Двойные игры
Директор британского королевского института международных отношений (Чатэм-Хауса) Робин Ниблетт впервые выступил с докладом в ИМЭМО РАН и ответил на вопросы российских коллег. «Огонек» побывал на закрытом заседании в Москве и ознакомился с «британским взглядом» на мировую политику
Мы живем в столь интересное время, что международная политика требует уже не анализа, а искусства понимания. И одна из целей моего визита в Россию как раз продемонстрировать искусство британского понимания мира. Главное в нем — смотреть не столько на отношения между странами, сколько на течения и процессы, идущие подчас параллельно этим отношениям. Выбирая такую перспективу, можно начать с главного: характеристики актуального момента истории. Это не холодная война, не новый XIX век. Это период глобального геоэкономического противостояния, которое входит в свою полную силу. В зависимости от действий его главных участников оно может закончиться уже противостоянием геополитическим.
Китай
В центре моих размышлений — поднимающийся Китай. Надо сказать честно: Запад «просмотрел» эту страну точно так же, как в свое время не угадал скорого крушения СССР. Последние 20 лет укрепление Китая было процессом, который Америка встречала только позитивно. Всем нравилось вхождение КНР в ВТО, потому что это действие воспринималось как символический жест: после «конца истории», свертывания холодной войны последняя крупная коммунистическая страна — Китай — принимает западные правила игры и становится частью существующего порядка. И только сейчас, с таким опозданием, мы видим: все было не так. Китай не только не стал частью существующего порядка, но эффективно установил собственный и стал экспортировать его по всему миру. Ранее в этом году я участвовал в Китайском форуме развития — ежегодном событии, курируемом Госсоветом КНР. Одна из секций форума повествовала об истории коммунистической партии. И это была чрезвычайно интересная секция (что, видимо, само по себе должно удивить российских коллег). Основной посыл выступлений сводился к следующему: в 1980-е требовалось снизить влияние коммунистов на внутреннюю политику, чтобы перезагрузить экономику, обновить ряды партии выходцами из бизнеса и запустить частный сектор. Но то время осталось в прошлом. Теперь вместе с переходом КНР от «производства и экспорта» к «потреблению и инновациям» в планах компартии ужесточить свой контроль за страной и содействовать централизации. Эта перемена отразилась и в образе самого Си Цзиньпина, который не так давно стал пожизненным лидером нации.
Вы спросите: как можно реализовать идеи о партийном контроле, не покончив с инновациями? А Китай вместо ответа покажет работающие механизмы. Это поразительно: Запад, так хорошо прочитавший Оруэлла, до последнего не видел, как Китай реализует в жизни нашу классическую антиутопию. Говорить об этом стали только тогда, когда ситуация в «экспериментальной» китайской провинции Синьцзян предстала во всей красе. Помимо тотальной слежки за каждым жителем с помощью камер видеонаблюдения и сканеров для сетчаток глаз, помимо поголовного сбора генетического материала там появилась еще и гениальная в своей простоте «система социальных кредитов». Эта система «рейтингует» все действия человека: от правонарушений до выбора книг в библиотеке. И теперь, если ты идешь смотреть в кино не патриотический фильм, а какой-то иностранный, это тут же ведет к падению твоих баллов. А высокие баллы нужны, чтобы выехать за пределы региона, чтобы ребенок устроился в школьную секцию, чтобы взять кредит… Обнаружив, что фильм плохо сказался на «рейтинге», ты скорее всего поспешишь предупредить знакомых — не смотрите этого режиссера. Вот и все. Опасное кино даже можно пускать в прокат — на него все равно никто не пойдет.
Когда-то Америка тщательно выстраивала свою систему «сдержек и противовесов», чтобы защитить демократические принципы. Выяснилось, что Китай придумал свои «сдержки и противовесы», чтобы защитить собственную картину мира. Теперь через систему экономических связей с Африкой, Южной Америкой он экспортирует эти технологии и свои способы управления повсюду: Эквадор, Уганда, Бразилия, Перу, Боливия… Да что говорить, даже в Европе идеи подобного контроля соблазняют сердца.
Современный идеологический раскол при этом предстает предельно простым: либо ты считаешь, что человек важнее государства, либо ты считаешь, что государство важнее человека. И в зависимости от этого решения ты тяготеешь к одной из двух работающих моделей — условно «американской» или условно «китайской».