Учитель словесности Людмила Великова
Бывает, знакомишься с человеком и понимаешь: случись встреча раньше, вся жизнь пошла бы по-другому — ты бы лучше относился к себе, терпимей к миру, никогда не делал бы ошибок в глагольных -тся и -ться, а главное, умел бы в любой момент сбежать в литературу и быть счастливым. Вот что приходит в голову во время разговора с Людмилой Великовой, учителем русского языка и литературы.
Людмила Викторовна — преподаватель, автор учебников, репетитор, и хочется сказать — тренер чемпионов по ЕГЭ. Работа в знаменитой 57 школе и 8 лет в он-лайн (подготовка абитуриентов) как на поле битвы. Тут все жестко, технологично, системно. А вот в необъятном мире литературы она как у себя дома. Здесь уже можно импровизировать, кружиться, растворяться, останавливаться и начинать все сначала. Потому что литература — это и есть ее дом.
Помните, как набоковский Лужин все воспринимал через шахматы? «Он сидел, опираясь на трость, и думал о том, что этой липой, стоящей на озаренном закате, можно, ходом коня, взять вон тот телеграфный столб...»
Так Людмила Викторовна воспринимает жизнь через литературу. И на классический вопрос «Толстой или Достоевский?» отвечает так.
У Юрия Коваля есть рассказ «Муравьиный царь». Муравьи не любят зеленого дятла, зеленый дятел питается муравьями… И Коваль в конце пишет: «А мне-то как быть? Я люблю и тех, и других». Так и я: люблю и Достоевского, и Толстого.
Сколько себя помню, я всегда хотела жить в книжках.
В первом классе глотала книгу за книгой, но читала медленнее, чем мне хотелось, и потому бесконечно просила бабушку почитать вслух. Потом-то она поняла, что я просто ленюсь, и бросила меня с книгами наедине. Правильно сделала.
Класс моего сына Мити (а ему сейчас 36) был последним, с которым я разговаривала, например, о «Евгении Онегине» на нашем общем языке. И мне, и детям было одинаково интересно. Теперь я уже скорее проводник… Приглашаю учеников в литературу, как в свой родной дом. Мир их интересов совершенно иной, но в мой дом они приходят с удовольствием. И все же приходят как в музей. А музеи бывают разными.
Я запомнила такую сцену в Галерее Уффици во Флоренции: в зал Боттичелли привели малышей лет шести-семи. И они лежали на полу, дергали друг друга за волосы, бегали… А все служительницы сияли улыбками. Одного забегавшегося мальчугана сотрудница музея поймала и закружила по залу. Она не погрозила ему пальчиком, не сделала замечания, она стала с ним играть! У нас же везде запреты.
Так вот, я считаю, если приглашаешь детей в свой дом, в свой мир, а у тебя в нем Толстой, Достоевский, Булгаков, сделай так, чтобы было интересно! Не держи детей за идиотов, которые «ничего не читают», не впадай в тон «я тебе сейчас покажу классику»… Знакомя с книгами, я придерживаюсь осторожной позиции: «Можно, я тебе расскажу?»
Учитель — в самом широком и самом высоком смысле этого слова — ключевая фигура в жизни человека. Учитель, с которым можно говорить не только о его предмете. Спрашивать о важном и слышать в ответ всегда больше, чем ожидал услышать, получать неожиданные и смелые советы, критику и одобрение.