TatlerСтиль жизни

Между нами

Актив­ные гражданки

Самые мод­ные де­вуш­ки мира вы­шли на бар­ри­ка­ды. Tatler раз­би­ра­ет­ся, что это: души пре­крас­ные по­ры­вы или про­сто расчет.

Текст: Яна Лукина

Двадцать пер­во­го ян­ва­ря на ули­цы Лос-Андже­ле­са, Нью-Йорка, Вашинг­то­на, Чикаго вы­шли тол­пы жен­щин. Они были во­ору­же­ны пла­ка­та­ми с ло­зун­га­ми вро­де My Pussy, My Choice, ша­поч­ка­ми-«ва­ги­на­ми», зер­ка­ла­ми Венеры, на­ри­со­ван­ны­ми мар­ке­ром на ще­ках. Мужчи­ны в этом по­то­ке тоже встре­ча­лись, но де­мон­стра­ции во­шли в «Википе­дию» как Women’s March. Они со­сто­я­лись спу­стя сут­ки по­сле ина­у­гу­ра­ции пре­зи­ден­та США, но на­зы­вать про­те­сты ан­тит­рам­пов­ски­ми не­вер­но. Участ­ни­цы в первую оче­редь вы­сту­пи­ли в за­щи­ту сво­их прав, без­опас­но­сти, здо­ро­вья. В Лос-Андже­ле­се на сход­ку при­шло семь­сот пять­де­сят ты­сяч че­ло­век, а все­го — как ми­ни­мум че­ты­ре мил­ли­о­на. В том чис­ле Рианна, Кэти Перри, Мадон­на, Скарлетт Йоханс­сон, Кристен Стюарт, даже Хелен Миррен. Мода на про­тестный ак­ти­визм до­стиг­ла сво­е­го пика.

Двадцать лет на­зад, что­бы о тебе пи­са­ли «Татлер» и «Вог», даже де­вуш­кам из хо­ро­шей се­мьи надо было рав­нять­ся на ге­ро­и­но­во-ши­кар­ную Кейт Мосс. Пятна­дцать лет на­зад — вы­гля­деть как Джей-Ло и Марайя: бо­га­то и кра­си­во, r&b. На ру­бе­же 2010‑х beautiful вме­сто «зо­ло­то, брил­ли­ан­ты, меха» ста­ло зна­чить «шесть ку­би­ков прес­са, кейл, ис­кус­ствен­ный пе­сец». Rich же — го­тов­ность тра­тить­ся не на оче­ред­ную Lamborghini Gallardo, а на бла­го­тво­ри­тель­ность: спа­се­ние тан­за­ний­ских но­со­ро­гов, су­дан­ских си­рот, борь­бу с гло­баль­ным потеплением.

Сейчас от но­со­ро­гов за­пад­ные де­вуш­ки вер­ну­лись к сво­им ба­ра­нам и тво­рят бла­го для себя лю­би­мых. «Любимых» — не фи­гу­ра речи. Сидеть на кей­ло­вой ди­е­те пока не мо­ве­тон, но уже по­пу­ляр­нее гор­дить­ся не прес­сом, а его от­сут­стви­ем и даже жи­во­ти­ком как у про­па­ган­дист­ки бо­ди­по­зи­ти­ва мо­де­ли плюс-сайз Эшли Грэм. Спортив­ные лиф­чи­ки, на ко­то­рые с кру­жев­ных тру­си­ков пе­ре­шла Victoria’s Secret, мож­но не но­сить — ува­жа­ю­щие себя де­вуш­ки долж­ны «осво­бо­дить сос­ки» (про­па­ган­дист­ская кам­па­ния так и на­зы­ва­ет­ся). Брить под­мыш­ки и ноги, кра­сить­ся, не за­ни­мать­ся слу­чай­ным сек­сом, не кор­мить гру­дью на пуб­ли­ке — тоже très passé.

Такой фе­ми­низм край­не же­ла­тель­но про­па­ган­ди­ро­вать с жа­ром Андже­лы Дэвис. Тем бо­лее что за сво­бо­ду мож­но не очень опа­сать­ся: даже на жен­ском мар­ше мил­ли­о­нов ни­ко­го не аре­сто­ва­ли. За что в тюрь­му? За ша­поч­ку с сос­ка­ми? Вот ак­три­су Шейлин Вудли скру­ти­ли осе­нью за дело: в Север­ной Дакоте она про­те­сто­ва­ла про­тив про­клад­ки неф­те­про­во­да, гро­зив­ше­го уни­что­жить реку. Пока Вудли па­ко­ва­ли, она на­го­во­ри­ла в ка­ме­ру бод­рую аги­та­ци­он­ную речь — и по­лу­чи­ла свои но­вые пят­на­дцать ми­нут сла­вы, ак­ку­рат на фоне вы­хо­да филь­ма «Сноуден» Оливе­ра Стоуна, в ко­то­ром сыграла.

Еще пару лет на­зад фе­ми­низм был дру­гим. В мас­со­вом со­зна­нии на Западе его оли­це­тво­ря­ла пе­ви­ца Тейлор Свифт. Сладко­го­ло­сая блон­дин­ка окру­жи­ла себя кра­сот­ка­ми: в ее мно­го­чис­лен­ный girl squad вхо­ди­ли Джиджи Хадид, Лили Олдридж, Карли Клосс. В ин­тер­вью пе­ви­ца рас­ска­зы­ва­ла, как все они — кра­си­вые и вос­тре­бо­ван­ные по­друж­ки — друг дру­га под­дер­жи­ва­ют и вдох­нов­ля­ют. Эта удоб­ная по­зи­ция по­мо­га­ла про­да­вать аль­бо­мы («1989» стал пла­ти­но­вым на пер­вой же не­де­ле), со­би­рать на­гра­ды, обложки.

А по­том жен­щи­ны вдруг осо­зна­ли, что эман­си­па­ция, ко­то­рой они так ра­ду­ют­ся, на са­мом деле кра­си­вая оберт­ка, за ко­то­рой бла­го­по­луч­но спря­та­лись пат­ри­ар­хат, ми­зо­ги­ния, ан­дро­цен­тризм и про­чее на­след­ство, до­став­ше­е­ся нам от древ­них гре­ков вме­сте с де­мо­кра­ти­ей. «Освобож­ден­ные» жен­щи­ны Восто­ка и Запада об­на­ру­жи­ли, что даже в стра­нах пер­во­го мира они по-преж­не­му по­лу­ча­ют мень­ше муж­чин, под­вер­га­ют­ся слат­шей­мин­гу (осуж­де­нию за ак­тив­ную сек­су­аль­ную жизнь, за ко­то­рую уж точ­но не ста­ли бы ру­гать пред­ста­ви­те­ля про­ти­во­по­лож­но­го пола) и да­лее по спис­ку. Когда Тейлор Свифт и боль­шин­ство ее длин­но­но­гих по­дру­жек не вы­шли на жен­ский марш и обо­шлись де­жур­ным вы­ра­же­ни­ем под­держ­ки че­рез твит­тер — мол, гор­жусь тем, что я жен­щи­на, — их за­бро­са­ли вир­ту­аль­ны­ми кам­ня­ми, как Дональ­да Трампа.

Перей­ти от слов к делу де­ву­шек че­ты­ре года на­зад при­зва­ла Бейон­се. Она вклю­чи­ла в пес­ню Flawless фраг­мент вы­ступ­ле­ния ни­ге­рий­ской пи­са­тель­ни­цы Чимаман­ды Нгози Адичи, од­ной из глав­ных икон со­вре­мен­но­го фе­ми­низ­ма. Речь Адичи на­зы­ва­лась We Should All Be Feminists. Эти сло­ва ка­жут­ся вам зна­ко­мы­ми не­спро­ста: вы ви­де­ли их на фут­бол­ках из де­бют­ной кол­лек­ции Марии Грации Кьюри для Dior осе­нью 2016‑го. Писатель­ни­ца была при­гла­ше­на на по­каз, си­де­ла в пер­вом ряду меж­ду пат­ри­ар­ха­ми гла­му­ра и глян­ца Пьером Карде­ном и Патри­ком Демар­ше­лье. На лос-ан­дже­лес­ском мар­ше фут­бол­ку с ло­зун­гом вы­гу­ля­ла Натали Портман.