Советский провенанс: почему ландшафтный дизайн в России никак не выберется из 1980-х
Если в вопросах гастрономии, ремонтов и интерьеров современная Россия далеко ушла от советского наследия, то в том, как выглядят дачи, все еще отчетливо видна тень СССР. По крайней мере именно так считает бывший репортер и телеведущий, ландшафтный дизайнер Павел Лобков. В колонке для Forbes Life он рассказывает, как богатые владельцы загородной недвижимости все еще находятся в плену яблонь и огородов.
В середине 80-х годов молодой нидерландский дизайнер Пит Удольф с женой Аней в наследном поместье Хуммело создали первую ферму, она же бюро, она же лаборатория революционной архитектуры, получившую название «новая волна». Суть ее была в том, что теперь описывается аббревиатурой DEI — diversity (разнообразие), equity (равенство) и inclusion (включенность). Применительно к садам это значит, что нужно создавать группы из разнообразных растений, имитирующие природные сообщества, органично сосуществующие вместе годами (D), что нет условных королей сада (пышные розы, пионы или что-то еще махровое и царственное) и травянистой обслуги — все растения равны (E). И, наконец, нет плохих растений и нет хороших, цветов и сорняков, заслуженных и незаслуженных — любому найдется место в саду (I).
«Ключ к его эстетике — случайное расположение многолетних растений. За исключением того, что это не случайно, а является результатом интуитивного размещения их Питом для создания тонкого основного порядка», — пишет садовый обозреватель и тоже проповедник «природного стиля» Ноэль Кингсбери. Идеи Удольфа остались востребованы: его сады прошагали от Нидерландов до Нью-Йорка (проект High Line, сад трав на месте заброшенных железнодорожных путей), Чикаго (Миллениум-парк) и дальше по всей Европе.
В итоге секретом успеха любого дорогостоящего проекта стали архитектор Фрэнк Гери (ну или Заха Хадид) и садовник Пит Удольф. Даже в России в XXI веке появился сад его учеников — московское «Зарядье», порой ставящее в тупик посетителей, ожидающих в саду или парке увидеть жирные, нажористые махровые «цветы». А их там нет. Травки какие-то колосятся.
Шесть соток за городом
В СССР в середине 80-х годов XX века в моде было совсем другое — строительство дач. Нехватка простой растительной еды, относительная доступность дешевых стройматериалов и, главное, наличие в семьях бесплатной рабочей силы — пенсионеров и детей-подростков, обеспечивали спрос на те самые шесть (а в реальности до 12-15) соток.
Считалось, что каждая семья способная обеспечить себя картошкой, огурцами и яблоками. Так возник уникальный ландшафт советской дачи: все должно быть либо съедобно, либо «красиво» в том понимании, в котором красив чешский хрусталь в серванте или ковер с оленями на стене.
Мучение — залог успеха. В СССР страдание было основой осмысленного существования и передавалось по наследству. Подросток из правильной семьи должен был горбатиться, собирая колорадских жуков, пока его сверстники из люмпен-семей весело шагали с магнитофоном на речку.
На участке обязательно были розы, пионы, георгины, астры и гладиолусы с крупными цветками — их все время то высаживали, то выкапывали, то укрывали, то раскрывали после зимы. Их называли «цветы» и передавали соседям ростки, от чего все дачные поселки были, как солдаты в строю — одинаково украшены аксельбантами пурпурных роз Flammentanz, так полюбившихся советским гражданам.