Пытки медициной. Почему в российских тюрьмах не лечат подозреваемых в терроризме
Любой заключенный в России имеет право на оказание ему медицинской помощи. Однако жители Чечни и Дагестана говорят об обратном: их родственникам, осужденным или арестованным по подозрению в терроризме, отказывают в лечении. При этом с 2015 года, после ввода российских войск в Сирию, количество осужденных по таким статьям растет. «Сноб» поговорил с юристами и родственниками тех, кого подозревают в экстремизме, и узнал у них, чем сотрудники исправительных учреждений аргументируют отказы в лечении и почему недопуск врачей можно считать пыткой.
«Первый день орал, на третий терял сознание, а потом тело ничего не чувствовало»
15 июня 2019 года в Дагестане задержали троих мужчин: Ислама Барзукаева, Гасана Курбанова и Мирзали Мирзалиева. В тот же день их родственницы направились к городскому отделу полиции Дербента. «Если мы сейчас начнем шуметь, то, возможно, наших мальчиков будут пытать на один час меньше», — так рассуждали между собой мать Ислама и тетя Гасана. «Мы стучались в дверь полиции, но нам говорили, что мальчиков там нет, — вспоминает тетя Гасана Зейнаб. — Это был субботний день. Как правило, людей задерживают в пятницу вечером, потому что в отделении большинство сотрудников отсутствует, а на КПП говорят: “Мы ничего не знаем”. За эти два дня можно сделать все что угодно, чтобы человек подписал нужные бумаги».
Зейнаб знала про пытки со слов Гасана. В сентябре 2014 года его задержали на въезде в Касумкент при проверке документов, которых у него с собой не было. Зейнаб полагает: ему подкинули патроны, а также заставляли признаться в том, что он общается с одним из боевиков. В итоге суд присудил Гасану 10 месяцев заключения за незаконный оборот оружия. На свидании племянник рассказывал тете, как его сковывали «ласточкой» (связывание между собой рук и ног за спиной) и били током. «Первый день я орал, на третий день просто терял сознание и приходил в себя. Потом тело ничего не чувствовало», — передает слова племянника Зейнаб.
17 июня 2019-го МВД Дагестана опубликовало видео, на котором Гасан и Ислам дают признательные показания. Гасан заявляет, что у него был обрез, а Ислам рассказывает про схрон, в котором находился пистолет Макарова и подствольные гранаты. Когда Зейнаб увидела видео, у нее началась истерика. 20 июня Зейнаб и мать Ислама Елена появились у горотдела с плакатами: на них были фотографии Гасана и Ислама, а также скрины с видео МВД, которые сопровождались подписями «До пыток» и «После пыток». Зейнаб говорит, что на скрине «После» у Гасана видны «синяки под глазами от побоев», а на видео «западают зрачки от ударов электротоком». Зейнаб и Елена считают, что их родственники могли дать признательные показания после физических издевательств.
Об этом же на судебном заседании рассказал сам Гасан: «Угрожают моей семье. Конечно, я буду давать любые показания, лишь бы их не трогали. А еще тебя бьют, забивают, и ты лежишь связанный, с пакетом на голове, тебя пытают током, отбивают ногу и угрожают, что если ты не дашь этих показаний…» После этих слов судья перебил Курбанова, попросив его прекратить рассказ.
Гасана и Ислама защищает адвокат Тагир Шамсудинов из «Правовой инициативы»*. Он говорит, что по факту сообщения о пытках следствием была организована проверка, но минимум семь раз выносилось постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Шамсудинов полагает, что проверка проводится неэффективно — потому что самих жертв пыток не опросили: Ислам и Гасан сказали следователю, что будут давать показания только в присутствии адвоката, однако следователь задокументировал, что они «отказались от дачи показаний по 51-й статье Конституции».
18 июня 2019 года председатель ОНК Дагестана Омар Омаров зафиксировал у задержанных «точки на пальцах рук, что говорит о том, что, скорее всего, их подвергали пыткам с помощью электротока» (документ есть в распоряжении редакции).
По словам Зейнаб, один из сотрудников правоохранительных органов применял к ее племяннику приемы единоборств: «Он хватал и бросал Гасана, а во время одного из бросков Гасан упал на стул и повредил себе ногу». Также, по словам Зейнаб, Гасана били по голове, чтобы не оставлять следов — «либо бьют дубинкой, либо наполняют полуторалитровую бутылку водой и наносят удары ей». Зейнаб рассказывает, что после задержания у Гасана начались проблемы со здоровьем: у него диагностировали черепно-мозговую травму, на одной из встреч со следователем ему понадобилось вкалывать обезболивающее от головных болей, а на второе заседание суда он пришел, опираясь на костыли.
«У меня саморезы в кишечнике»
В июле 2019 года на заседании суда Гасан сказал тете через решетку, что у него кровоточит кишечник: «Я перевязал крест-накрест два самореза и проглотил их». По словам Зейнаб, племянник думал, что родственники не знают о его местонахождении, и если попасть в больницу, то его будет легче найти. Но потом заключенный решил, что медицинской помощи все равно не дождаться, и передумал обращаться к врачам. О том, что ему нужно лечение, Гасан сообщил лишь месяц спустя в суде, — после этого в СИЗО ему сделали рентген. Со слов Гасана, которые передает Зейнаб, в итоге один саморез вынули, а второй остался внутри.
Адвокат Тагир Шамсудинов встретился с Гасаном после его перевода в СИЗО в Махачкалу: «Гасан смотрел в решетку [на окне] и говорил: “Вот бы мне сейчас вылететь отсюда, если бы я был птицей…” Потом говорил по делу, но впадал в ступор секунд на 10–15, а затем повторял то же, о чем говорил ранее». Тагир добавляет, что у Гасана были явные «проблемы с головой». «Гасан жаловался на головные боли и тошноту несколько месяцев: в СИЗО-1 Махачкалы устно, а в СИЗО-2 Дербента письменно, — но ответа на заявления не получал», — говорит его тетя. «Он не мог спать от боли; говорил, что были галлюцинации — он забивался под шконку, гонял воображаемых крыс и мышей», — рассказывает Зейнаб.
Гасану необходимо проходить лечение головы два раза в год, постановил частный врач, приглашенный в СИЗО: осенью и весной, когда будут случаться обострения последствий травмы (показания врача есть в распоряжении редакции). Ему назначили пять видов таблеток. При этом лечения сильных головных болей Гасан добивался полтора месяца: «Каждое утро был обход врача в СИЗО и каждое утро Гасан жаловался ему на боли и шум в ушах. Но лечения не было», — говорит Зейнаб. Она боится, что в будущем ему будут так же долго отказывать в лечении, а на почве постоянных болей могут развиться другие патологии.
«Собирайся в карцер!» — «За что?» — «Какая разница?!»
15 июня 2019 года Ислам Барзукаев ехал в Махачкалу. На дербентском посту он показал полицейским документы, проехал 10 километров, после чего ему преградили путь три машины. Мама Ислама Елена говорит, что неизвестные приставили пистолет к его виску и отвезли в Белиджи. Со слов Елены, задержавшие сказали Исламу: «Мы должны были тебя расстрелять вместе с машиной. Но так как твоя мать работала с нынешним министром обороны, мы тебя оставили в живых. Ты должен взять на себя 208-ю статью»