Владимир Машков: «Я не бегу ни от проблем, ни от забот. Это мой путь. И у меня есть цель»
«Знаете, в моей жизни лишнего практически ничего не было. Более того, я на лишнее и не рассчитывал, оно мне никогда не нужно было, это генетический состав. Поэтому я не испытываю такого мучения отказа от чего-то... Все естественным путем приходило в мою жизнь, и таким же естественным путем отпадало. Это как путь, ничего специально я не выключал из своей жизни, и не отказывался ни от каких иллюзий».
— Владимир Львович, мы общаемся в преддверии юбилея, этот журнал выйдет в день вашего рождения. Будем говорить о вашем опыте, качествах, ценностях, о вас самом... Первый вопрос очень логичный. Все в театре знают о «13 качествах профессионала», которые вы сформулировали. Но я хочу вас спросить про эти два качества. Первое — это которое вы абсолютно не принимаете в людях. И второе — которое вы цените настолько, что готовы за него все простить.
— Качества человека проявляются в разных предлагаемых обстоятельствах. Иногда спонтанно, и, может, это не является постоянным, а просто так ситуация сложилась, и человек себя проявил таким образом. Поэтому говорить о том, что то или иное качество, оно железно в человеке — это всегда трудно, так же, как и точно определить темперамент человека. Но, наверное, если говорить о тех качествах, которые я не то чтобы не приемлю, но они меня могут оттолкнуть от человека, — это лицемерие и высокомерие. Это то, что не красит человеческую натуру. Что касается хороших качеств, за которые можно все простить... Простить человека можно за многое, мы обязаны людей прощать.
— Ну а как вам такие качества, как верность, преданность?
— Вы абсолютно точно сказали. Если я чувствую, что человек верен своему делу, выбранной позиции, то да, это качество у меня вызывает уважение.
— День вашего рождения, 27 ноября, вы уже говорили, что проведете его в театре и будет спектакль. По сути, можно сказать, проведете этот день в семье?
— Вы говорите семья. Я бы только чуть-чуть сделал коррекцию: это семья творческая. Вот это очень важно. Вообще, иногда такие близкие родственные связи внутри театра, они вредят...
— А я не о них говорила, я об атмосфере.
— Я поэтому и говорю, что просто семья — это очень сложная структура. У нас семья именно творческая. Из нее можно выйти... Зайти сюда сложнее. Это путь. Здесь каждый день происходят события. Потому что весь коллектив театра, я включаю сюда и школу, и службы, и наши технические мастерские, — это все порядка 500 человек. Так или иначе, разное случается. Этот коллектив был задуман Олегом Павловичем Табаковым, который собрал людей, в тот период времени мечтавших об одном и том же, о таком сотрудничестве индивидуальностей. Бесспорно, это основное место нашей деятельности. И да, я всегда, на протяжении многих лет, каждый день рождения провожу в театре. Как я уже говорил, 27 ноября будет прогон нашего нового спектакля «Атом солнца», в котором будет принимать участие практически вся труппа. Мы будем работать.
— Будете работать в свой день рождения...
— Понимаете, 27 ноября, так в моей жизни мистически сложилось, он и радостный, и очень горестный день. Дело в том, что шесть лет назад в этот день я ждал от Олега Павловича звонка. Он всегда меня поздравлял с днем рождения. Но он не позвонил, а его телефон не отвечал. В этот день он попал в больницу, из которой уже не вышел. И именно в этот день! И это для меня тоже был какой-то невероятный знак связи... Поэтому этот день для меня такой, достаточно сложный по моему эмоционально-чувственному состоянию.
— Спасибо большое, Владимир Львович, что поделились. Еще вопрос. Мне хочется его задать уже давно. Вижу вашу напряженную работу в роли художественного руководителя театра, школы... Вот только вчера был спектакль. Извините, вы в моем представлении просто Терминатор по физической нагрузке. Как выживаете? Что вас подпитывает?
— Вы знаете, даже у Терминатора, мы помним, отлетали руки, ноги... Другое дело, его отношение к этому. Потеряв половину тела, он продолжал действовать. Так мы и живем. Действие, действие. При всей напряженной жизни... Если говорить о том, что подпитывает. Я зафиксировал момент, когда что-то происходит в этот день удачное, хотя бы немножко, проходит спектакль хорошо и так далее — это, конечно, придает невероятных сил. А что посоветовать чисто физиологически...
— В принципе это актуально, вы знаете, сейчас и выгорание у людей, и хроническая усталость.
— С моей деятельностью иногда приходится спать очень мало, категорически мало для человека. И я знаю, что в течение недели, допустим, если я сплю по пять-шесть часов в лучшем случае, то где-нибудь в середине недели нужно найти день, чтобы поспать девять часов, зарядить батарейки. И тогда снова заряда хватает на целую неделю.
— То есть девять часов сна — это много?
— Это мечта. Мечта, которая идет вслед за мной. Вот это очень важно, меня это восстанавливает. Понятно, надеюсь, для всех, что это одно из важнейших условий, когда организм перезагружается, когда ты ему даешь возможность наполниться, отдохнуть и двинуться дальше.
— Тогда, наверное, очевиден ответ... У меня был вопрос, что вы будете делать, если вам позвонят и скажут, что в театре срочная дезинфекция, не дай бог, а в вашем расписании все встречи перенеслись, вы не нужны здесь. Что будете делать?
— Во-первых, дезинфекция, значит, я должен буду здесь находиться. Чтобы понять, почему же это произошло, кто же «траванул» это место. Встречи отменились, значит, появятся другие встречи. Так что вряд ли такой день может произойти.
— И вряд ли вы хотите такого дня.
— Да, в общем, он и не нужен. Я не бегу ни от проблем, ни от забот. Если есть потребность ждать этого дня пустоты, — это уже внутреннее понимание какого-то неправильного распределения тебя. Может, ты не тем занимаешься.
— Мне кажется, вам просто все здесь, в театре, интересно. Я смотрю ваше, мягко говоря, плотное расписание... Это не вызывает у вас раздражения, судя по всему...
— Да, это мой путь. Он — в движении. Если мы говорим: мой путь, его надо предъявлять в действиях. И у меня есть цель. У меня очень в этом смысле работает рефлекс цели.
— Поднять еще выше театр?
— Не только. Прежде всего дать возможность молодому поколению обрести себя, дать им возможности двигаться дальше. И чтобы то дело, которое было начато, продолжалось, и продолжалось успешно. И все-таки каким-то образом стимулировать талантливых ребят на дальнейшую активную жизнь и ответственность. Вот эти цели — познание себя в этом мире, изучение того метода, которым мы занимаемся, метода обучения и вообще метода существования. Как же браться за ту или иную работу. Идет большая последовательная творческая, научная, психологическая, физиологическая работа над собой.
— Вы знаете, когда готовилась, читала ваши интервью, меня очень зацепила одна фраза: «Будущее наше не дети, а родители, потому что мы движемся по пути к ним». Какие ваши убеждения или, может быть, принципы идут именно из семьи? Потому что у вас, именно в вашей семье с мамой и папой, вот так было?
— Я понял. Дело в том, что я вырос в невероятно творческой семье. Мама была режиссером театра кукол, папа — ведущим актером этого театра, и бо´льшая часть их жизни вертелась вокруг создания спектаклей, работы. Это такой генетический состав, который меня выводил на то, что я делаю сейчас... Я так был ими создан... Наверное, главным в нашей семье была страстность, занятие тем делом, которым ты увлечен.
— Я помню, вы рассказывали, что они спорили из-за Мальвины, куда поставить ее на сцене, а потом ужин быстренько на гладильной доске. Быт — не важен...
— В этом смысле бытовая часть, она была достаточно скудная, и на это никто никогда не обращал внимания, потому что все были страстно увлечены делом. И поэтому я с детства всегда если чем-то занимался, что мне интересно, то страстно. Сначала был увлечен биологией...
— Животные дома были у вас...
— Да, и это была действительно страсть такая.
— Потом решили освоить музыку.
— Музыку... В общем это все было страстно. Страстно и неотступно. Это отношение к любимому делу, к своему увлечению, вот это, наверное, неизменно остается во мне.
— Уроки в вашей семье преподносились, наверное, как-то ненавязчиво, не читали мораль, не говорили, что так нельзя делать, а вот это хорошо?
— Вы знаете, мне предоставляли большую свободу. Родители верили в меня, у них было большое доверие ко мне. Они за мной наблюдали, скорее. Видели, чем я занимаюсь, были очень внимательны. И в этом смысле не мешали, а наоборот, подкидывали информацию. Начинаешь рисовать, тебе дарят карандаши, краски. Ну и так далее. В этом смысле они давали возможности.
— Не ожидания от ребенка, а наблюдение — как ему интересно, что в нем живет.
— Конечно, конечно. А так я знал, чем они занимаются, смотрел, какая у нас была литература в доме, какие картины висели. Это все воспитывало, так или иначе. Какие слова произносились в доме. Это воспитывало вкус.
— Вы помните свой первый заработок, вот именно когда вы сами заработали деньги? Может, в студенчестве?
— Да, я помню первый мой заработок, это, по-моему, после 8-го класса, мне было лет пятнадцать. В тот период жизни я, достаточно активный молодой человек, учился в школе, в Новокузнецке. Разные были периоды в жизни... Тогда я уже вступил в жизнь двора, имел популярность, ходил с гитарой, среди товарищей считался достаточно рисковым пацаном, заработал какое-то уважение, был до определенной степени бесстрашен. Шесть человек нас, вот таких оболтусов. И мы решили подработать. Тогда это называлось шабашные работы. Нас кто-то пригласил строить железную дорогу на Абашевско-Байдаевском месторождении. Между шахтами нужно было проложить рельсы. У нас был человек, который нами руководил, мы жили в вагончике, за месяц работы нам пообещали по 600 рублей.