Александр Аверьянов
Палеонтолог, главный научный сотрудник Зоологического института, профессор РАН — самый успешный «охотник» на динозавров в России. За свою 30-летнюю карьеру Аверьянов открыл 20 древних ящеров — больше, чем кто-либо из отечественных ученых. Среди его находок волгатитан и сибирский пситтакозавр. А также 300 научных трудов о доисторических животных и 40 экспедиций в Поволжье, Центральную Азию, Сибирь и на Дальний Восток. И сенсация: в 2024 году Александр Олегович опубликует работы о четырех ранее неизвестных видах динозавров.
Вы рекордсмен среди российских ученых по числу открытых динозавров — на вашем счету более 20. А сколько вообще видов этих животных известно?
Точно сказать трудно, примерно 1200, причем больше половины открыто после 1990 года. Тогда произошел так называемый динозавровый ренессанс. До 1990-х динозавров представляли какими-то ползучими ящерицами — заниматься ими никто не хотел. В 1970-е, когда я учился в школе, их изучало человек 10 в мире... А потом ученые начали публиковать работы, которые полностью перевернули представление о динозаврах. Выяснилось, что они были теплокровными! А еще появились книги с яркими реконструкциями их внешнего облика — сейчас эти картинки привычны, а тогда вызвали шок! Ну и сильно повлиял фильм Стивена Спилберга «Парк юрского периода»: сегодня динозаврами занимается уже второе поколение палеонтологов, которые на нем выросли.
Как вы сами пришли к этой теме?
Все началось, когда мне было шесть: в детской вместо обоев висели карты — я любил смотреть на них и изучать географию Европы. Выучил, гордился собой, а потом — помню этот момент — родители принесли домой журнал, в котором я увидел палеогеографические карты-реконструкции. Так я узнал, что материки, оказывается, двигались — для меня это стало шоком. Я ведь только что выучил, как всё на глобусе расположено! А тут выясняется, что это лишь маленький эпизод огромной истории. Что ж, тогда я и решил эту историю узнать поподробнее, чем и занимаюсь до сих пор.
В школу я пошел на Лермонтовском проспекте — там была отличная библиотека с одним, правда, недостатком: ее не обновляли с 1950-х, а значит, выдавали книги, в которых было написано, что «генетика — продажная девка империализма» (слова советского биолога Трофима Лысенко, боровшегося против ученых-генетиков в 1940-е годы. — Прим, ред.). С таким багажом я дошел до 9-го класса, где нам наконец всерьез рассказали о генах, и с тех пор у меня было уже два интереса: естественная история и генетика. А поступив в Ленинградский университет, я повстречал своего первого учителя — палеонтолога Льва Александровича Несова, и в его лице палеонтология победила!