О Моцарте и Сальери
Симфония номер сорок… Тиканье маленьких часов – или наш тихий пульс – первое, что слышим мы ясным майским утром, просыпаясь у раскрытого окна, из которого вот-вот польются мелодичные трели птиц, долетит шепот ветерка в нежной листве, чей-то негромкий смех – словом, донесется музыка наступившей весны, прекрасная, как сама жизнь…
К слову сказать, тема часов, отведенного человеку времени, была, как нам представляется, весьма значима для Моцарта. В письмах последних месяцев, еще ничего не зная о грядущей скорой гибели, он говорит, что хотел бы закончить пьесу для некоего часовщика, но пока что не может этого сделать… За два месяца до смерти, будучи еще абсолютно здоровым, в одном из писем Моцарт утверждает: «Я знаю, час мой пробил!» – понимая, что жить ему остается недолго. Что это – некая мистика, тайна – и причастен ли Антонио Сальери к безвременной кончине выдающегося гения музыки?
В фильме «Амадей» старый Сальери напевает священнику свои мелодии, когда-то имевшие шумный успех. Но священник не знает их. Тогда Сальери напоминает ему отрывок из произведения Моцарта. Священник в восторге тут же вторит старому музыканту. Но как же так – ведь это его, Сальери, оперы ставились под гром аплодисментов, ведь это он был блестящим придворным композитором – а неудачник и выскочка Моцарт был вынужден вечно скитаться в поисках заработка…
В чем же тут тайна? А тайны нет. Вернее, она заключена в самой музыке, в гармонии совершенства. Музыка сама способна сказать за себя – и указать каждому на его роль в истории. Недаром и у Сальери была опера с многозначительным названием «Сначала музыка, потом слова». Так пусть же – звучит музыка…
Тем не менее – обратимся к рассказу Павла Петровича Щербинина, певца, солиста оперного хорового ансамбля Московского Государственного Академического музыкального театра имени К. С. Станиславского и В.И. Немировича-Данченко, педагога – его эссе, посвященное Антонио Сальери, несомненно, расширит наши знания о двух выдающихся композиторах – и вновь заставит нас восхититься бессмертными творениями и тайнами моцартовского гения.
Антонио Сальери – имя на века
1. Загадка красоты.
В спальню катится лунный
серебряный мячик,
А за ним, возникая из темноты,
Входят мои мечты…
Нина Краснова
Гармония – в чем ее тайна? Почему нас влечет к прекрасному, во всем – в поэзии, живописи, музыке? Быть может, и, наверное, это так – красота, действительно, заключает в себе нечто высшее, бессмертное, что связывает нас с тайнами и загадками мироздания. Но почему мы наделены не просто пониманием совершенства, а инстинктивным стремлением к идеалам некоего иного бытия, вечного, справедливого – и, быть может – милосердного к нам, обычным людям?..
С чего же начать мою статью об Антонио Сальери? Пожалуй, с краткой справки о нем (для тех, кто не знает).
Антонио Сальери родился на севере Италии, в городе Леньяго. С 1766 года жил в Вене, занимая должность придворного композитора и капельмейстера при императоре Иосифе II. Опера Сальери «Признанная Европа» прозвучала в Милане на открытии знаменитого оперного театра «Ла Скала» в 1778 году. Помимо необычайной работоспособности и музыкальной плодовитости, Антонио Сальери сумел отточить свой собственный стиль, строгий и грациозный одновременно. Учениками Сальери были Бетховен, Лист, Шуберт, Черни…
Да, чувство красоты, несомненно, дано нам как понимание высшего совершенства, как отсвет того самого небесного света, который – надо верить – светит в каждом сердце человеческом.
Тот, у кого нет музыки в душе,
Кого не тронут сладкие созвучья,
Способен на грабеж, измену,
хитрость;
Темны, как ночь, души его движенья…
(У. Шекспир «Венецианский купец»)
Почему я решил рассказать именно об Антонио Сальери? Потому что всю мою концертную, творческую жизнь этот человек – всюду со мной. Он – и Моцарт… Два музыкальных таланта, как две звезды, – освещают мой путь.
Когда мне было 7 лет, на уроке музыки в общеобразовательной школе № 492 города Москвы учительница по пению, Ирина Васильевна Мамонтова, очень милая и красивая, познакомила нас с симфонией № 40 Вольфганга Амадея Моцарта. Я до сих пор помню это чувство – начало влюбленности в совершенство музыки гения, ощущение счастья.
Над пианино в классе висел чудесный портрет Моцарта. Причем я помню – открывается дверь в класс, и предстает прекрасное зрелище: черное пианино, а над ним в раме этот портрет, оформленный в багет. На черном фоне красивый Моцарт в белоснежном парике и длинном жабо. И вдруг после прослушивания симфонии помимо основной информации о композиторе учительница рассказывает нам о загадочной смерти Моцарта. О том, что существует легенда о его отравлении композитором Антонио Сальери. Действительно, Вольфганг Моцарт умер совсем молодым…
Все это было тогда, как гром среди ясного неба для меня, чувствительного мальчика, нежного ребенка, который еще в детском саду солировал на всех праздниках и всем заявлял, что будет артистом.
К сожалению, урок музыки – и тогда, и сейчас – дается в школах лишь один раз в неделю, что является, как я считаю, просто какой-то дикостью.
…Поэты
Нам говорят, что музыкой Орфей
Деревья, скалы, реки чаровал.
Все, что бесчувственно, сурово, бурно,–
Всегда, на миг хоть, музыка смягчает…
(У. Шекспир «Венецианский купец»)
Так вот тогда, в 1980 году, раз в неделю на уроке музыки я всегда немного да стоял около этого портрета, любуясь им и жалея Моцарта… и приходя в ужас оттого, что его убили.
Помню, в школьной библиотеке мне тогда отказались дать «Маленькие трагедии» Пушкина. А мне так хотелось почитать «Моцарта и Сальери»! Наша библиотекарша мне тогда сказала: «Тебе еще рано читать эту драму». И только когда мне было уже около 9-ти лет, я эту книгу впервые прочитал дома у своего дедушки, Конышева Ремира Васильевича, который прошел всю войну и искренне любил встречать нашу семью у себя дома.
В годы учебы в музыкальной школе я всегда играл Моцарта. И вот я помню тот день, когда дома, на кухне я спросил у мамы под впечатлением этой легенды об отравлении: «Есть ли у нас в нашей старой музыкальной энциклопедии портрет Антонио Сальери, его биография, информация о его пути, произведениях?» И мама тогда мне ответила: «Наверно, его портрета там нет…» Каково же было ее удивление, когда я с торжествующим победным видом, спустя некоторое время, снова появившись на кухне и, держа в руках том, показал маме портрет Сальери!