Проклятье малой серии
Технологические консорциумы производителей автомобилей и автокомпонентов — теоретически верная, но пока слишком сырая идея для реанимации отечественного автопрома
Глава Министерства промышленности и торговли России Антон Алиханов предложил объединить игроков российского автопрома в консорциумы, чтобы нарастить производство и уйти от крупноузловой сборки.
Алиханов также отметил, что надо приложить все усилия, чтобы не повторить ошибок, допущенных в работе с европейскими и южнокорейскими компаниями: «Не должно быть возможности просто повернуть ключ, выключить рубильник и уйти… У нас те средства, которые мы зарабатываем на утилизационном сборе, в том числе будут направляться на разработку собственных отечественных платформ автомобилей. Мы должны быть обладателями конструкторской документации всего ноу-хау. И мы будем создавать такие мини-консорциумы между несколькими игроками и софинансировать их расходы на создание платформы».
Это не первое подобное предложение. В прошлом году генеральный директор автомобильной компании «Соллерс» (заводы в Ульяновске, Владивостоке, Елабуге) Николай Соболев выступал с той же идеей: необходимо объединиться в национальный автомобильный консорциум для дальнейшей локализации отсутствующих в России технологий, разделив риски и предоставив гарантии потенциальным технологическим партнерам.
Выход инициативы на уровень главы профильного министерства дает шанс на реализацию замысла. Но сможет ли такой консорциум стать волшебным ключом зажигания, способным завести мотор российского автопрома?
Рокировка зависимостей
Корни проблемы уходят в советскую эпоху: наши автозаводы тогда работали в предельно тепличных условиях отсутствия международной конкуренции, что лишало предприятия стимула к модернизации производства и обновлению модельного ряда. «Классика» из 1960-х спокойно выпускалась десятилетиями, вплоть до 1990-х годов — немыслимое явление для их капиталистических современников.
С открытием границ и ростом платежеспособности населения в страну хлынул поток импорта. На пике, в 2008 году, из-за рубежа было завезено 1,5 млн новых и почти 400 тыс. подержанных иномарок — при том что выпуск машин отечественных брендов составлял тогда всего 700 тыс. штук. В 2001 году прекратил работу один из крупнейших автозаводов России — московский АЗЛК (в лучшие времена он выпускал до 200 тыс. легковушек в год).
Надо было что-то делать. И пойти решили по самому простому пути: через включение отечественного автопрома в уже сложившийся мировой автомобильный рынок, давно поделенный крупными корпорациями. По сути, теперь предлагалось не завозить иномарки, а собирать их на месте.
Первенцем новой политики в отрасли стал сборочный завод американской компании Ford, открытый в 2002 году во Всеволожске. Поначалу с его конвейера сходило 25 тыс. авто в год, позже мощность довели до 160 тыс.
Остаткам российского автопрома такой подход ничего хорошего не сулил. В первом десятилетии XXI века прекратил выпуск легковых автомобилей нижегородский ГАЗ, не стало серпуховского СеАЗа, производившего микролитражки. Даже АвтоВАЗ, флагман отрасли, в 2014 году перешел под контроль альянса Renault-Nissan. Доля вазовских марок на внутреннем рынке к тому времени упала до 15%.
При этом совокупный объем сборки легковых автомобилей в России на пике (в 2012–2013 годах) достигал 1,9 млн единиц, суммарно сборочные мощности позволяли выпускать до 3,5 млн машин в год. К началу 2022 года до 85% всех продаваемых в стране автомобилей здесь же и собирались. Но вот собирались из чего?
Конечно, в теории предполагалось, что за простой сборкой последует удлинение цепочек и локализация производства автокомпонентов. Определенные успехи в этом направлении были. Но очень ограниченные. По данным Минпромторга, средний уровень локализации производства автомобилей в России накануне СВО составлял всего 45%, а локализация комплектующих для них не превышала 20% (показатель рассчитывался по добавленной стоимости). Даже у «полувоенного» КамАЗа к началу 2022 года доля импортных деталей достигала 35%.