Сегодня будут танцы
Тридцатилетний Андрей Кайдановский — сын великого актера и восходящая звезда европейской хореографии. Что такое современный танец в его понимании, московский зритель увидит на «Золотой маске».
Что он — сын Сталкера, европейцы в курсе. Актер Александр Кайдановский — один из тех, кто, став лицом фильмов Тарковского, сделал наше кино мировым достоянием. Теперь его сын Андрей, танцовщик Венской оперы и молодой хореограф, обладатель престижной немецкой Танцпремии в категории «Будущее», совершает похожий рывок. Только в обратную сторону — есть надежда, что получивший образование и сделавший первые профессиональные шаги в Европе, он привнесет в российский танец что-то из приобретенного им западного опыта. Например, свободу не держаться никаких границ и не втискивать себя ни в какие рамки — танца, балета, театрального перформанса.
Название его проекта «Чай или кофе?» в Музыкальном театре им. Станиславского и Немировича-Данченко (с ним Кайдановский претендует на «Золотую маску» в номинациях «Лучший хореограф» и «Лучший спектакль современного танца») уже как будто отражает необязательность выбора как такового. Спросить «Танец или балет?» — все равно что поинтересоваться «Чай или кофе?». Ответ будет: и то и другое, и много еще чего. Андрей — представитель того летучего поколения, которое, не обрастая компанией и театральной недвижимостью, перемещается из страны в страну, из театра в театр, от проекта к проекту. Или-или им не знакомо. Им нравится союз «и».
Мы встречаемся в мультикультурном берлинском районе Кройцберг. Место Андрею подходит — от таких же, в кедиках, наушниках, с рюкзаком берлинцев он почти неотличим. Но сюда он приехал на съемку, а живет с 2007 года в старушке Вене. Там у него работа, там семья: пятилетняя дочь Руби и ее мама — солистка балета Венской оперы Ребекка Хорнер. В работах Андрея она танцует тоже — например, в сделавшем его знаменитым балете «Гадкий утенок». В 2013 году он поставил его для программы «Сказочный мир балета» и вышиб слезу даже у суровых критиков. «Глубоко человечно», — писали они, подразумевая, что движения, которые он использует в танце, пришли словно из самой обычной жизни — они узнаваемы, психологичны и очень