Танец разведчицы
Этот год – дважды юбилейный для одного из самых неожиданных открытий в биологии ХХ века. Ровно сто лет назад мир узнал о существовании пчелиного языка танцев. И ровно 50 лет назад человеку, поведавшему нам об этом, была вручена Нобелевская премия по физиологии и медицине. Открытие давно стало научной классикой, о нем говорится во множестве учебников и популярных книг и фильмов, о нем слыхали даже многие из тех, кто вообще не интересуется ни поведением животных, ни системами передачи информации. Между тем споры вокруг него продолжаются до сих пор.
Имя этого человека – Карл фон Фриш. В некоторых источниках в качестве его полного имени указывают «Карл Риттер», но Ritter – это не имя, а титул «рыцарь». (Кстати, русское слово «рыцарь» именно от этого слова и происходит.) Карл действительно принадлежал к старинному и разветвленному рыцарскому роду, но ко времени его появления на свет (а он родился в 1886 году) фон Фриши уже давно не облачались в латы и не ломали копья на турнирах, а занимались куда более мирными делами. В частности, отец Карла, Антон фон Фриш был известным венским хирургом и урологом. Написанное им (в соавторстве с Отто Цукеркандлем) трехтомное «Руководство по урологии» сыграло важную роль в становлении урологии как самостоятельной медицинской дисциплины.
Именно по настоянию отца Карл поступил на медицинский факультет Венского университета – но после первого же семестра сбежал на философский факультет (к которому тогда были приписаны все естественные науки) и занялся изучением того, что его интересовало со школьных лет – зоологии. В 1910 году он защитил диссертацию, став «доктором философии», и начал работать ассистентом профессора Рихарда фон Гертвига в Зоологическом институте Мюнхенского университета. Этот институт и этот город станут главными в судьбе Карла Фриша. В его жизни будет служба в военном госпитале во время Первой мировой войны, работа в Ростоке, Бреслау и Граце – но каждый раз он будет возвращаться в Мюнхен, как пчела в улей. И именно здесь он совершит свои открытия.
Область исследований, выбранная Карлом, лежала на пересечении зоо-логии и если не медицины, то ее фундаментальных оснований. Он занялся сравнительной физиологией – то есть физиологией животных, принадлежащих к различным систематическим группам. В то время, когда Карл Фриш входил в науку, это направление как раз очень бурно развивалось. Особенно интересными выглядели исследования органов чувств: даже относительно близкие родичи человека – млекопитающие – воспринимали мир очень по-разному. Что же касается эволюционно более отдаленных групп, то возможнос-ти их восприятия были для ученых в значительной мере terra incognita. И, как это обычно бывает, неведомая область населялась фантазиями – которые порой укоренялись настолько, что приобретали статус общеизвестных и непреложных истин.
Одной из таких фантазий было представление, что цветовое зрение доступно только наземным позвоночным. Ни какие бы то ни было беспозвоночные, ни даже рыбы цветов различать якобы не могут. Сегодня уже трудно установить, откуда взялось это странное мнение и почему его сторонникам не приходило в голову задать вопрос, как же тогда объяснить яркую окраску многих рыб, смену их наряда в брачный сезон и прочие подобные явления. Впрочем, наука этология, вплотную занявшаяся изучением таких явлений, еще не существовала – те, кому предстояло ее создать (и разделить с Фришем Нобелевскую премию), были еще детьми дошкольного возраста.
Однако проверить справедливость «общеизвестной истины» можно и не дожидаясь создания специальной научной дисциплины. Диссертация Фриша как раз и была посвящена зрению рыб, в том числе цветовому. Используя новый по тем временам метод «дифференцировки» (чтобы проверить, различает ли животное определенные стимулы, его пытаются обучить по-разному на них реагировать), Фриш доказал, что гольяны несомненно различают цвета. В мире специалистов по физиологии зрения диссертация Фриша вызвала некоторое кипение страстей, кое-кто из маститых коллег выступил с резкой критикой, пытаясь опровергнуть выводы Фриша. Но, как потом вспоминал сам Фриш, это только привлекло к его работе больше внимания и в конечном счете содействовало ее признанию.
Реабилитировав рыб, Фриш обратился к другому объекту – пчелам. Мнение об отсутствии цветового зрения у этих существ казалось ему еще более нелепым: как же тогда у растений могли сформироваться столь яркие и разнообразные цветы? Ведь они явно возникли как приспособление для привлечения опылителей – а значит, эти опылители просто обязаны уметь различать цвета!
Серией нехитрых экспериментов (кормушку с сиропом ставили на квадрат определенного цвета – и вскоре пчелы стали прилетать на этот квадрат, даже когда на нем не было подкормки, как бы его ни перемещали и ни меняли местами с квадратами других цветов), Фриш вскоре доказал, что пчелы прекрасно различают цвета. Но эта работа поставила перед исследователем ряд новых вопросов. (Забегая вперед, скажем: всю последующую жизнь – а прожил он больше 95 лет – Фриш изучал пчел и только пчел.) Ученый приступил к этим исследованиям, но его работу прервала Первая мировая война. До самого конца ее он работал в военном госпитале близ Вены. Для научной работы эти годы были потеряны, зато там Фриш встретит свою спутницу жизни – художницу Маргарет Мор, работавшую в том же госпитале медсестрой. Они проживут вместе около полувека, и разлучит их только смерть Маргарет в 1964 году.
Вернувшись после войны в Мюнхен, Фриш приступил к прерванной войной работе. Он усовершенствовал методику: научился помечать отдельных пчел краской, чтобы иметь возможность проследить за их индивидуальным поведением, и соорудил специальный улей со стеклянной стенкой, позволяющей видеть, что происходит внутри. И однажды это позволило ему увидеть, как пчела-разведчица, обнаружив кормушку с сиропом и вернувшись в улей, начала с громким жужжанием выписывать круги на сотах. Окружающие пчелы (в том числе некоторые помеченные) пришли в необычайное возбуждение, и вскоре из улья к кормушке вылетел целый отряд сборщиц. Среди них были и меченые пчелы, которые до этого некоторое время не покидали улья и не могли знать о появлении источника пищи.