И представление начинается!
Актеры, то есть мама-дракон и Агата, отправились на сцену. Я слышал, как моя сестра, то есть принцесса, проплывая по коридору, репетировала приветствие подданных. Тетенька-продюсер осталась в гримерке – присматривать за принцем; меня же режиссер Копейкин повел за собой куда-то вглубь торгового центра. Он сказал, что лучше всего представление смотреть из зрительного зала.
– Тут тебе и ваш дракон будет виден, и музыка слышна, и эмоции зала... М-м-м! – будто со мной, но скорее сам с собой говорил режиссер, вышагивая на длинных тонких ногах.
Пройдя пару галерей с магазинами, мы свернули в главный холл торгового центра. Он собирал вокруг себя четыре этажа и стеклянный купол. И вот под этим куполом и построили сцену – наверное, не только для спектакля про мангалы, но и для других новогодних представлений. Сцена была огромная, бело-голубая, с бортами, усыпанными снежинками. Вокруг нее разместились лавочки и пластиковые елки с приклеенными (вероятно, намертво) шариками и Дедами Морозами. Под потолком тоже «кружились» снежинки – и чем выше гирлянда со снежинками поднималась, тем крупнее снежинка становилась. Под самым потолком висели уже не просто снежинки, а снежины. Снежинищи!
Зал был полон. Дети сидели на скамейках и вертели головами. «Головами» вертели и софиты, торчавшие из сцены, а также музыкальные колонки, подвешенные на колоннах. Сверху, с четвертого этажа, к замку тянулись голубые и белые ленты. Они обвивали башню – как раз там, где размещался балкон для Агаты. Между снежин под куполом покачивался какой-то белый шар, похожий на снежный ком. Выглядело все внушительно.
Я, признаться, не люблю театр. Но помню, что даже утренник для школьной елки мы начинаем готовить в ноябре. А тут – замок, елка, дети, родители… И маму с Агатой вот так, без репетиций, выталкивают перед публикой. Ничего хорошего от этого номера я не ждал.
Свет в зале начал гаснуть, и я стал внимательнее вглядываться в декорации: появилась ли в них уже принцесса Агата? А дракон? Слева и справа от замка-башни стояли две пушки – они начали немного дымиться. С потолка, из-под купола, спустился и куда-то за башню протянулся трос. За ним с любопытством наблюдали все зрители: дети в костюмах зайчиков и снежинок, мамы и папы в спортивных худи и офисных пиджаках, бабушки, принарядившиеся, будто в настоящий театр. Все запрокинули головы и следили за тросом. Заиграла медленная, тихая музыка.
– А будут еще король и королева, да? – почему-то спросил я Копейкина.
Тот, не повернувшись ко мне, кивнул. И добавил:
– Да. И их играют родители принца, владельцы магазина. Вот они удивятся, когда выйдут на сцену, а там – твоя сестра.
Я не понял, шутит режиссер или всерьез думает, будто родители мальчика лишь удивятся, когда не обнаружат сына в спектакле. Но решил посмотреть, что случится дальше. Шоу становилось все интереснее!
Наконец, свет погас, музыка разыгралась и зазвучала в полную силу, и зал зааплодировал. Мне показалось, что где-то за башней мелькнули джинсовый продюсер и хвост дракона. Луч одного из софитов взлетел сперва к потолку, а после уперся в огромную елку, «растущую» на сцене. Вокруг нее уже собирались жители волшебного города – подданные короля. Кажется, это были продавцы магазинов или даже посетители торгового центра. На кого-то из них надели парики, кому-то дали фартуки и корзинки с цветами (хотя откуда цветы в зимнем городе?). Прямо под балконом башни стоял с вилами весьма упитанный и усатый дядя.
И тут я снова – на этот раз точно – увидел джинсового продюсера. Она в панике выглядывала из-за башни и пыталась высмотреть кого-то в зале.
Меня?
Король и королева
– Там что-то происходит, – сказал я Копейкину и ткнул пальцем в сцену.
Режиссер посмотрел на меня и хмыкнул: он тоже заметил движение у башни. Не понимали происходящего только зрители.
Музыка, нарастая, становилась похожей на зимний вальс. Подданные ходили вокруг елки, взявшись за руки. Но хоровод топтался с ноги на ногу недолго: вальс резко стих, и жители города тоже остановились.
– Хо-хо-хо! Зима… – Мужчина с вилами достал из ватного снега микрофон и забасил в него, обводя взглядом зрителей. Затем он зачем-то взмахнул вилами и передал микрофон девушке в рыжем парике и фартуке с оборками. Такой фартук могла бы носить Фрекен Бок.
– Скоро Новый год! – не проговорила, а завизжала в микрофон девушка. – А это значит…
– А это значит… – повторил ее слова мужчина в очках, рубашке в клетку и почему-то красных подтяжках.