Поэт Алексей Никонов об альбоме «Последних танков в Париже» — «2084»
20 лет назад группа «Последние танки в Париже» выпустила поворотный альбом «2084». Лидер коллектива, поэт Леха Никонов, рассказал автору «Сноба» Егору Спесивцеву историю создания культовой пластинки — от начала и до конца.
Разговор об альбоме «2084» я предлагаю начать немного заранее. Что происходило после того, как вы записали «Гекс@ген»?
Я переехал в Питер. Когда мы писали «Гекс@ген», я еще в Выборге жил. Это был полу-питерский, полу-выборгский альбом: днем я ездил на студию к Тропилло (Андрей Владимирович Тропилло, звукорежиссер, музыкальный продюсер — Прим. ред.), а ночью уезжал в Выборг. Утром следующего дня возвращался, досводил и опять уезжал. После записи «Гекс@гена» у нас случился концерт в Берлине: нас отвезли туда на автобусе, мы сначала отыграли там, а потом поехали играть в Париже.
И вот как раз в Париже, когда мы жили там на сквоте каком-то, около Пер-Лашез, я помню, что сказал: «Парни, надо альбом новый записывать». С нами был Ясин Тропилло — звукорежиссер, который нам досводил «Гекс@ген». Начинал его записывать другой человек, но он был не в теме вообще, и Ясин тогда нам сильно помог. В этот раз он тоже сказал: «Ребята, я запишу». Идея была такая: мы делаем гитарный альбом. Не как «Гекс@ген» полу-панковский, а реально с тяжелыми гитарами, но при этом лирический, мажорный. Изначальные желания были такие.
Мы приехали в Питер, где-то в 2002 году я как раз уже переехал, и оставшиеся два года каждый день ездил на эту ****** студию и осознавал, как же ***** я пою. До альбома «2084» я не понимал, что петь не умею. Мне казалось, что я суперпевец. И вот все оставшееся время я боролся с этим своим недостатком. Плюсом к тому еще выяснилось, что наш гитарист не умеет играть на гитаре, потому что гитаристом тоже оказался я — если кто-то не знает, на «Гекс@гене» все гитары записаны мной.
Гитарист из меня ****** — еще хуже, чем певец. Так что мы стали искать гитариста. Бендер (Антон Докучаев, гитарист «Последних танков в Париже» — Прим. ред.) на тот момент еще не появился, поэтому гитару нам записывал Ваня Людевиг из группы «Кирпичи». Он отлично это сделал, я ему и сейчас благодарен. И вообще нужно сказать, что «2084» — одна из наших самых тяжелых записей, в смысле потраченного времени, сил, нервов. Я тогда, наверное, постарел на 100 лет — это до сих пор болезненный опыт.
«Зеркало» тоже было болезненно записывать, но по ровно противоположной причине. Там я точно знал, чего я хочу, просто другие меня не слышали. А на «2084» меня все слышали, и все понимали, чего нам хочется, но мои возможности просто не совпадали с моими желаниями. Я вроде бы песни придумал, партии придумал, а спеть не могу. Так что, хотя слушается этот альбом бодро и весело, для меня он один из самых тяжелых.
Каким тогда был Петербург?
Нищим. Выборг был нищим, и Питер тоже был нищим. Когда я только переехал, я думал: «Вот сейчас-то мы развернемся! Это же Манчестер». ***** (Ничего подобного — Прим. ред.). Нищета была конкретная, там все сидели на сосисках, сардельках каких-то — жесть. Это самое главное, что я помню из тех времен.
При этом на «2084» политики почти нет — там все про любовь.
В этом как раз и заключалась диалектика: вроде бы я не должен петь о любви, но я о ней пою. Парадокс альбома в этом. Для меня это было очень важно. Я ко всем нашим альбомам обычно пишу рецензии, и в рецензии на «2084» я как раз говорил, что о любви сейчас петь невозможно, но мы это сделали. Это лирический альбом о любви, записанный в условиях, в которых о любви вообще не говорят. Надвигается тоталитаризм, мы вроде бы все должны бороться, идти на баррикады, а мы все в постели. Это такой странный парадокс, который я на себе прочувствовал.
Какой трек с «2084» появился первым?
Самой первой была «Королева гашиша» — она должна была войти в «Гекс@ген», но не вошла, потому что там была очень похожая песня «С полчеком» — тоже короткая, почти на тех же аккордах. Поэтому «Королева гашиша» перекочевала на «2084». А так вообще первая песня, которая и сформировала альбом, — это «Трава-любовь».
Я помню, что написал ее и подумал: «Какая хорошая песня. Надо весь альбом делать такой — про любовь, мажорный, не отрицательный, как „Гекс@ген“, а с какой-то надеждой». Надежды, конечно, не получилось, но само это путешествие ради обретения надежды — это, с моей точки зрения, и есть «трип» альбома.
Вопрос только в том, нашел главный герой «2084» надежду или нет? С моей точки зрения, скорее нет. Но кто-то другой, послушав альбом, придет к другому решению. И оно, может быть, будет даже более адекватным, чем мое. Автор, на самом деле, никогда не знает, что он хотел сказать. Он вообще не в курсе, что он написал. Это иллюзия: «Я хотел так, потом вот так» — ну, хотел. А получилось совсем по-другому. Потому что это не ты пишешь. Это, скажем, «великий другой» сидит рядом и пишет за тебя. И он гораздо сильнее как писатель, как автор текстов и музыки, чем ты.
Я вчера переслушивал альбом целиком — и что раньше не понимал, что сейчас не понимаю, что на «2084» делает песня «Революция». Наверное, это скорее ироническое высказывание, но мне даже в таком случае кажется, что оно не отсюда.
Не отсюда, абсолютно точно. Изначально эта песня была придумана как серьезная, но, оказавшись на этом альбоме, она превратилась в ироническую, это правда. Потому что у альбома есть своя внутренняя структура, в соответствии с которой песни уже выстраиваются. По крайней мере, я постарался, чтобы эта структура на «2084» была. И «Революция» из этого альбома вываливалась. Мы даже хотели ее убрать, но тогда было другое время, молодость, и мне казалось: «Блин, ну это же песня, как я ее уберу? А вдруг я завтра умру. Пусть она будет». Сейчас я эту песню на «2084» не вижу. И тем не менее она там есть.
Кстати, сначала я хотел, чтобы первой песней была «Трава-любовь», потом «Революция» и уже потом «Звезды». Но из-за того, что «Трава-любовь» начинается с текста, со слов, я подумал, что это как-то глупо. Мне показалось, что у «Звезд» начало поярче, поэтому я их поставил на первое место. О чем, кстати, до сих пор не жалею. Я потом узнал, что хит обычно ставят третьим, а «Трава-любовь» — это, безусловно, хит.
Вы какую музыку тогда слушали? Я уверен, что было много калифорнийского панка.
Ты правильно заметил, мы тогда все поголовно слушали Weezer — Blue Album, Green Album и еще один альбом, который не по цвету назывался. Сейчас я не слушаю эту группу, но тогда мы все ее слушали, и нам очень хотелось модного гитарного звучания. Но достижения этого альбома в звуке — не мои, а Вани Людевига и нашего звукорежиссера Ясина Тропилло. Я в основном просто сидел и со всем соглашался.
Начиная с «2084» я окончательно потерял контроль над записью. До «Гекс@гена» запись контролировал только я. То есть я был фюрер — и во многих группах так бывает: как вокалист скажет, так и будет. Согласны с ним, не согласны — не волнует. Но уже на «2084» я понял, что как музыкант я ограничен. Как поэт я был выше всех, кто меня окружал, но как музыкант я был говно. Я это осознал и вовремя понял, что надо делегировать полномочия людям, которые более компетентны в этом вопросе.
Поэтому я стал со всем соглашаться. Не соглашался я только в самых критических вопросах. Я мог посреди ночи позвонить Ясину и сказать: «Убери это соло, добавь дилэя». Но, как я сейчас понимаю, все мои пожелания были не очень важными. И с тех пор я отстранился от записи: звучанием у нас сейчас занимаются барабанщик и звукорежиссер. Я могу просто сказать: «Хочу, чтобы альбом был в пост-панке». А дальше они меня как-то по-своему понимают, подстраиваются. И уже я их слушаю.
Следующая песня — «Новые календари».
Хорошая песня, которую мало кто замечает. У нее еще есть близнец, песня «Новые времена», которая вышла спустя 12 лет, — это песни примерно об одном и том же. «Новые календари» я придумал еще в Выборге, как раз когда переезжал в Питер. Если говорить о конкретных бытовых обстоятельствах, это песня про мой переезд. А если воспринимать ее шире, то она вообще о новых временах, которые неизбежно наступят.
Дальше идут «Улицы в огне». Неожиданно романтическая песня.
Да, это вообще первая получившаяся у меня баллада в полном смысле этого слова. Она хорошо записана, более-менее спета. Хотя я мечтал, что в припеве буду петь, как Том Йорк. «Улицы в огне-е-е-е-е!». Как Том Йорк, понимаешь? Я пришел в студию: «Сейчас я вам покажу!». Пою: «Улицы в огне-е-е-е!». Мне говорят: «Чувак, это ******».
Я думаю: «Да какой ******? Я же отлично спел». Сажусь за пульт, мне включают запись. ****** в рот. В моей голове я реально звучал, как Том Йорк. Круто исполнить ее я так и не смог. Но из-за того, что я два года ходил, записывал голос, меня надрочили, я там петь научился немного и хотя бы как-то, худо-бедно эту песню исполнил.
Это одновременно песня-победа и песня-проигрыш. Победа — потому что у меня все-таки получилось записать ****** запоминающуюся балладу о любви. Но моих вокальных данных не хватило. Поэтому я все жду, когда «2084» споет оперный певец.
Мне кажется, лучше всего на альбоме звучат песни вроде «Если начнется дождь» — ты там декламируешь скорее, а не поешь. Зачем вообще надо было петь?
Да я Тома Йорка переслушал. Этот альбом The Bends еще, *****. Я вот недавно, буквально неделю назад его переслушал — какой же это крутой альбом. До сих пор звучит как новый. И мне так хотелось сделать так же. И барабанщику моему хотелось. Но, видишь, восемь классов и отсутствие музыкального образования сделали свое дело. На этой песне я и сказал себе: «Леша, ты не Том Йорк. Но у тебя ****** тексты. Так что давай ты их лучше будешь декламировать, а не петь».
Но я это сделал, понимаешь? Я попытался. Мне кажется, это главное в нашей группе — мы много пытаемся. Много чего не получается, на самом деле, но мы рискуем. Мы всегда стараемся сделать то, чего раньше не делали. До «2084» мы никогда не делали тяжелые, ****** записанные баллады, с хорошим вокалом, с отличным текстом. Их просто не было. На «Гекс@гене» была песня «23 часа» — но она не получилась, потому что звук был хлипкий, пою я слабо. А тут я попытался. Да, попытка не удалась, но уважения она, мне кажется, заслуживает.