Путь белого волка
Булату Рафикову 38 лет, больше двадцати из них он кочует по малонаселенным районам Сибири и Дальнего Востока. Его верная спутница, его «дружина» – жена Елена и двое их детей – смело следуют за ним.
У Булата нет высшего образования, постоянного источника дохода и места жительства. Зато у него есть крепкая семья, любимое дело и понимание того, как сохранить самобытность российского Севера для будущих поколений.
– Булат, в соцсетях ты известен под псевдонимом Акбурэ. Что он означает?
– Акбурэ с татарского переводится как «белый волк». Это тотемное животное моего рода.
– То есть ты по национальности татарин?
– Я из башкир. В советский период наше образование Казань под свое крыло взяла, поэтому в языке появилось много татарских слов. Татаро-башкирский род у меня, в общем.
– Где прошло твое детство?
– Родился я в Западной Сибири, на землях хантов и манси, куда родители приехали на заработки. Какое-то время мы жили у селькупов, там я впервые познакомился с тайгой. Потом вернулись на родину предков, на Урал. В Пермском крае, в селе Атнягузи Октябрьского района я окончил школу.
Родители хотели видеть меня студентом какого-нибудь вуза, а я мечтал о странствиях. Начал путешествовать автостопом, на электричках зайцем. Ездил в основном по Сибири – по Алтаю, Бурятии, Иркутской области.
– Сколько тебе было лет на момент ухода из дома и чем ты зарабатывал на жизнь?
– Мне было шестнадцать лет, зарабатывал чем придется. В те времена, а я говорю о конце 90-х, найти работу было очень трудно, особенно если ты бродяжничаешь. Это было своего рода искусство – где-то с кем-то скорешиться, собрать грибов или ягод и потом их сбыть. Часть заработка откладывал, на остальное покупал самое необходимое – муку, крупы. В дороге человеку ведь много не надо. Мясо, рыбу ты всегда в тайге достанешь, если навыки имеешь. В общем, с голоду не умрешь.
Были и разные шабашки. Родители в детстве научили держать топор, это тоже выручало – промышлял плотничеством, рубил бани, избы. Время от времени я возвращался домой, помогал родителям по хозяйству.
– Конец 90-х – это время бандитизма. Тебя не пытались вовлечь в криминал?
– В школе, в армии, да где угодно, я держал себя так, что с меня нечего взять. В этом мне помогают дисциплины, связанные с буддизмом, индуизмом, даосизмом, и встреченные мною в Сибири шаманские практики.
– Кем же ты тогда себя считаешь в плане религиозного мировоззрения?
– Хотел бы сказать, что шаманистом, но, как мне кажется, никакого шаманизма на самом деле нет. То, что мы знаем, взято из трудов ученых-этнографов, которые видели все под определенным углом. У реального шамана, который где-нибудь в Эвенкии пасет своих оленей, возможности прозаичнее описанных в книгах и фильмах. Он просто живет на одной волне с природой и от этого совершает вещи, кажущиеся человеку западной цивилизации фантастическими. Получается, что по религиозным соображениям я человек, который просто живет.
– Как ты познакомился со своей женой?
– Через интернет, на форуме по таежной тематике. Многих людей, с кем я общался онлайн, я потом навещал в своих поездках. Навестил я и Лену. Лет пять мы с ней дружили, она за это время хорошо меня узнала и однажды просто приехала ко мне.
– Лена откуда родом?
– Из Челябинска. Она у меня чисто городская, из очень хорошей семьи. Отец Лены одно время даже работал министром спорта Челябинской области. Образование у нее высшее, дизайнерское. И вот я такую девушку, получается, по-башкирски на коня – и украл (смеется).
– Ты снял фильм «Зов большой земли», который можно посмотреть на YouTube. Описанная в нем экспедиция – первая в твоей биографии?
– Примерно по такому же маршруту я уже ходил – где-то пешком, а где-то на плотах. Идея сделать лодку на воздушной подушке и отправиться на ней в большую экспедицию по рекам Сибири зрела у меня постепенно. Я к тому времени уже знал эти реки и людей, которые там живут.