Российская селекция застряла в прошлом
Российские частные селекционные компании готовы за несколько лет заместить импорт семян, однако без доступа к современным технологиям им не обойтись
Нынешний рекордный урожай зерновых и масличных может в ближайшей перспективе не повториться. И дело не в климате или недостатке инвестиций, а в потенциальном дефиците семян. Геополитическая обстановка выявила в агропроме, как и во многих других отраслях, глубокую зависимость от импортных технологий. Агрокомплекс справляется с севом пшеницы и ячменя, но требует 70–90% импортных семян кукурузы, сои, подсолнечника, картофеля, сахарной свеклы, а собственных экономически рентабельных сортов лука и моркови у нас нет. Основными поставщиками семян на российский рынок были глобальные концерны Bayer, Corteva, Syngenta, BASF. Однако с прошлого года Corteva перестала продавать свои семена в Россию, Syngenta прекратила поставки из-за карантина на ее полях в Европе, а Bayer в феврале разослал нашим аграриям письма с предупреждением о возможных перебоях с поставками семян (см. «Русской семечке не хватает науки», «Эксперт» № 8 за этот год).
Пять лет назад российские власти уже пытались снизить зависимость российского рынка от импорта: после слияния с прежним мировым биотехнологическим гигантом Monsanto в 2018 году компания Bayer по предложению Федеральной антимонопольной службы согласилась передать отечественным частным семеноводческим компаниям около 70 исходных линий своих гибридов злаковых, бобовых и масличных культур, а главное — список молекулярно-генетических маркеров (генетических кодов, несущих полезные признаки растений, которые применяются для дальнейшего выведения новых сортов). Взамен российские власти обещали потенциальному монополисту не ограничивать доступ к российскому рынку.
Но, похоже, этот эксперимент с трансфером новых технологий провалился. По сути, глобалисты готовы были передать инструмент или конструктор так называемой молекулярной, или генетической маркерной, селекции, которая в России почти не используется. В отличие от преобладающей у нас традиционной селекции, при которой отбор ведется на стадии взрослых растений, молекулярная маркерная позволяет выделять нужные признаки на стадии эмбрионов, что в три-четыре раза сокращает сроки выведения гибридов. При системном применении эта технология помогла бы восполнить недостаток собственных экономически эффективных сортов растений.
Государственные институты, которые сейчас лидируют в отрасли, не успевают традиционным образом выводить улучшенные сорта, и передача технологий от Bayer помогла бы создать фундамент для новой российской селекции. Частные же компании, которым государство решило передать «заготовки» от Bayer, до сих пор не могут получить от концерна семена и базы данных о генетических признаках культур, а значит, не могут начать работу с молекулярными маркерами.
Проблему создает отсутствие внятных правил ввоза семян для научных целей. Это замедляет внедрение инноваций и негативно сказывается на динамике развития российского агропрома в целом.
Почему мы отстаем в селекции
Трансфер технологий от компании Bayer задумывался как помощь отрасли, на многие годы отставшей от мировых лидеров в методах выведения новых сортов и гибридов. В России селекция сельхозрастений представлена в основном десятками государственных научных институтов, образовательных учреждений и селекционно-семеноводческих центров (ССЦ) при них. Используя методы традиционной селекции, все они занимаются выведением уникальных сортов пшеницы, ячменя, бобовых, масличных и овощных культур и преуспели в этом; несколько частных компаний также работают в основном традиционным способом. Например, успешными сортами пшеницы, ячменя, ржи и тритикале известен Институт цитологии и генетики СО РАН в Новосибирске, масличными сортами аграрии почти целиком обязаны ВНИИ масличных культур им. В. С. Пустовойта, востребованные коллекции сои и риса есть у аграрного научного центра «Донской», урожайные овощные культуры успешно выводит Тимирязевская академия и т. д.
Однако рост численности населения в мире и конкуренция между странами (и их аграрными компаниями) требуют все больше новых сортов и гибридов, которые будут более плодовитыми и устойчивыми к непогоде, болезням и вредителям (а также к средствам борьбы с ними). Российские институты и ССЦ не успевают выводить новинки на рынок: при традиционном методе селекции для получения удачного сорта в среднем нужно 12–20 лет многократных скрещиваний линий. В мире же с начала века все шире используется метод молекулярной, или геномной маркерной, селекции, который позволяет в три-четыре раза сократить время выведения гибрида. Ученые находят в ДНК растения гены, отвечающие за нужные свойства, и описывают их последовательность (создают маркер) для последующего распознавания в потомстве на самой ранней стадии. В итоге селекционер может определить наличие нужного признака или гена еще в зародыше или ростке растения, не дожидаясь вегетации и размножения. Для последующего испытания сорта агроном высаживает уже только те семена, где гарантированно есть заданные признаки, а не действует наугад, отыскивая их через поколения гибридов. Как следствие, выведение новых сортов (семена с заданными свойствами, способные давать аналогичное потомство) или гибридов (растения, не дающие потомства с аналогичными признаками) занимает 3–4 года, а не 12–20 лет, как при традиционном отборе.
Российские государственные селекционные учреждения, как и немногочисленные частные компании, лишь недавно начавшие осваивать селекцию, не развивали новые методы (хотя порой практиковали их). Поэтому отечественный рынок семян уверенно заняли иностранные компании, продукцию которых наши аграрии считают более урожайной и экономичной.
Если ситуация не изменится, в предстоящую посевную нам придется обойтись российскими, как правило менее продуктивными, семенами, которых к тому же может не хватить. Пока из девяти основных сельхозкультур у России достаточно только семян пшеницы, ячменя, ржи и риса; зависимость же от импортных сои и кукурузы составляет почти 40%, подсолнечника — 60%, сахарной свеклы — 97%. Под вопросом даже классический «борщевой набор»: собственными семенами картофеля мы обеспечены лишь на 10%, капусты и свеклы — максимум на 20%. Недостающее ввозили уходящие сейчас с внутреннего рынка глобальные концерны.