О рыбачке и рыбке
Как русская уха покорила Францию
В детстве мы с братом играли в игру — ходили по квартире и представляли себе, что это чужой дом, чужие вещи, что здесь живут мальчик и девочка, которых мы не знаем. Как маленькие шерлоки, мы шли по своим собственным следам. Хотя получалось у нас неважно: сложно взглянуть на себя со стороны. Повзрослев, я пыталась проделать это много раз — оценить со стороны хотя бы собственную внешность. И поняла: единственная возможность столкнуться с собой как с незнакомцем возникает случайно. Например, в большом магазине с зеркальными стенами иногда случайно встретишься с кемто глазами: «Кто же это, кажется, я его знаю»,— пока не поймешь, что это ты сам и есть.
С кухней та же история — трудно увидеть привычные блюда и продукты со стороны. Я это поняла, когда на прошлой неделе меня пригласили на рыбалку. Во Франции рыбалка очень популярна. Правда, на отлов рыбы нужно купить лицензию. Вот так я и познакомилась с рыбачкой, стоявшей с удочкой на берегу крохотного по российским меркам ручья. «А что, тут рыба есть?» — она в ответ открыла сумку-холодильник, чтобы показать двух вполне приличного размера форелей и несколько пескарей и плотвичек. «Только вы не говорите никому,— попросила она,— у меня лицензия только на две форели, дешевая. Я не для себя,— улыбнулась она.— Я для пожилых людей ловлю, раздаю». Мы сговорились, что на следующий день я тоже куплю себе лицензию и мы пойдем вместе. В последний раз я стояла с удочкой на берегу в глубоком детстве, но счастье от этого занятия, от очень раннего, прохладного летнего утра помню до сих пор. От радости я опрометчиво пообещала приготовить настоящую русскую уху. Кстати, слово «уха» Мадлен, жительница французского городка, знала, вот чудо!
Интересно, откуда французский человек знает нашу уху? Я открыла старинные французские кулинарные книжки и провалилась туда, где оказался целый мир увиденных чужими глазами салатов с майонезом, пожарских котлет и супов. Стало ясно, что из рецептов одной ухи можно составить энциклопедию, причем начиная с главного свода французской кухни, написанного Антоненом Каремом. Во Франции его называют поваром королей и королем поваров, он служил Талейрану, Ротшильду и сервировал обеды Александру I. В России гордятся тем, что он побывал в Петербурге. Карем начинает рассказ о русских супах именно с ухи, а на гравированной заставке