(Не)равенство в прошлом и будущем
Взгляд авторов «самых влиятельных книг по экономической истории нового тысячелетия»
Парижская школа экономики и Высшая школа социальных наук Парижа организовали в мае 2023 года круглый стол с обсуждением книг «Великое расхождение» Кеннета Померанца и «Капитал в XXI веке» Томы Пикетти. По мнению организаторов дискуссии, это две наиболее влиятельные книги по экономической истории нового тысячелетия, которые предлагают взаимодополняющие точки зрения, делая акцент на национальной экономической дифференциации и социальном неравенстве. Представляем аналитический обзор состоявшейся дискуссии от непосредственного участника этой встречи — Ивана Смекалина.
Разговор об экономике будущего может вестись в аналитическом или нормативном ключе. Иными словами, существует позиция исследователя, который рассказывает о том, какой может стать экономика в будущем на основании анализа текущей ситуации и исторического опыта. Так же существует позиция идеолога, который описывает, какой должна стать экономика. Эти две позиции объединяются в разговоре о социальном неравенстве, который не прекращается с XIX века. Выход новых книг, посвященных этой теме, всегда сопровождается оживлёнными дискуссиями1. Обзор одних таких дебатов исследователей приводится в настоящей статье.
1 École d’Économie de Paris — Paris School of Economics. (2023). Roundtable: “The great divergence vs social inequalities?” May 16. Retrieved from: https://www.parisschoolofeconomics.eu/en/news/roundtable-the-greatdivergencevs-social-inequalities/. (accessed 29.05.2023).
Социальное равенство и экономическое развитие
Тома Пикетти, профессор экономики Высшей школы социальных наук и Парижской школы экономики, выступил с докладом «Социальное равенство и экономическое развитие. Размышления о Великом расхождении и долгосрочном тренде в сторону равенства и благополучия». Великое расхождение — это термин, которым Кеннет Померанц обозначает явление в институциональном устройстве Запада и Востока после XIX века (разницу в темпах развития стран), что предопределило их расхождение в экономическом развитии.
Главный тезис Пикетти состоит в том, что общество в долгосрочном периоде движется к большему социальному равенству. Этот тезис исследователь развивает в своих книгах о неравенстве во Франции, капитале в XXI веке, но более кратко и чётко формулирует позицию в своей последней книге 2022 года (Piketty, 2022).
Другой участник дискуссии — профессор истории Чикагского университета Кеннет Померанц — пишет в своей книге о том, что крайнее неравенство, рабство и колониальная доминация играли центральную роль в подъёме Европы и промышленной революции (Pomeranz, 2000). Например, 75% хлопка, использованного в европейской текстильной промышленности, было добыто американскими рабами на плантациях. Ключевая роль принадлежала экологическим, а не монетарным ограничениям. Учёт экологических факторов лучше подходит для исследования долгосрочного развития, поскольку позволяет не опираться на относительные цены, что приводит к ошибочным вычислениям. Так, быстрое обезлесение в Старом свете было компенсировано колониальными захватами новых земель.
Однако, как говорит Пикетти, то, что развитие основано на расхождении институтов не означает, что крайнее неравенство было необходимо для развития в Новое время (ХVIII-XIX вв.). Иными словами, развитие необязательно приводит к большему социальному неравенству. Вдобавок, более эгалитарная2 глобализация (а колонизация Нового времени рассматривается как один из начальных этапов глобализации) могла бы предоставить более быстрое и устойчивое развитие с более справедливым режимом труда и менее иерархическими международными отношениями, которые бы не включали рабство и колониализм.
2 Эгалитарный — т. е. основанный на принципе равенства.
На уровне внутренней политики ХХ век продемонстрировал долгосрочную эволюцию к большему общественному равенству и достатку посредством подъёма социального государства, демократизации образования и прогрессивному налогообложению. «Это может и должно быть продолжено в XXI веке», — заключает Пикетти.
Т. Пикетти обращается к одному из примеров из его предыдущих книг (Piketty, 2001) о неравенстве во Франции. Распределение доходов в этой стране в 1800-2000 гг. претерпело значительные изменения (Рисунок 1). Доля доходов верхних 10% населения сократилась за последние два века с половины до трети от общего национального богатства. При этом, важнее то, что средняя прослойка (40% населения) стала владеть 40% от совокупных личных доходов, то есть их доля в структуре собственности увеличилась в два раза. Низший социальный класс стал владеть не 0% богатств, а около 10% — «они не стали олигархами, но они поднялись на тот уровень, когда они могут строить планы на будущее и быть более независимыми»3.
3 Здесь и далее в кавычках приведены цитаты спикеров указанной встречи, если иное не указано в ссылке.
Рисунок 1. Концентрация богатства во Франции 1800-2018 гг.
Возможно, одна из главных причин таких изменений — это «взлёт» социального государства. Социальное государство — более широкая трактовка, чем государство всеобщего благосостояния, поскольку в нём делается акцент на образовании, пенсиях, системе здравоохранения и социальной поддержке семей, безработных и пр. Уже в 1950-х начался тренд на увеличение социальных расходов государства.
На уровне внутренней политики ХХ век продемонстрировал долгосрочную эволюцию к большему общественному равенству и достатку. Это может и должно быть продолжено в XXI веке.
Пикетти отмечает сокращение роста расходов на образование, и это становится преградой к дальнейшему расширению равенства. Неравенство образовательных возможностей существует не только во внутристрановом контексте, но и между странами. Так, во Французском Алжире (существовал в 1830—1962 годах) французские поселенцы присваивали 82% от всех расходов на образование. Это приводило к ситуации, когда лучшие образовательные инвестиции получали 10% населения. Для сравнения, в современной Франции, топ 10% населения по доходам получают 20% всех расходов на образование.
Другим основополагающим фактором социального равенства для Пикетти становится прогрессивное налогообложение. До эпохи неолиберальной стабилизации в конце 80-х — начале 90-х XX века в мире расширялось использование прогрессивного налогообложения: налоги для богатых росли в Европе на всём протяжении послевоенной истории.
История (не)равенства и великих расхождений
Кеннет Померанц выступил с докладом «Размышления об истории (не)равенства и великих расхождений». Эксперт говорил о межстрановых и внутристрановых различиях, роли политических институтов, в частности китайских авторитарных институтах развития. Примечательно, что Пикетти говорит про западный опыт, в то время как Померанц фокусируется на Востоке.
Померанц утверждает, что до начала колонизации и глобализации уровни неравенства на Западе и Востоке были сравнимы по своему масштабу. Влияние межстрановых различий в политическом контексте состоит в том, что необходимость увеличения военного бюджета из-за враждебной международной обстановки снижает возможности для социальных расходов. Сравнивая эту позицию с выступлением Пикетти, можно заметить, что рост расходов на социальную сферу в послевоенное время сопровождался созданием военнополитических альянсов на Западе и сопутствующим сокращением расходов на армию. Это позволило западноевропейским странам сократить расходы на армию и увеличить расходы на социальную сферу. В то же время в Азии не было стратегической стабильности, то есть велись вооружённые конфликты, заставлявшие увеличивать расходы на оборону. Как отмечает Померанц, экономические испытания в Азии в XIX-XX веках были несравнимы с ценой необходимости бороться за свою независимость от европейцев. Поэтому социальное государство в этой части света появилось значительно позже.
Если рассмотреть динамику доходов населения Земли 1988-2008 гг. на «графике слона»4 (Рисунок 2), то окажется, что беднейшие слои оказываются заперты в своем положении во всех контекстах: и в страновом, и в глобальном. Померанц отдельно обсуждает вклад таких стран как Китай, Россия и Япония в кривую «слона». Доходы среднего сегмента возросли — в первую очередь за счет построения общества средней зажиточности в КНР. Китай за последние 30 лет внёс вклад в сокращение глобального неравенства и увеличил доходы среднего класса. В то время как Россия и Япония внесли вклад в форму графика в той его части, где у верхушки среднего класса сокращаются доходы. Распад СССР привёл к «катастрофе в доходах населения» постсоветских государств. Все эти тенденции, судя по графику, наблюдаются на фоне возрастающего благосостояния глобальных элит.
4 Giles, C., & Donnan, S. Globalisation ‘not to blame’ for income woes, study says. 13.09.2016. Financial Times. Retrieved from: https://www.ft.com/content/93f2d4ba-7901-11e6-97ae647294649b28. (accessed 24.05.2023).
Рисунок 2. Воспроизведение «графика слона»
Рост среднедушевого дохода домохозяйств, 1988–2008 гг. (%)
Когда идёт речь о росте доходов населения в стране, нужно сделать несколько оговорок, что это, в первую очередь, рост доходов среднего и высшего класса. Более того, границы между классами основаны не только на экономических причинах, но опосредованы социальными и культурными причинами. Поэтому по мере развития и роста доходов наблюдается рост неравенства и социальной эксклюзии, т.е. исключения отдельных социальных групп из социальных институтов.
Так, если вместе с Померанцем посмотреть на индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП) в КНР (Рисунок 3), то разрыв между городскими и сельскими местностями будет очевиден. Более того, чем дальше провинция от торговых путей, тем сильнее разрыв между городом и деревней, тем ниже показатели индекса развития человеческого потенциала. Так, наиболее высокие показатели индекса в среднем — в Шанхае, и там же ниже разрыв между городом и деревней. В Тибете, который далёк от моря и торговых путей, ИРЧП в городах находится на уровне шанхайских деревень, а разрыв между городом и деревней почти в два раза больше. Также это иллюстрация его аргумента о том, что развитие ведёт к большему неравенству.
Рисунок 3. Индекс человеческого развития в сельских и городских районах Китая
Кеннет Померанц утверждает, что развитие должно достигаться теми институтами, которые стимулируют участие граждан на локальном уровне. При условии поддержания большего институционального разнообразия, развития институтов и защиты прав меньшинств, неравенство имеет шансы на сокращение. Недостаток консультаций с гражданами не позволяет справиться с вызовами для окружающей среды: например, несмотря на то, что Китай сокращает выбросы в расчёте на душу населения, там не происходит отказа от таких углеродных технологий как угольные тепловые электростанции, что в долгосрочном периоде не приводит к разрешению экологических вызовов, отмечает Померанц.
Китай за последние 30 лет внёс вклад в сокращение глобального неравенства и увеличил доходы среднего класса. В то время как в России и Японии у верхушки среднего класса сокращаются доходы.
Дискуссия: социальные условия развития
В контексте обсуждения роли экономических институтов в сокращении неравенства дискутантом выступила Катарина Пистор, профессор сравнительного права Колумбийского университета. Она обратилась к своей книге «Кодекс капитала» (Pistor, 2019) и отметила, что до ХХ века и в Европе, и в Азии наблюдалось большее разнообразие форм предпринимательства. В настоящее время доминирующее положение получила корпоративная форма, упрощающая это разнообразие. С одной стороны, важно наличие государства, достаточно сильного для перераспределения богатства и эффективных вложений в социальную сферу. Однако, с другой стороны, как противовес этому государству в такой модели устойчивого общества существует автономное общество с разнообразием форм социальных институтов и экономических игроков.
Другой участник дискуссии — профессор истории Высшей школы социальных наук Алессандро Станциани — говорит о том, что в колониальный период европейские страны использовали экономические преимущества для установления непрямого экономического контроля над Африкой под эгидой цивилизирующей миссии. Он обращается к принципам экономики развития Альберта Хиршмана (Hirschman, 1981), которая делает акцент на том, что путь экономического развития стран может быть разным. Кроме того, один из принципов экономики развития предполагает возможность регулирования экономических отношений между более и менее развитыми странами так, чтобы эти отношения были выгодны всем сторонам. Иными словами, колониализм — это не единственный формат торговли между более и менее развитыми экономиками.
Неравенство в культурном капитале выступает основой для разницы в социальном положении и, в свою очередь, в экономическом капитале. Так воспроизводится неравенство.
В продолжение дискуссии Пикетти и Померанц высказались, как связаны развитие и неравенство. По их мнению, повышение равенства на Западе не было неизбежным, а вызвано совокупностью факторов внутри государств и внешнеполитическим контекстом. Пикетти считает, что социальное государство призвано заниматься не просто перераспределением благ, механически достигая большего равенства. Социальное государство выступает как государство развития, социальные расходы — это «ещё один способ производства, ещё один способ организации».
Культурный капитал и воспроизводство социального неравенства
К академической дискуссии об упомянутой литературе можно также обратиться за пределами стен парижского вуза и рассказать больше о контексте изложенных идей и реакцию на них среди исследователей.
Так, американский ученый и экономист Дэвид Вейл (Weil, 2015) отмечает, что в качестве капитала в книге Пикетти рассматриваются исключительно торгуемые активы. Таким образом, человеческий капитал и соответствующее ему неравенство выпадают из анализа. При этом, как отмечает Рубен Ениколопов, ректор Российской экономической школы, игнорирование человеческого капитала приводит к завышению общих оценок социального неравенства, поскольку уровень неравенства человеческого капитала в западных странах сократился в два раза с конца XIX века5. В своём интервью для российского журнала «Экономическая социология» Пикетти говорит уже о двух видах неравенства: культурном и экономическом6. И если экономическое неравенство относится к распределению богатств, то культурное неравенство относится, в частности, к разнице доступа к образованию. Каждый вид неравенства относится к своему классику социологии: к Марксу и Бурдье, соответственно. Именно их «примирение» Пикетти обозначает в качестве цели своей книги «Капитал в XXI веке».
5 Ениколопов, Р. (2015). Сомнительный бестселлер. В чем ошибается автор «Капитала» Томас Пикетти. Republic. Издатель Republic — ООО «Москоу диджитал медиа», с 26.01.2023 ООО «Чайка Белые сады» внесен Минюстом РФ в Реестр иностранных агентов.
6 Пикетти, Т. (2016). Интервью с Тома Пикетти: «Можно выгнать историю в дверь, но она немедленно вернётся через окно». Экономическая социология, 17(1), 13-21.
В контексте рассказа о дискуссии под эгидой Высшей школы социальных наук Парижа, нужно обязательно сказать хотя бы несколько слов про концепцию культурного капитала её первого ректора — Пьера Бурдье. В книге «Воспроизводство: элементы теории системы образования» (Bourdieu & Passeron, 1970) вместе с соавтором он пишет о воспроизводстве неравенства на социальном уровне. Так, ученики разных классовых принадлежностей имеют разный уровень культурного капитала, и это различие усугубляется институтом образования. Сильно упрощая, можно описать механику конвертации одного капитала в другой: экономический капитал родителей позволяет предоставить их ребёнку больший культурный капитал, который предзадаёт дальнейшее усугубление культурного неравенства в рамках институтов образования; далее, это неравенство в культурном капитале выступает основой для разницы в социальном положении и, в свою очередь, в экономическом капитале. Так, посредством системы образования и неравенства культурного капитала воспроизводится социальное и экономическое неравенство.
Именно на этот взгляд на неравенство Пикетти опирается в «Краткой истории равенства» (Piketty, 2022). Инвестиции в образование призваны сократить неравенство в распределении культурного капитала, который выступает как тропа зависимости в социальное неравенство. Вложения в здравоохранение ориентированы на более справедливый доступ к развитию человеческого капитала в целом. Примечательно, что аргументы о социальном развитии через вложения в образование и здравоохранение, а также прогрессивную шкалу налогообложения, активно используются в актуальных политических дискуссиях о пенсионной реформе во Франции7.
7 Piketty, T. (2023, March 14). Macron, the social and economic mess. Le Blog De Thomas Piketty. Retrieved from: https://www.lemonde.fr/blog/piketty/2023/03/14/macron-thesocialand-economic-mess/. (accessed 24.05.2023).
Заключение
Подводя итог дискуссии, резюмируем, что экономическое развитие опосредовано социальными и экологическими факторами, которые способны сдерживать его. При этом они сами подвержены его влиянию: экономический рост может создавать условия для усиления эксплуатации окружающей среды и низших классов; или наоборот — сопутствовать распространению ценностей ответственного отношения к окружающей среде и появлению социального государства. Сокращение социального неравенства осуществляется посредством воздействия на социальные институты и не является проблемой, имеющей исключительно экономическое решение.
Два основных условия в сокращении социального неравенства состоят в наличии социального государства и социальных институтов, увеличивающих участие граждан. Социальное государство занимается стимулированием социальных инвестиций для развития человеческого капитала, посредством увеличения доступа к которым достигается социальное равенство. При этом, рост социальных инвестиций наблюдается за счёт сокращения расходов на бюрократический и военный аппарат, поэтому благоприятная внешнеполитическая обстановка, как напоминает Померанц, выступает условием для функционирования социального государства. Наличие разнообразия социальных институтов, в том числе форм предпринимательства, позволяет стимулировать участие и инклюзию на локальном уровне, что создаёт условия для сокращения неравенства.
Обзор дискуссии о факторах социального неравенства даёт представление о макроуровне тех явлений, которые в рамках академического дискурса социальной политики разбираются на мезо- и микроуровне: проекты развития, социальные инвестиции и социальная инклюзия. Экономика развития и история экономического неравенства позволяют связать их в единый сюжет, который разворачивается в разные исторические периоды и в разных социальных контекстах.
Иван Смекалин, аналитик Фабрики позитивных изменений, магистрант Высшей школы социальных наук (Париж)
References: 1. Bourdieu, P., & Passeron, J. C. (1970). La reproduction éléments pour une théorie du système d’enseignement. Editions de Minuit. 2. Garbinti, B., & Goupille-Lebret, J. (2018). The evolution of wealth inequality in France from 1800 to 2014. Rue de la Banque, (66). 3. Hirschman, A. (1981). The Rise and Decline of Development Economics. Annales : histoire, sciences sociales (French ed.), 36(5), 725–744. DOI:10.4324/9780203838518. 4. Morrisson, C., & Murtin, F. (2013). The Kuznets curve of human capital inequality: 1870–2010. The Journal of Economic Inequality, 11, 283-301. DOI:10.1007/ s10888-012-9227-2. 5. Nettleton, C., Napolitano, D., & Stephens, C. (2007). An overview of current knowledge of the social determinants of Indigenous health. 6. Piketty, T. (2001). Les hauts revenus en France au XXe siècle. Hachette. 7. Piketty, T. (2022). A brief history of equality. Harvard University Press. 8. Pistor, K. (2019). The code of capital. In The Code of Capital. Princeton University Press. 9. Pomeranz, K. (2000). The Great Divergence: China, Europe, and the Making of the Modern World Economy. Princeton University Press. https://doi.org/10.2307/j. ctt7sv80. 10. Weil, D. N. (2015). Capital and wealth in the twenty-first century. American Economic Review, 105(5), 34-37. DOI: 10.1257/aer.p20151057.
(In)equality in the Past and in the Future
A View by the Authors of “the Most Influential Books on Economic History in the New Millennium”
The Paris School of Economics and the École des Hautes Études en Sciences Sociales organized a roundtable in May 2023 to discuss the books The Great Divergence by Kenneth Pomeranz and Capital in the Twenty-First Century by Thomas Piketty. According to the organizers of the discussion, these are two of the most influential books on economic history of the new millennium, offering complementary perspectives with a focus on national economic differentiation and social inequality. We present an analytical overview of the discussion by a participant of that meeting — Ivan Smekalin.
We can talk about the economy of the future from an analytical or regulatory viewpoint. In other words, from the position of a researcher, who shares his vision of what the economy might become in the future based on an analysis of the current situation and historical experience. Or we can look at it from the position of a visionary who describes what the economy should become. These two positions come together in a discussion of social inequality that has not disappeared since the nineteenth century. New books being published on the subject are always accompanied by lively discussions1. One such scholarly debate is presented in this article.
1 École d’Économie de Paris — Paris School of Economics. (2023). Roundtable: “The great divergence vs social inequalities?” May 16. Retrieved from: https://www.parisschoolofeconomics.eu/en/news/roundtable-the-greatdivergencevs-social-inequalities/. (accessed 29.05.2023).
Social equality and economic development
Thomas Piketty, professor of economics at the École des Hautes Études en Sciences Sociales and the Paris School of Economics, presented a report titled “Social Equality and Economic Development. Reflections on The Great Divergence and the Long-Term Trend toward Equality and Welfare.” The Great Divergence is Kenneth Pomeranz’s term for a phenomenon in the institutional arrangements of the West and the East after the nineteenth century (difference in the development pace between different countries), which predetermined their divergence in economic development.
Piketty’s main thesis is that society tends to move toward greater social equality in the long run. He develops this idea in his books on inequality in France, capital in the twenty-first century, but the most clear and concise definition is given in his latest book published in 2022 (Piketty, 2022).
Another panelist, Kenneth Pomeranz, professor of history at the University of Chicago, writes in his book that extreme inequality, slavery, and colonial domination were central to the rise of Europe and the Industrial Revolution (Pomeranz, 2000). For example, 75% of all cotton used in Europe’s textile industry was produced by slaves on the plantations in the US. Environmental, not monetary, constraints played a key role. Consideration of environmental factors is better suited to the study of long-term development, since it does not rely on relative prices, which leads to erroneous calculations. Thus, rapid deforestation in the Old World was offset by colonial conquests of new lands.
However, as Piketty says, just because development is based on institutional divergence does not mean that extreme inequality was necessary for the development in the New Age (18th and 19th centuries). In other words, development does not necessarily lead to greater social inequality. In addition, a more egalitarian2 globalization process (and New Age colonization is seen as an initial stage of globalization) could support a faster and more sustainable development with a more equitable labor regime and less hierarchy in international relations that would not include slavery and colonialism.
2 Egalitarian — that is, based on the principle of equality.
At the domestic policy level, the twentieth century demonstrated a long-term evolution toward greater social equality and prosperity through the rise of the social state, democratization of education, and progressive taxation. “This can and should be continued into the twenty-first century,” Piketty concludes.
Piketty refers to an example from his earlier books (Piketty, 2001) about inequality in France. The income distribution in this country changed significantly between 1800 and 2000 (Figure 1). The income share of the top 10 percent of the population has declined over the past two centuries, from half to one-third of the total national wealth. More importantly, the middle class (40% of the population) got to own 40% of total personal income, that is, their share in the ownership structure doubled. The lower class went up from owning 0% of the wealth to about 10% — “they did not become oligarchs, but they rose to the level where they could make plans for the future and be more independent”3.
3 The quotes hereinafter are from the speakers at the meeting, unless otherwise noted in the link.
Figure 1. Concentration of Wealth in France 1800-2018
Probably one of the greatest reasons for this change is the rise of the social state. The social state is a broader interpretation than the welfare state, because it emphasizes education, pensions, healthcare and social support for families, the unemployed, etc. The trend for increased social spending by the state started as early as in the 1950s.
At the domestic policy level, the ХХ century demonstrated a long-term evolution toward greater social equality and prosperity. This can and should be continued into the XXI century.
Piketty notes the decline in the growth of education spending, which becomes a barrier to the further expansion of equality. Inequality of educational opportunities exists not only within the national context but also between countries. For example, in French Algeria (which existed from 1830 to 1962) French settlers appropriated 82% of all educational expenditures. This led to a situation where the best educational investments went to just 10% of the population. By comparison, in today’s France, the top 10% of the population by income receive 20% of all educational expenditures.
Progressive taxation becomes another fundamental factor of social equality for Piketty. Prior to the advent of neoliberal stabilization era in the late 1980s and early 1990s, the use of progressive taxation expanded worldwide: taxes on the rich were rising in Europe throughout postwar history.
A history of (in)equality and great divergences
Kenneth Pomeranz presented a report “Reflections on the History of (Non)Equality and the Great Divergences.” The expert talked about the differences between countries and within countries, the role of political institutions, particularly China’s authoritarian development institutions. Remarkably, Piketty presents the Western experience, while Pomeranz focuses on the East.
Pomeranz argues that before colonization and globalization, levels of inequality in the West and the East were comparable in scale. The external political context also affected the difference, as the need to increase the military spending because of a hostile international environment reduces the scope for social expenditures. Comparing this position with Piketty’s speech, one can see that the growth of social expenditures in the postwar period was accompanied by the creation of military and political alliances in the West, with the associated reduction in military spending. This allowed the countries of Western Europe to cut military spending and increase social expenditures. Meanwhile, Asia was the region of strategic instability, where armed conflicts were forcing increased defense spending. As Pomeranz notes, the economic hardships in Asia in the 19th and 20th centuries were incomparable to Europeans’ cost of fighting for independence. Therefore, the social state in this part of the world emerged much later.
If we examine the income dynamics of the world’s population from 1988 to 2008 on the Elephant Curve4 (Figure 2), we find that the poorest people are locked in their position in all contexts: both domestic and global. Pomeranz separately discusses the contributions of such countries as China, Russia, and Japan to the Elephant Curve. Middle-class income increased, primarily due to the construction of a middleincome society in China. Over the past 30 years, China has contributed greatly to reducing global inequality and increasing middle-class incomes. At the same time, Russia and Japan also contributed to the curve in the part where the upper middle class had declining incomes. The collapse of the Soviet Union caused an “income catastrophe” in the post-Soviet states. Judging by the curve, these trends can be seen against the backdrop of the increasing wealth of the global elites.
4 Giles, C., & Donnan, S. Globalisation ‘not to blame’ for income woes, study says. 13.09.2016. Financial Times. Retrieved from: https://www.ft.com/content/93f2d4ba-7901-11e6-97ae647294649b28. (accessed 24.05.2023).
Figure 2. Replication of the ‘elephant curve’
Growth in average per capita household income, 1988–2008 (%)
When we talk about the growth of income in a country, we need to make a reservation that it is primarily the growth of the middle- and upper-class income. Moreover, class boundaries are not based on economic reasons alone, but are mediated by social and cultural reasons. Therefore, as the economy develops and income increases, so does inequality and social exclusion, that is, the exclusion of certain social groups from social institutions.
If we follow Pomeranz and take a look at the Human Development Index (HDI) in China (Figure 3), the gap between urban and rural areas is evident. Moreover, the further a province is from the trade routes, the greater the gap between town and countryside, and the lower the Human Development Index. For example, Shanghai has the highest average HDI values and the lowest gap between urban and rural areas. In the Tibet, located far from the sea and trade routes, HDI in the cities is about the same as in rural Shanghai, and the gap between urban and rural areas is almost twice as big. It also illustrates his argument that development leads to greater inequality.
Figure 3. Human Development Index in Rural and Urban China
Kenneth Pomeranz argues that development must be achieved by institutions that encourage public engagement at the local level. Inequality can be reduced by maintaining greater institutional diversity, developing the institutions and mechanisms to protect minority rights. The lack of public dialog does not allow us to cope with environmental challenges: for example, although China is reducing emissions per capita, it is not abandoning carbon-based technologies such as coal-fired thermal power plants, which in the long run does not help addressing environmental challenges, Pomeranz notes.
Over the past 30 years, China has contributed greatly to reducing global inequality and increasing middle-class incomes. At the same time, in Russia and Japan the upper middle class had declining incomes.
Discussion: social conditions for development
Katharina Pistor, professor of comparative law at Columbia University, joined the discussion In the context of addressing the role of economic institutions in reducing inequality. She turned to her book, The Code of Capital (Pistor, 2019), and noted that before the twentieth century, both Europe and Asia saw a greater diversity of entrepreneurship forms. The corporate form, which simplifies this diversity, has now become dominant. On the one hand, it is important to have a state that is strong enough to redistribute wealth and effectively invest in the social sphere. However, on the other hand, this model of a sustainable development requires the existence of an autonomous society with a diverse landscape of social institutions and economic players, as a counterbalance to the state.
Another panelist, Alessandro Stanziani, professor of history at the École des Hautes Études en Sciences Sociales, suggests that during the colonial period, European countries used economic advantages to establish indirect economic control over Africa under the aegis of a civilizing mission. He refers to the principles of development economics by Albert Hirschman (Hirschman, 1981), who emphasizes that various countries can have different paths of economic development. In addition, one of the principles of development economics suggests that economic relations between developed and developing countries can be regulated so that these relations are beneficial to all parties. In other words, colonialism is not the only format of trade between the developed and developing economies.
Inequalities in cultural capital further translate to differences in social status and, in turn, in economic capital. In this way, inequalities are reproduced.
Piketty and Pomeranz continued the discussion with their views on how development and inequality are related. In their view, the rise in equality in the West was not inevitable, but rather caused by a combination of factors within the states and by the external political context. Piketty believes that the social state is not merely about redistributing goods, to mechanically achieve greater equality. The social state acts as a developmental state, with social spending being just “another mode of production, another mode of organization.”
Cultural capital and the reproduction of social inequality
It might be reasonable to also refer to the academic discussion of aforementioned literature outside the Paris university, and to tell more about the context of the ideas outlined and the way researchers reacted to these ideas.
Thus, American scholar and economist David Weil (Weil, 2015) notes that Piketty only considers traded assets when he talks about capital. Therefore, human capital and its corresponding inequalities fall out of the scope of analysis. At the same time, according to Ruben Enikolopov, Rector of Russia’s New Economic School, ignoring human capital results in an overstatement of overall estimates of social inequality, since the inequality of human capital in Western countries has fallen by half since the late 19th century5. In his interview for the Russian Journal of Economic Sociology, Piketty already speaks of two kinds of inequality: cultural and economic6. And while economic inequality is a matter of distribution of wealth, cultural inequality refers in particular to differences in access to education. Each type of inequality belongs to a different classic of sociology: Marx and Bourdieu, respectively. “Reconciling” their views is what Piketty identifies as the goal of his book, Capital in the Twenty-First Century.
5 Enikolopov, R. (2015). A Dubious Bestseller. Where Thomas Piketty, the Author of Capital, is Wrong. Republic The publisher of Republic is Moscow Digital Media LLC, since 26.01.2023 Chaika White Gardens LLC has been included in the Register of Foreign Agents by the Ministry of Justice of the Russian Federation.
6 Piketty, T. (2016). Interview with Thomas Piketty: “One can Push History Out but It Immediately Comes in through the Window.” Journal of Economic Sociology, 17(1), 13-21.
In the context of the discussion at the École des Hautes Études en Sciences Sociales in Paris, it is necessary to say at least a few words about the concept of cultural capital proposed by its first rector, Pierre Bourdieu. In La reproduction : eléments pour une théorie du système d’enseignement (Bourdieu & Passeron, 1970), he and his co-author write about the reproduction of inequality at the social level. Thus, students of different class backgrounds have different levels of cultural capital, and this difference is exacerbated by the educational system. In a greatly simplified way, we can describe the mechanics of converting one capital into another: the parents’ economic capital allows them to provide their child with more cultural capital, which promotes further cultural divergence within educational institutions; these inequalities in cultural capital further translate to differences in social status and, in turn, in economic capital. In this way, social and economic inequalities are reproduced through the educational system and the inequality of cultural capital.
It is this view of inequality that Piketty draws on in A Brief History of Equality (Piketty, 2022). Investment in education is designed to reduce inequalities in the distribution of cultural capital, which acts as a path of dependency into social inequality. Investment in healthcare focuses on fairer access to human capital development in general. It is noteworthy that arguments about social development through investment in education and healthcare, as well as a progressive taxation scale, are actively used in current political debates about pension reform in France7.
7 Piketty, T. (2023, March 14). Macron, the social and economic mess. Le Blog De Thomas Piketty. Retrieved from: https://www.lemonde.fr/blog/piketty/2023/03/14/macron-thesocialand-economic-mess/. (accessed 24.05.2023).
Conclusion
To summarize the discussion, we conclude that economic development is mediated and can be held back by social and environmental factors. At the same time, these factors themselves are influenced by economic development: economic growth can create conditions for more intense exploitation of the environment and the lower classes; or vice versa, it can accompany the spread of environmental responsibility values and the emergence of a social state. Social inequality is reduced by influencing social institutions, and it is not a problem that can be addressed merely by economic methods.
Two basic conditions in reducing social inequality are the existence of a social state and social institutions that increase public engagement. The social state is concerned with stimulating social investment for the development of human capital, and increased access to social investment helps achieve social equality. At the same time, the growth of social investment comes at the expense of reduced spending on the bureaucratic and military apparatus, so a favorable foreign policy environment, as Pomeranz reminds us, is an important condition for the functioning of the social state. The diversity of social institutions, including forms of entrepreneurship, encourages public engagement and inclusion at the local level, which creates conditions for reducing inequality.
Reviewing the discussion of social inequality factors provides insight into the macro-level phenomena that the academic discourse of social policy addresses at the mezzo- and micro-level: development projects, social investment, and social inclusion. The economics of development and the history of economic inequality allow us to link them into a single story that unfolds in different historical periods and in different social contexts.
Ivan Smekalin, analyst, Positive Changes Factory, master’s student at the École des Hautes Études en Sciences Sociales (Paris)
References: 1. Bourdieu, P., & Passeron, J. C. (1970). La reproduction éléments pour une théorie du système d’enseignement. Editions de Minuit. 2. Garbinti, B., & Goupille-Lebret, J. (2018). The evolution of wealth inequality in France from 1800 to 2014. Rue de la Banque, (66). 3. Hirschman, A. (1981). The Rise and Decline of Development Economics. Annales : histoire, sciences sociales (French ed.), 36(5), 725–744. DOI:10.4324/9780203838518 4. Morrisson, C., & Murtin, F. (2013). The Kuznets curve of human capital inequality: 1870–2010. The Journal of Economic Inequality, 11, 283-301. DOI:10.1007/ s10888-012-9227-2 5. Nettleton, C., Napolitano, D., & Stephens, C. (2007). An overview of current knowledge of the social determinants of Indigenous health. 6. Piketty, T. (2001). Les hauts revenus en France au XXe siècle. Hachette. 7. Piketty, T. (2022). A brief history of equality. Harvard University Press. 8. Pistor, K. (2019). The code of capital. In The Code of Capital. Princeton University Press. 9. Pomeranz, K. (2000). The Great Divergence: China, Europe, and the Making of the Modern World Economy. Princeton University Press. https://doi.org/10.2307/j. ctt7sv80 10. Weil, D. N. (2015). Capital and wealth in the twenty-first century. American Economic Review, 105(5), 34-37. DOI: 10.1257/aer.p20151057
DOI 10.55140/2782-5817-2023-3-S1-39-48
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl