Религия для диктатора. В чем состоит кредо Лукашенко
Как Александр Лукашенко нечаянно сформулировал символ веры, общий для всех несменяемых властителей на постсоветском пространстве
Все, конечно, теперь наблюдают за Беларусью. Это понятно, и это правильно: у соседей творится история. И, как всегда бывает, все наблюдают, однако каждый видит свое. Для одних это — рассказ про возможное (или все-таки невозможное?) русское будущее: люди вдруг перестают бояться диктатора, карателей, пыток, избиений, выходят на площади, понимают, что главная ценность — свобода, а все прочие растут из нее. Когда-нибудь, — вздыхают романтики, — и у нас, и с нами, и мы… Для других это тоже рассказ про возможное (тут уж без вопросов) русское будущее, но только это страшный рассказ: одураченные забугорными кукловодами зомби рушат собственную сносную жизнь ради невнятных или выдуманных выгод, враги потирают руки, страна растворяется в крови наивных искателей призрачного счастья… Где-то они уже такое видели, читали, недавно совсем, нового ничего придумать не получается, в ход идут многажды пережеванные и переваренные схемы, но страху ведь и не нужно быть новым, страху достаточно быть страшным.
Важная ремарка — я понимаю и помню, что белорусы выходят на площади не для того, чтобы что-то такое сообщить россиянам. Они — за себя и для себя. Это стоит понимать и помнить. Но все-таки невозможно же не примерять ситуацию на местные наши реалии. Думаю, тот, кто, глядя на белорусские дела из России, скажет, что про Россию при этом совсем не думает, просто соврет. Так давайте хотя бы сами себе врать не будем. Мы же не у Маргариты Симоньян работаем, зачем нам.
И раз уж разговор — начистоту, то как не признаться: кривляния и лулзы в исполнении Александра Лукашенко стали важной составляющей новостей от соседей. Не каждому диктатору удается стать королем стендап-комедии. Да еще и настолько гармонично, счастливо совместив форму выступлений с содержанием речей. Забеги с незаряженным автоматом, рассуждения чуть ли не о ядерном ударе, который собираются нанести