Благородный винтаж и вещи «первой руки»: почему все охотятся за антикварной мебелью
Галеристы фиксируют: на рынке антикварной мебели уже третий год идет оживление. Покупатели ищут исторический провенанс, авторские подлинники «первой руки» и обращают внимание на «благородный винтаж». Forbes Life выяснил, что из этих вещей можно считать инвестицией
Императорский провенанс
«Рынок антикварной мебели идет активно, сейчас самое время покупать, — говорит совладелец галереи «Русская усадьба» Дмитрий Журавлев. — Мы на рынке с 1997 года, такое оживление при общем падении цен было прежде только несколько месяцев 2008 года, а сейчас процесс не останавливается уже несколько лет». Журавлев отмечает: шедевры остались в цене и даже дорожают.
«Дорожают мемориалии, исторический провенанс, — рассказывает галерист, — особенно ценится императорский след». Например, в октябре 2020 года на торгах «Россия, которую мы потеряли. К 100-летию великого исхода» аукциона «Литфонд» за 2,6 млн рублей ушло зеркало в наборной раме с императорской яхты «Полярная звезда» санкт-петербургской мастерской «Свирский и К» 1889 года.
По мнению главы «Литфонда» Сергея Бурмистрова, «рынок антикварной мебели пребывает в зачаточном и высоко волатильном состоянии». Профессиональных коллекционеров чрезвычайно мало, а те, кто покупает антикварную мебель и винтаж, интересуются прежде всего именем мастера, редкостью работы, обращают внимание на каталожные вещи.
Дмитрий Журавлев согласен с Бурмистровым: «Первая рука» (авторская модель, не тиражная, выполненная в единственном экземпляре) ценится высоко и только дорожает с годами. Покупателям нужна многотрудная, редкая вещь».
«Рынок старинной мебели многогранен и волатилен, — говорит Павел Ульянов, коллекционер, антиквар, преподаватель НИУ ВШЭ и основатель музея стульев Chairmuseum. — Нельзя сказать, что спрос и цены — это кривая, которая постоянно движется вверх. Например, первые выпуски предметов 1910–1920-х годов дизайнера, архитектора ар-деко Элиэля Сааринена в начале 2000-х стоили очень дорого — от €10 000. Сейчас — тысячи, а несколько лет назад — сотни. В целом опять пошел рост, но вернуть инвестиции двадцатилетней давности проблематично».
Весной 2024 года Эрмитаж открыл выставку «Мебельные раритеты семьи Демидовых. История и реставрация», где была представлена пара наборных комодов 1760–1770-х годов с вензелями Екатерины Великой. Один комод много лет хранился в Эрмитаже, а другой предоставил на выставку его владелец, коллекционер, антиквар Михаил Суслов.
Как предполагают сотрудники Эрмитажа, пара комодов в стиле рококо, выполненных по заказу Никиты Демидова, была исполнена для подношения Екатерине II, но по каким-то причинам этого не произошло. Один остался в имении Демидовых в Санкт-Петербурге, а другой в 1850-х годах оказался на семейной вилле в Пратолино в Италии. Санкт-петербургский экземпляр после революции и многолетних скитаний по музеям оказался в коллекции русской мебели в Эрмитаже.
О том, что у эрмитажного комода есть пара, сотрудники музея узнали только в 1982 году от посетителя-иностранца, который запомнил лот на торгах Sotheby’s. Разыскали каталог: действительно брат-близнец. Комод из Пратолино был продан на Sotheby’s демидовскими потомками в 1969 году.
В следующий раз комод из Пратолино вышел в свет на торгах Druout в 2011 году, затем на Christie’s в 2015-м и снова на Druout в 2021 году, где его с третьей попытки за €325 000 купил петербургский антиквар Михаил Суслов. По итальянскому комоду в Эрмитаже отслеживали провенанс петербургского и восстанавливали его внешний вид. Например, у итальянца — ножки рокайльной формы в серебряных башмачках, а эрмитажный комод стоял на четырех кубиках.
Как рассказывает Наталья Гусева, хранитель коллекции русской мебели Эрмитажа, благодаря участию Михаила Суслова, оплатившего реставрацию и позволившего снять с его комода все серебряные детали, от крупных рельефных композиций до мельчайших гвоздиков, реставраторы Эрмитажа смогли изготовить по их образцу в технике гальванопластики новые формы, в точности повторяющие чеканный рисунок оригиналов.