Рассказ Кадзуо Исигуро – одного из самых титулованных писателей в мире

EsquireКультура

Лето после войны

Кадзуо Исигуро

Англичанин японского происхождения Кадзуо Исигуро – один из самых титулованных писателей в мире: помимо Нобелевской премии по литературе (к слову сказать, последней присужденной на сегодня) за свой роман «Художник зыбкого мира» он получил престижную Уитбредовскую премию, а «Остаток дня» принес своему создателю Букеровскую премию. Главными темами в творчестве Исигуро всегда оставались семья, память, а также взаимосвязь первого со вторым. И то и другое присутствует в его рассказе «Лето после войны», в котором преданный читатель Исигуро наверняка разглядит связь с одним из ранних романов писателя – «Там, где в дымке холмы», осмысляющим в том числе последствия ядерных бомбардировок Хиросимы и Нагасаки.

Что-то вроде рваного одеяла – я не мог толком разглядеть в вечерних сумерках – застряло высоко в кроне дерева и мягко колыхалось на ветру. Другое дерево упало и придавило кусты. Все вокруг было усыпано листьями и сломанными ветками. Мне вспомнилась война, те горести и разруха, которые я видел в последние годы, и я молча смотрел в сад, слушая объяснения бабушки о налетевшем утром на Кагосиму тайфуне. За несколько дней сад привели в порядок, рухнувшее дерево привалили к стене, которой он был обнесен, и туда же сгребли все ветки с листвой. Только тогда я впервые заметил дорожку из одиночных камней – она огибала кусты и вела к деревьям в дальней части сада. Эти кусты почти не пострадали от недавнего бедствия. Сейчас они как раз буйно цвели, а листья у них были густые и странных оттенков – красного, оранжевого и пурпурного. В Токио мне не приходилось встречать ничего подобного. Да и у всего сада осталось уже мало общего с тем разоренным местом, которое я мельком увидел вечером в день своего прибытия.

Начало каменной дорожки отделяла от веранды дома узкая ровная лужайка. Каждое утро перед самым восходом солнца мой дедушка расстилал здесь соломенную циновку и делал гимнастику. Услышав в саду звуки, я стряхивал с себя сон, поскорей одевался и выскакивал на веранду. Там моим глазам представал дедушкин силуэт в первых лучах рассвета. Одетый в свободное кимоно, дедушка энергично выполнял наклоны и приседания, а его бег на месте был удивительно легким. Я тихо сидел и наблюдал за этой обычной разминкой. Спустя некоторое время солнце заглядывало через ограду в сад и разбрасывало по отполированным доскам веранды яркие блики. Наконец дедушкино лицо суровело, и он принимался за тренировку дзюдо: быстрые повороты, фиксированные позы и – лучше всего – имитация бросков, каждый в сопровождении короткого вскрика. Я живо представлял себе невидимых противников, атакующих его со всех сторон только ради того, чтобы беспомощно рухнуть наземь. Никто не устоял бы перед такой доблестью. В конце каждой тренировки дедушка пробегал по каменной дорожке в дальний угол сада, к самому большому дереву у стены. Встав перед деревом, он на несколько секунд замирал в абсолютной неподвижности. Затем, резко вскрикнув, кидался на него как будто в попытке перебросить через бедро. Он повторял это нападение раза четыре или пять, всякий раз начиная с нескольких секунд безмолвного созерцания, словно таким способом рассчитывал застать дерево врасплох.

Когда дедушка уходил в дом переодеваться, я выбегал в сад и пробовал повторить движения, которые только что видел. Заканчивалось это выдумыванием затейливых сценариев, включающих в себя эти движения, – разнообразных вариаций одного и того же сюжета. Все они начинались с того, как мы с дедушкой идем вечером домой по улице за Кагосимским железнодорожным вокзалом. Из темноты появляются чьи-то фигуры, так что мы невольно останавливаемся. Их вожак выступает вперед – он явно выпил лишнего, поскольку язык у него заплетается, – и требует отдать деньги. Дедушка тихо отвечает, что они должны позволить нам пройти, иначе у них будут неприятности. Из тьмы вокруг несутся смешки – гнусные, издевательские. Мы с дедушкой обмениваемся спокойными взглядами и занимаем позиции спина к спине. Тогда они нападают – в несметном количестве со всех сторон. И здесь, в саду, я разыгрывал их уничтожение: как дедушка и я, безупречно скоординированная пара, обезвреживаем их одного за другим. Под конец мы неторопливо обводили глазами кучу поверженных тел. Потом дедушка кивал, и мы шли дальше. Разумеется, мы не выказывали неподобающего восторга и по пути домой ни словом не упоминали о случившемся.

Иногда посреди такой битвы приходила Норико, служанка дедушки с бабушкой, и звала меня завтракать. Но в остальные дни я завершал свою программу как дедушка: шел к дереву, молча выдерживал перед ним ключевую паузу, затем хватал его с положенной внезапностью. Временами я представлял себе, что на глазах у изумленного дедушки и впрямь выдираю дерево с корнем и опрокидываю его в кусты. Но это дерево было намного крепче поваленного тайфуном, и даже в свои семь лет я расценивал последний сценарий как маловероятный, гораздо более далекий от реальности, чем другие.

Не думаю, что дедушка был так уж богат, но по уровню комфорта жизнь в его доме значительно превосходила ту, что я вел в Токио. Мы с Норико регулярно совершали вылазки в магазины за книгами, игрушками и новой одеждой, а еда, по нынешним меркам довольно обычная, была настолько разнообразной, что многие блюда я попробовал тогда впервые. Дом тоже казался просторным, хотя одна сторона его была совсем разрушена и не пригодна для обитания. Как-то под вечер, вскоре после моего приезда, бабушка устроила мне экскурсию, чтобы показать картины и декоративные украшения во всех комнатах. Увидев картину, которая мне нравилась, я всякий раз спрашивал: «Это дедушка нарисовал?» Но под конец, хотя картин в доме было много и мы осмотрели вроде бы их все, выяснилось, что среди них нет ни одного творения моего дедушки.

– Но я думал, что Одзи был знаменитым художником, – сказал я. – Где же его картины?

– Может быть, ты проголодался, Итиро-сан?

– Картины Одзи! Принеси их сейчас же!

Бабушка посмотрела на меня со странным выражением.

– Интересно, – сказала она. – Могу предположить, что это тетя Итиро рассказала ему о его дедушке.

Что-то в ее тоне заставило меня смолчать.

– Интересно, что еще рассказала Итиро его тетя, – продолжала она. – Да-да, мне очень интересно.

– Она просто сказала, что Одзи был знаменитым художником. Почему здесь нет его картин?

– А что еще она сказала тебе, Итиро-сан?

– Почему здесь нет его картин? Ответь!

Бабушка улыбнулась.

– Наверное, убрали. Поищем их в другой раз. Но твоя тетя говорила, что ты и сам умело обращаешься с карандашами и красками. Настоящий талант – так она мне сказала. Если ты попросишь своего дедушку, Итиро-сан, думаю, он сочтет честью дать тебе несколько уроков.

– Мне не нужен учитель!

– Извини, я только предложила. А теперь… может быть, ты все-таки проголодался?

Сложилось так, что дедушка стал помогать мне даже без моей просьбы. Однажды в жаркий день я сидел на веранде, пытаясь нарисовать что-то акварельными красками. Выходило плохо, и я уже хотел с досады скомкать бумагу, но тут на веранду вышел дедушка, положил рядом со мной подушечку и сел.

– Продолжай, Итиро, не обращай на меня внимания, – он наклонился, чтобы взглянуть на рисунок, но я прикрыл его плечом. – Ладно, – с усмешкой сказал он, – посмотрю, когда закончишь. Норико вынесла чайник, налила ему чаю и ушла. Дедушка безмятежно сидел, прихлебывая из чашки и глядя в сад. Его присутствие смущало меня, и я стал трудиться с показной старательностью. Однако через несколько минут меня снова охватило раздражение, и я швырнул кисточку через всю веранду. Дедушка обернулся ко мне.

– Итиро, – невозмутимо промолвил он, – ты забрызгал краской все вокруг. Если Норико-сан это увидит, она очень рассердится.

– Ну и ладно!

Он обронил смешок и вновь наклонился посмотреть на мою работу. Я опять попытался закрыть ее, но он взял меня за локоть и отвел мою руку.

– Не так уж плохо. Почему ты злишься?

– Отдай! Я его порву.

Он поднял рисунок повыше, продолжая его разглядывать.

– Да, совсем неплохо, – задумчиво сказал он. – Напрасно ты так быстро сдаешься. Смотри, Одзи тебе немного поможет. А потом соберешься с силами и доделаешь сам.

Кисточка отлетела довольно далеко, и дедушка встал, чтобы сходить за ней. Подняв кисточку, он дотронулся до ее кончика легким, словно исцеляющим жестом, затем вернулся и сел снова. С минуту он внимательно изучал кисточку взглядом, потом окунул ее в воду и коснулся двух-трех красок. А потом одним плавным движением провел мокрой кисточкой по моему рисунку, и за нею остался след из крошечных листиков – блики и тени, прогалины и листвяная гуща – все одним плавным движением.

– Ну вот. А теперь соберись и доделай.

Я прикинулся, что ни капельки не удивлен, но при виде такого чуда мой энтузиазм не мог не разгореться с новой силой. Дедушка возобновил свои прежние занятия – потягивание чая и созерцание сада, – а я попробовал воспроизвести то, что сейчас увидел.

Мне удалось лишь нанести на бумагу с десяток толстых мокрых полос. Дедушка заметил это и покачал головой, решив, что я сознательно уничтожил свой рисунок.

Сначала я думал, что дом, куда меня привезли, пострадал от тайфуна, но скоро узнал, что главные разрушения он получил в ходе войны. Дедушка потихоньку восстанавливал самую плохую часть дома, однако тайфун снес деревянные леса и уничтожил почти все результаты его усилий за последний год. Не выказав никакого огорчения, дедушка продолжал трудиться упорно и неторопливо – в первые недели после моего прибытия это отнимало у него по два-три часа ежедневно. Иногда к нему приходили помощники, но в основном он работал один, пилил и стучал молотком. Я видел, что он никуда не спешит. В доме и без того хватало места; к тому же ремонт все равно не мог бы продвигаться быстрее, поскольку с материалами тогда было туго. Порой какой-нибудь коробки гвоздей или куска древесины нужного сорта приходилось ждать по нескольку дней.

В поврежденной части дома использовалась только одна комната – банная. Окна этого голого помещения с бетонным полом и канавками для стока воды смотрели на пятачок с козлами и щебенкой, так что казалось, будто находишься не в самом доме, а в пристройке к нему. Но в одном углу дедушка соорудил глубокую деревянную ванночку, в которую можно было налить горячей воды на три-четыре фута. Каждый вечер перед сном я окликал дедушку сквозь перегородку и, отодвинув ее, вступал в наполненную паром комнату. Там пахло чем-то вроде вяленой рыбы – я полагал, что так и должно пахнуть тело пожилого человека, – и дедушка сидел в своей ванне, по шею в горячей воде. И каждый вечер, стоя в этом пару, я беседовал с ним – часто о вещах, которые никогда и ни с кем больше не обсуждал. Дедушка слушал, затем отвечал мне из клубов пара скудными, обнадеживающими словами.

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Секта Секта

«Секта» — проза Дарьи Бобылевой о фольклорной нежити в простой городской жизни

Esquire
«Чему меня научил секс из мести» «Чему меня научил секс из мести»

Почему секс с коллегой в попытке отомстить мужу оказался полным провалом

Psychologies
Как повысить самооценку и обрести уверенность? 11 советов психолога Как повысить самооценку и обрести уверенность? 11 советов психолога

Заниженная самооценка мешает нам строить здоровые отношения и карьеру

Psychologies
Какую мойку высокого давления выбрать для машины — рейтинг лучших моделей Какую мойку высокого давления выбрать для машины — рейтинг лучших моделей

Правильный выбор мойки высокого давления для автомобиля очень важен

CHIP
Анна Седокова Анна Седокова

Наверное, она уже привыкла к эпитетам «горячая», «аппетитная», «сочная»

Playboy
Эмилия Вишневская о том, сколько стоит открыть свой бренд и что нужно для успеха Эмилия Вишневская о том, сколько стоит открыть свой бренд и что нужно для успеха

Что сейчас происходит в жизни Эмилии Вишневской

Cosmopolitan
Тройной агент Тройной агент

Не знаем, как ей все удается, но видим, что останавливаться Настя явно не хочет

Glamour
Как родился стокгольмский синдром Как родился стокгольмский синдром

«Однажды в Стокгольме» — о событиях, породивших термин «стокгольмский синдром»

Forbes
«Сталин» гудлак «Сталин» гудлак

Александр Горбунов о том, почему спасение утопающих – дело рук самих утопающих

Esquire
Скорая помощь Скорая помощь

Дизайнер Олеся Федоренко смогла довести до ума проблемный “долгострой”

AD
Билли Айлиш Билли Айлиш

Правила жизни Билли Айлиш

Esquire
Итальянки и парижанки, подвиньтесь: как одеваются жительницы Лондона Итальянки и парижанки, подвиньтесь: как одеваются жительницы Лондона

Рассказываем, как одеваются жительницы одной из модных столиц

Cosmopolitan
Они записали убийство Они записали убийство

Квентин Тарантино, Брэд Питт и Леонардо ДиКаприо о главном фильме лета

Esquire
#инструктаж: как избавиться от сосудистой сетки на лице и теле #инструктаж: как избавиться от сосудистой сетки на лице и теле

Что такое купероз, чем может быть опасна сосудистая сетка и как ее победить

РБК
Вечный Олег Вечный Олег

Олег Меньшиков рассказал, почему думает о смерти, хотя умирать не собирается

Esquire
Как отец пятерых детей зарабатывает по 7 млн рублей в месяц на парке развлечений под Петербургом Как отец пятерых детей зарабатывает по 7 млн рублей в месяц на парке развлечений под Петербургом

Александр Пружанский к 50 годам решил открыть парк развлечений для детей

Forbes
Вспышечная: Фотографии, изменившие мир Вспышечная: Фотографии, изменившие мир

От первого селфи до выхода в космос – 10 фотографий, изменивших мир

Esquire
Мираж Netflix. Почему глобальные видеосервисы ждет мрачное будущее Мираж Netflix. Почему глобальные видеосервисы ждет мрачное будущее

Цифровые, онлайн и мобильные каналы и ресурсы становятся основными

Forbes
Кувшин Кувшин

Рассказ «Кувшин» – дань любви Поляринова к Амброзу Бирсу и Кормаку Маккарти

Esquire
«Я страдал, а теперь эйфория»: участники рынка увидели сигналы в размещении «Газпрома» «Я страдал, а теперь эйфория»: участники рынка увидели сигналы в размещении «Газпрома»

Участники рынка остались довольны размещением акций «Газпрома»

Forbes
Такие же, как мы. Почему люди боятся человекоподобных роботов Такие же, как мы. Почему люди боятся человекоподобных роботов

Люди сначала симпатизируют человекоподобным роботам, а потом начинают бояться их

СНОБ
Как стать миллиардером, помогая Yelp и Uber Как стать миллиардером, помогая Yelp и Uber

За последние 12 месяцев акции облачного сервиса Twilio подорожали на 146%

Forbes
Гарантийный случай Гарантийный случай

Рассказ Алексея Поляринова о производственной травме писателя

Esquire
Второе пришествие Канье Уэста. Как зарабатывает миллиарды построенная им бизнес-империя Yeezy Второе пришествие Канье Уэста. Как зарабатывает миллиарды построенная им бизнес-империя Yeezy

Канье Уэст — один из самых состоятельных музыкантов в шоу-бизнесе

Forbes
Бизнесменская зорька Бизнесменская зорька

Вероника Романова – ведущая утренней программы «Стартап» на канале «РБК»

Maxim
«Первая карточка Сбербанка была нарисована у нас»: основатель IBS о секретах успешного IT-бизнеса в России «Первая карточка Сбербанка была нарисована у нас»: основатель IBS о секретах успешного IT-бизнеса в России

Новый гость «Forbes Capital» — основатель компании IBS Сергей Мацоцкий

Forbes
Какой он — неаполитанский квартал из романов Элены Ферранте Какой он — неаполитанский квартал из романов Элены Ферранте

Сергей Кумыш попробовал попасть внутрь «Неаполитанского квартета» Элены Ферранте

РБК
Чего боится врач. Записки женщины-реаниматолога Чего боится врач. Записки женщины-реаниматолога

Ифа Эбби рассказывает, как каждый день несет вахту на границе жизни и смерти

Forbes
Сергей Лазарев: «Горжусь, что не избаловал сына!» Сергей Лазарев: «Горжусь, что не избаловал сына!»

Сергей Лазарев поделился, как воспитывает ребенка и в чем его ограничивает

StarHit
Драгоценности Драгоценности

Драгоценности из коллекций высокого ювелирного искусства как арт-объекты

Robb Report
Открыть в приложении