делах вечером за новой початой бутылкой.
Виски / Гуру Датт
«Жажда», 1957
Индийский актер, режиссер и продюсер Гуру Датт так любил виски, что когда в веселом автобусном кондукторе открыл талант будущего великого комика и решил снять его в своем фильме, то выпустил дебютанта на экран под псевдонимом Джонни Уокер. В списки лучших фильмов всех времен и народов входит алкотрилогия Датта, после создания которой он сам помер от виски. «Жажда» — хроника запоя поэта, переселившего его из зажиточного дома в бордель. «Бумажные цветы» (1959) — широкоэкранная, снятая с непрерывно движущейся камеры (для создания искомого тошнотворного эффекта) хроника запоя режиссера, экранизирующего основополагающий индийский роман «Девдас» (1917) Саратчандры о феодале-алкоголике. Третий фильм — «Господин, госпожа и слуга» (1962) — хроника запоя супружеской пары землевладельцев, вся из сверхкрупных планов полусонной парочки. Исполнительница роли жены, Мина Кумари, так пила в жизни еще десять лет, пока не скончалась от цирроза. А Джонни Уокер, разбавлявший эти алкотрипы шутками и песнями, продурачился на экранах до самой середины 1990-х.
Соджу / Ким Ки Дук
«Ариран», 2011
После серии полуудач середины нулевых и в канун собственного 50-летия великий корейский режиссер Ким Ки Дук на три года исчез с радаров, чтобы всплыть в каннском конкурсе «Особый взгляд» со снятым на дешевую цифровую камеру автоотчетом на тему «Как я встретил 50». Фильм назывался «Ариран», как песня о холме, которую в фильме пьяный Ким то и дело принимается выть, захлебываясь слезами. На 50 он подарил себе зачетный свинарник, заперся с батареей соджу в неотапливаемом сельском доме, посреди которого для сугреву разбил еще и палатку. Соджу он закусывал собачьим кормом, вспоминал обиды и канючил, что хотел бы стать... ну хотя бы первым корейцем, получившим главный приз на каком-нибудь важном международном кинофестивале. Его мальчишеское простодушие пробило жюри «Особого взгляда» отдать главный приз ему, а годом позже его просьба была удовлетворена целиком: в Венеции ему выдали «Золотого льва» за «Пьету».