Магнит притянул в бизнес
Светлана Камаева и Валериан Горошевский, ученые из советской обоймы, не планировали начинать свой бизнес, но после увольнения из института они за свой счет провели НИОКР и создали инновационную технологию — диагностику трубопроводов с помощью магнитометра. Однако востребованы их услуги в основном за границей, а не в России
В 2003 году Светлана Камаева и ее партнер по работе и исследованиям Валериан Горошевский за семьдесят два часа оказались на улице: их отраслевой институт ВНИИСТ (занимался строительством магистральных трубопроводов) выкупила «Транснефть», после чего было принято решение уволить некоторых сотрудников «предпенсионного» возраста, к которым относились и они. Камаева и Горошевский к тому моменту руководили в институте хозрасчетными центрами и выполняли под заказ инжиниринговые проекты. «В отделе кадров нам прямо сказали: у вас хороший офис с евроремонтом и компьютеры, а вот вы сами, ваши изобретения и патенты нам неинтересны», — с горечью вспоминает Светлана Камаева. В конце того же года они организовали свою компанию, решив коммерциализировать одну из собственных разработок — технологию диагностики трубопроводов с помощью магнитной томографии. Если медицинский магнитный томограф — это большой прибор, сквозь который «провозят» пациента, то в данном случае «пациент» — труба под землей. Металл с поверхности земли сканируется бесконтактным магнитометром, чтобы найти участки, где возможны дефекты. Обнаружить эти места позволяет изучение магнитного поля трубы — по его изменениям определяются области с напряженно-деформированным состоянием металла.
С тех пор созданная Камаевой и Горошевским компания «Транскор-К» (название происходит от словосочетания «транспортная коррозия») проинспектировала десятки тысяч километров трубопроводов в разных странах. «Мы всегда были кабинетными учеными, но и мы сами, и наши инженеры-программисты не боимся работы в трассовых условиях. Работали и в якутские морозы, и при плюс шестидесяти в пустыне Гоби, в Саудовской Аравии и Узбекистане», — говорит Светлана Камаева.
На мировом рынке услуги российской компании, исследующей трубы магнитометрами, оказались более востребованными, чем в России. Интересно, что в мире магнитометрические исследования трубопроводов проводят только компании или российские, или с российскими корнями — эти технологии родились в нашей стране, причем уже в постсоветские времена, что само по себе редкость.
Например, в Германии и Польше магнитная диагностика трубопроводов от «Транскора» стала сенсацией, утверждает Марина Лупан, руководитель центра сертификации латвийской компании LRTDEA — TUV Rheinland Group (латвийское подразделение международной компании, оказывающей услуги в сфере технического надзора), как и собственно в Латвии. «Под этот метод еще не написаны европейские стандарты, поэтому мы пошли на то, что сами провели его сертификацию», — говорит она. «Транскор» в проектах латвийцев выступает в роли субподрядчика, реализуя проекты для Соnexus Baltic Grid (магистральные трубопроводы Латвии).
Начать бизнес на зарплату
Во ВНИИСТ Миннефтегазстроя Камаева и Горошевский проработали до увольнения много лет, придя туда еще в 1970-е. Но с перерывом. Камаева сначала ушла из института в МГУ, где была научным сотрудником, а оттуда буквально сбежала в 1995-м в ЮКОС — от нерегулярной грошовой зарплаты. В ЮКОСе же, куда ее позвал ушедший туда еще раньше Горошевский, платили полторы тысячи долларов на позиции главного специалиста по защите промысловых трубопроводов от коррозии. «С одной стороны, ни разу не пожалела о том, что ушла тогда из науки: как будто распахнулся мир! — вспоминает Светлана Камаева. — С другой — все время проводила в вертолетах и не видела семьи. ЮКОС эксплуатировал нещадно — совершенно фашистская была организация!» Работы было очень много: инспектировали промысловые трубопроводы (на месторождениях нефти, на компрессорных станциях и т. д.), для чего требовались новые методы — традиционную внутритрубную дефектоскопию на них проводить было невозможно. Тогда Камаева и Горошевский обратили внимание на метод магнитной томографии трубопроводов, которым занимался профессор Евгений Белов (он какое-то время работал во ВНИИгазе, потом в частных компаниях). Белов запатентовал в 1996 году устройство контроля и прогнозирования состояния материалов трубопроводов по откликам их магнитного поля. Определив степень напряженности магнитного поля на определенных участках трубы, можно было понять, есть ли в этих местах дефекты. В основе метода Белова — феномен обратной магнитострикции из школьного курса физики: объем и линейные размеры тела меняются при изменении состояния его намагниченности. Однако профессор умер, не доведя работу до конца.
В ЮКОСе Камаева и Горошевский начали промышленные испытания метода, пригласив группу ученых из ВНИИгаза, которые раньше работали с Беловым. К сожалению, вскоре компания приостановила финансирование проекта, на что формально, по договору, она имела право, отмечает Камаева, — но по отношению к ученым это было неэтично, считает она. «Для нас это был ужасный опыт, — вспоминает предпринимательница. — В итоге мы заплатили коллегам сами из своих “колоссальных” зарплат, а метод нас так вдохновил, что мы купили в США слабенький медицинский магнитометр и начали проводить эксперименты». Дело в том, что в проекте с группой Белова удалось только показать наличие связи между напряжением в области дефекта и магнитным откликом. На этой основе можно было сделать только прибор-индикатор, регистрирующий возмущение магнитного поля. А количественной оценки, чтобы стало возможно по откликам магнитного поля получить представление о дефектах металла, достичь тогда не смогли. Этой целью Камаева и Горошевский и задались вместе с приглашенным в команду Игорем Колесниковым, программистом и инженером-электронщиком из Зеленограда.
Светлана Камаева настолько верила в будущее магнитной томографии, что рискнула и вложила в общее дело все свои сбережения — 17–18 тысяч долларов, это была накопленная за год зарплата в ЮКОСе. Причем получить эти деньги из-за проблем в банке «Менатеп», возникших после дефолта 1998 года, ей удалось, будучи в командировке в Норвегии. В норвежском банке удивились: «Ваш банк запрещает трансакцию, но у вас депозитный счет и мы не можем вам отказать».
Партнеры вернулись в родной институт — уже с результатами научно-исследовательских работ по магнитной томографии. Работая во ВНИИСТ, они провели сертификацию прибора, разработали технические нормативы на новый метод диагностики и согласовали их в Ростехнадзоре. Все делали на свои средства: по словам Камаевой, институт уже никакой наукой не интересовался. Еще в структуре института в начале 2000-х они реализовали первый небольшой проект по магнитным исследованиям трубопроводов для «Транснефтепродукта».
После вынужденного ухода из ВНИИСТ начинающие предприниматели быстро собрали небольшую команду и наладили в Москве сборку приборовмагнитометров: какие-то компоненты покупали за границей, но в целом старались «лепиться вокруг отечественной базы комплектующих». Магнитными методами тогда уже начали заниматься несколько фирм. Ноу-хау «Транскора» было как в устройстве прибора, так и в программах для обработки и расшифровки данных с магнитометра, разработанных Игорем Колесниковым.
Первой большой удачей «Транскора» стал заказ на исследование магистрального газопровода в Узбекистане в 2003– 2004 годах. Его оказалось невозможно очистить настолько, чтобы провести внутритрубную дефектоскопию. Камаева полетела в Узбекистан и сумела убедить заказчиков в том, что бесконтактный метод «Транскора» точно не принесет вреда трубам и позволит выявить дефекты. В ходе работ заказчики убедились, что 75% выявленных магнитометром аномалий подтверждаются. «Транскор» обследовал в республике почти семь тысяч километров труб. Цена контракта не поражала воображение — 12–15 млн рублей, но для молодой компании, которая лишь начинала работать, это был хороший результат.
Следующий крупный контракт был на работы в Сирии. Все бы хорошо, но не повезло с генподрядчиком — эта российская компания, как рассказывает Камаева, скопировала приборы «Транскора». «Так мы создали себе крупнейшего конкурента на российском рынке», — сетует она. К тому же на сирийском контракте не удалось заработать, за диагностику 350 км так и не заплатили. Как объяснил генподрядчик, заказчик просто не оплатил работу.
По словам Камаевой, так же «Транскор» обманули еще на нескольких контрактах, в том числе в Китае и Аргентине. Судиться с заказчиками за границей маленькая компания тогда не посчитала возможным.
Как ученые-изобретатели, они были поначалу плохими торговцами и не умели защищать свои интересы. Самая неприятная история вышла с торговым агентом — англичанином, с которым «Транскор» сотрудничал семь лет, примерно до 2012 года. Он успешно представлял российскую компанию на мировом рынке, помогал получать контракты — например, с малайзийской нефтегазовой компанией Petronas, совместно с которой «Транскор» сделал разработку модификации магнитного оборудования для подводных трубопроводов.
Англичанин многому научил команду «Транскора», но параллельно копировал оборудование компании вместе с китайцами на деньги, взятые в китайском венчурном фонде. «Мы ему доверяли всю конфиденциальную информацию, в общем, вели себя по-братски — как умеют только русские дурачки. Но я ни о чем не жалею — без него мы точно не пробились бы на мировой рынок», — с улыбкой говорит Светлана Камаева.
В России конкуренты у «Транскора» стали появляться довольно быстро. Сначала на рынок вышла московская компания «Энергодиагностика», разрабатывавшая близкий метод (называя его «методом магнитной памяти металла»), потом появился «Полиинформ». Все конкуренты основывали свои технологии на одинаковых физических принципах.
«Отличия у компаний, специализирующихся на магнитных методах, есть и в скорости развития на рынке, и в технологическом плане — например, используются разные типы датчиков в магнитометрах и разное программное обеспечение для обработки и интерпретации результатов», — говорят в «Полиинформе». Но у всех свои патенты на устройства и разные схемы приборов — ну и разные результаты, то есть процент выявляемых дефектов труб.
Цифровые двойники труб
«За двадцать лет работы у нас бывало всякое — даже заявления на отпуск за свой счет писали дружно всей компанией. Но сегодня нам уже есть чем гордиться, и сдаваться мы не собираемся», — обещает Светлана Камаева. В хорошие периоды у бизнеса довольно высокая рентабельность, говорит она. При том что в штате 40 человек (на крупные проекты привлекаются еще люди из регионов по договору), выручка «Транскора» варьируется от 60 до 100 млн рублей в год, и львиную ее долю приносят зарубежные проекты.
Но темпами роста бизнеса Камаева недовольна: продукт инновационный, а значит, они должны быть как минимум вдвое выше. Пока же компания развивается очень неравномерно и то и дело «прихрамывает» по выручке и прибыли.
Сказываются и возникшая уже на российском рынке конкуренция, и другие факторы. Как рассказали в «Полиинформе», магнитометрические методы в российской индустрии известны с середины 1990-х, и очень многие относятся к ним скептически. У магнитометрической диагностики на старте была не очень высокая результативность, а адепты метода обещали слишком много. Среди ограничений метода магнитной томографии то, что он не позволяет обнаруживать в металле свищи или иные дефекты, не связанные с изменением магнитного поля; недостаточно точно определяет места с аномалиями, из-за чего приходится выкапывать протяженные шурфы в пять— десять метров. Однако метод развивается, как и способы интерпретации и обработки снятых магнитометром данных с помощью специализированного ПО.
Но в России к «магнитчикам» все еще относятся подозрительно, замечает главный сварщик компании «Алроса-Газ» Станислав Малюков. Многие предпочитают копать шурфы по старинке. К тому же стоимость магнитной томографии в ряде случаев может оказаться вдвое выше, чем точечного шурфования, утверждает Малюков. Впрочем, он подчеркивает, что здесь многое зависит от фирм-исполнителей, типа и состояния объектов. В свою очередь Светлана Камаева уверяет, что магнитная томография всегда намного дешевле, чем проведение шурфовочных работ и сложная внутритрубная диагностика.
Крупные нефтегазовые компании, по ее словам, «в упор не видят» маленькую сервисную компанию, предпочитая работать со своими научными институтами — некоторые из них тоже разрабатывают методы магнитных обследований трубопроводов. Так, «Газпром» работает по этому направлению с аффилированной проектной компанией «Гипрогазцентр».
Как говорят в «Полиинформе», трудно выйти на контракты с головными компаниями нефтяников, приходится иметь дело в основном с региональными отделениями, выполняя небольшие локальные проекты.
Конкуренция на рынке лишь усиливается, причем многие подрядчики показывают слишком низкие данные по выявляемости, считает Светлана Камаева, что не идет на пользу методу в целом. По ее мнению, ситуация может измениться, если удастся создать отечественные ГОСТы на метод магнитной томографии. «Транскор» уже много лет работает над этим, но пока до результата далеко. Если появятся национальные ГОСТы, то будет и регламент качества работ — необходимый уровень выявляемости дефектов, который в действующих нормативах не прописан, и потому подрядчиков на торгах выбирают исключительно по цене. Это основная проблема, не дающая «Транскору» развиваться: если бы был норматив хотя бы на 51% минимальной выявляемости дефектов для допуска на тендеры, ситуация стала бы более благоприятной.
На зарубежном рынке конкуренция тоже растет (по словам представителя «Полиинформа», они сталкиваются на тендерах как раз с «Транскором»; на мировой рынок вышла и компания «Энергодиагностика»).
Сейчас проблема не только в конкуренции. Из-за закрытия границ в связи с пандемией многие проекты «Транскора» подвисли: Саудовская Аравия, Кувейт, Эмираты, Катар закрыты. «Мир был велик и прекрасен, а сейчас мы заперты и без денег», — грустит Светлана Камаева.
Пока же «Транскор» открывает для себя российскую глубинку, пытаясь договориться о проектах в российских регионах в сфере ЖКХ, где тоже нужна диагностика трубопроводов. «До кризиса мы этим не очень-то стремились заниматься — хлопот много, а денег в российском ЖКХ на диагностику коммуникаций выделяется очень мало, — признается Светлана Камаева, которая недавно вернулась из Мценска Орловской области, где как раз вела переговоры. — Но на то мы и малый бизнес, чтобы находить способы быть при деле в любой ситуации».
С другой стороны, «Транскор» развивает свои компетенции в цифровых технологиях: компания научилась создавать цифровые двойники трубопроводных систем. Дальше — больше: специалисты «Транскора» стали формировать цифровые двойники не только трубопроводов, но и других опасных промышленных объектов — нефтяных месторождений и платформ. В российской компании считают, что могут конкурировать в «цифре» с зарубежными разработчиками: «Мы фундаменталисты, ученые. Можем развернуться и вправо, и влево, смотрим широко. А на Западе компании обычно более узко специализированные».
Другая часть антикризисной программы «Транскора» — переход к новой модели бизнеса, которую в компании решили опробовать в период пандемии: не проводить исследования своими силами, а предоставлять в аренду свои приборы. Как ожидает Камаева, компания сможет благодаря этому быстро увеличить свой портфель заказов. Динамики ей очевидно очень не хватает. Ведь самый крутой вираж в жизни основателей «Транскора» уже позади. «То, что мы были вынуждены уйти из института, очень хорошо для нашей судьбы. Иначе мы себя не проявили бы в жизни, — рассуждает Камаева. — Сами мы никогда бы не ушли со своих мест и не начали свое дело — как людям еще советским нам это и в голову не приходило, мы привыкли полагаться на большие структуры, на помощь коллег. Зато нам удалось создать хоть и не самый большой, эффективный и прибыльный бизнес, но уж точно не стыдный. А если говорить о науке и технологиях, то здесь я нами очень горжусь, мы ни разу не провалились».
Когда снаряд не проходит
В России большая часть исследований трубопроводов проводится либо методом внутритрубной дефектоскопии, либо точечно с помощью шурфования.
Внутритрубная диагностика практикуется в индустрии уже более полусотни лет. В трубу через специальную врезку вводится снаряд-дефектоскоп с датчиками, снимающими данные о состоянии трубы. Однако проблема в том, что многие промышленные трубопроводы имеют изгибы, перепады в диаметре, что осложняет прохождение прибора. Не все трубопроводы в принципе пригодны для внутритрубной дефектоскопии — в целом, по оценкам специалистов, камерами спуска-приема дефектоскопов оснащено не более 40% от общей протяженности трубопроводов.
Если «внутритрубка» невозможна, для точечной проверки состояния газопровода на расстоянии 100–500 метров выкапываются шурфы для получения непосредственного доступа к трубе и обследования конкретного участка, на основании чего затем делается вывод о состоянии трубы в целом.
Магнитная томография хороша тем, что не приходится останавливать работу трубопровода. С ее помощью возможно исследование трубопроводов под землей, под водой: с плавучих средств, дронов либо квадрокоптеров.
Хочешь стать одним из более 100 000 пользователей, кто регулярно использует kiozk для получения новых знаний?
Не упусти главного с нашим telegram-каналом: https://kiozk.ru/s/voyrl