Гирт Яковлев: "Чувствую себя молодым, но время неумолимо"
Любимца прекрасной половины бывшего Советского Союза коллеги за взрывной нрав и отзывчивость прозвали Динамитом и Скорой Помощью. Еще он - ходячий анекдот и вечный розыгрыш. В июле знаменитый латвийский актер отмечает восьмидесятилетний юбилей.
-Недавно пересматривала «Смерть под парусом» с вашим участием. В экранизации детективного романа Чарльза Перси Сноу собрался великолепный актерский ансамбль — Марианна Вертинская, Лембит Ульфсак, Мирдза Мартинсоне...
— Да, команда сложилась классная, веселая, мы много времени проводили вместе и подружились. Съемки проходили в Латвии, яхта ходила по разным рекам с типично латвийскими пейзажами, которые, впрочем, вполне сошли за английские. Помню, решили искупаться, поплавали, вышли на берег, а все ноги синие. Оказалось, в речку какой-то завод сбрасывает отходы. Не знаю, что за отрава в воде была, но нас всех потом в баню повели отмываться.
— В детстве меня впечатлил фильм «Прощание с Петербургом», где вы сыграли Штрауса.
— Эта картина для меня знаковая. Там происходили разные совпадения интересные... Случилось все в Ленинграде. Мы с Вией Артмане были на каких-то пробах, шли по коридорам «Ленфильма», и вдруг ко мне обратилась незнакомая дама:
— Извините, пожалуйста, вы, случайно, не актер?
— Актер.
— Хочу познакомить вас с одним человеком...
Заходим в кабинет, там сидит важный господин. Буквально с порога он начинает излагать замысел ленты о композиторе Иоганне Штраусе. Я сразу усомнился, что подойду, ведь ничего не понимаю в музыке. В общем, поговорили и я уехал, поскольку параллельно снимался на Рижской киностудии в фильме «В тени смерти». Вскоре меня вызывают в Ленинград на переговоры и пробы.
Режиссер «В тени смерти» Гунар Пиесис бурно запротестовал: «Я его не отпускаю! Вся группа в сборе, надо снимать...» Закончилось тем, что наша уважаемая Эльза Радзиня (кстати, в «Смерти под парусом» она выступила в роли чопорной экономки) на каком-то высоком собрании с трибуны возмущенно заметила:
— Вот актеру Яковлеву сделали прекрасное предложение сыграть Штрауса, он может прославить Латвию, но Пиесис его не отпускает.
— Пусть едет, — ответил Гунар, — но ни одного свободного дня ему не дам, пусть сам выкручивается.
Разозлил я его тогда сильно.
После того как утвердили на роль Штрауса, пришлось осваивать азы дирижирования. Тренировался до изнеможения, пока смычок в руке не запел, а вот озвучивать героя отказался. Не мог позволить себе говорить с акцентом, когда в кадре рядом с композитором — его секретарь с аристократическим русским языком в исполнении Меркурьева. Было бы просто смешно. Озвучивал меня Александр Демьяненко.
Фильм шел с оглушительным успехом по всему Союзу. Помню свою огромную морду на афишах Арбата, у кинотеатра «Октябрь». Просто с ума сойти! В дни премьеры мы как раз были на гастролях в Москве и как все купили билеты в кино. Перед сеансом друг Улдис Думпис все порывался вылезти на сцену и представить меня зрителям. Я еле сдержал его порывы, иначе умер бы на месте от страха.
«Прощание с Петербургом» показывали и в других странах — в Венгрии, Польше, Германии, Чехословакии, Австрии. Кто мог подумать, что Штраус так выстрелит, да еще на весь соцлагерь плюс на родине композитора?! Какой-то критик даже написал: «И актера нашли не хуже Омара Шарифа».
Около года назад по ТВ показывали документальный фильм про знаменитого дирижера Мариса Янсонса. Смотрю на экран и вдруг буквально столбенею — это же я стою и дирижирую в Петербурге симфоническим оркестром! Авторы взяли для иллюстрации кадры из «Прощания...». Надо же было оказаться вместе с легендарным Янсонсом в таком важном для его жизни фильме!
— Пик вашей актерской карьеры пришелся на советское время. Сегодня в Латвии поминать добром ту эпоху — чуть ли не моветон...
— Какое я имею право отказываться от своего прошлого? Тогда и от себя надо отказаться! Это было прекрасное время. Я играл чекистов и коммунистов столько же раз, сколько офицеров вермахта и прочих фашистов. Снимался в кино не только в Латвии, но и в России, Белоруссии, на Украине. Объездил весь Союз, Европу, побывал в Америке, Колумбии, Мексике, Венесуэле, Египте, Китае. Был председателем Союза театральных деятелей. Грех жаловаться.
Кроме того, есть же такие соблазнительные бумажки, которые ты за свою работу получаешь. Без этих бумажек жить невозможно. Я занимался тем, что умел и любил, а мне платили хорошие деньги. Никаких комплексов по данному поводу не испытываю.
На эти бумажки можно было построить хороший дом, но у меня от деда с тридцатых годов остался — крепкий, деревянный. Мы в нем всей семьей жили. Теперь дочь Лиене там обосновалась. Если бы в начале семидесятых друг Думпис не сказал «Идем покупать машину», я бы и ее не купил. А так он взял «запорожец», я — «жигули». У нас вообще все как-то параллельно в жизни, всегда рядом. Часто играли вместе в фильмах, постановках, и до сих пор играем.
Некоторое время наши семьи даже жили в одном доме на Видземском взморье в Вецаки, дети росли вместе. Бегали по пляжу, находили пустые пивные банки, тащили их домой и украшали полки. Улдис, помню, собирал одноразовые стаканчики — сегодня мы их сразу выбрасываем, а тогда он эти стаканчики мыл и ставил в них цветы. Кошмар, если подумать. Но было здорово!
— Как вы пришли в актерскую профессию? Ваши родители, насколько знаю, не были связаны с театром.
— Мама всю жизнь проработала на кондитерском предприятии «17 июня», до 1940 года это была шоколадная фабрика Вильгельма Кюзе. От простой работницы выросла до начальника цеха, получила персональную пенсию. Этот статус открывал доступ к столам заказов, что оказалось весьма ценно в эпоху дефицита, к хорошей медицине в спецполиклинике, к пятидесятипроцентной скидке на лекарства.
У отца жизнь была сложной. Он работал на ВЭФе регулировщиком. Когда началась война, на заводе организовалось общество самообороны, им даже винтовки выдавали. Потом вся эта каша началась, он попал в тюрьму, затем оказался в концлагере Саласпилс. В послевоенные годы работал в управлении книготорговли, был начальником экспедиторов.