Тернистый путь, пройденный Фёдором Михайловичем Достоевским

Наука и жизньКультура

Свет и блеск Достоевского

Доктор филологических наук Иван Пырков

Ф. М. Достоевский. Карандашный набросок работы К. А. Трутовского. 1847 год.

…Не ближний край Божедомка. С притонами и трущобами, с неприглядными лачугами. Окраина, или, как иной герой Достоевского бы мог сказать, «ветошка». Облетает на осеннем ветру Марьина роща. Бедовая ли голова разбойничья покатится, бродяга ли сочтёт свои дни, самоубивец ли с жизнью сочтётся — всем сюда в Марьину, на кладбище для изгоев и пропащих дорога. С XV-го ещё века тянулась печальная традиция: опальных, безродных, бездомных, иноверцев, колдунов хоронили здесь, на окраине, служители Убого дома, метко нарекли в народе которых «божедомами»...

Но не об умирании разговор — о рождении. Поздней осенью, в казённой московской квартире, в правом флигеле Мариинской больницы, по адресу Новая Божедомка, 2, у четы Достоевских, Михаила Андреевича и Марии Фёдоровны (урождённой Нечаевой), родился второй ребёнок — Фёдор. Здесь, в Мариинской больнице для бедных, работал с 1821 по 1837 годы штаб-лекарь Михаил Андреевич Достоевский, отец большого семейства. Четверых сыновей и четырёх дочерей родила ему Мария Фёдоровна: Михаила, Фёдора, Варвару, Андрея, Веру, Николая, Александру. Была ещё Любовь, близнец Веры, но не прожила она и месяца…

А любовь в семье Достоевских — долго ли жила, долго ли теплилась? И наконец — была ли когда-то? И что она такое, любовь? Трудный вопрос, один из тех, что принято называть в достоевистике «проклятыми». Однако ж не отмахнуться от него, не умолчать о его первозначности. Сам писатель, кажется, вспоминает о любви в семейном кругу без каких-либо оговорок: «Я происходил из семейства русского и благочестивого. С тех пор как я себя помню, я помню любовь ко мне родителей…».

Но с Достоевским никогда так просто не бывает, рядом со светом таится тень. Иначе почему тогда Фёдор Михайлович с юных лет уже привычно обрывал вопросы об отце? Как вспоминает С. Д. Яновский, друг Фёдора Достоевского: «Об отце он решительно не любил говорить и просил о нём не спрашивать».

Отец… Вот он гуляет с сыновьями по Марьиной роще и расспрашивает про геометрию, про острые и тупые углы, про кривые… Вот он говорит за семейным обедом, что видеть образованными своих детей — главная его мечта, сбудется она, и помереть спокойно можно… Вот он целует сыновей и дочерей, обрадованный на именинах их трогательным поздравлением… А вот, после возвращения из Палаты, то есть из больницы, за вечерним чаем читает для семьи вслух — в доме есть большая библиотека…

Многое повидал он, лечил раненых во время войны 1812 года, боролся с тифом и спас не одну жизнь. Головинский военный госпиталь, Касимвовский, Бородинский пехотный полк… Умелый врач — не зря же окончил московское отделение Медикохирургической академии. Просвещённый человек — не ради же забавы читал детям карамзинскую «Историю государства Российского» и пушкинские стихи. «…быть тебе под красной шапкой!» — восклицал Михаил Андреевич, когда сын Фёдор слишком шалил. Под «красную шапку» — значит, в солдаты, иносказательно — попасть в переделку, в историю…

Глава семьи любил жену и детей безмерно, многое делал, чтобы домочадцы были счастливы, и в то же время в душе его что-то было надломлено. «Странный характер! — писал Ф. М. Достоевский брату Михаилу. — Ах, сколько несчастий перенёс он».

Да, это правда. Уже в четырнадцать покинул он отчий дом в селе Войтовцы Подольской губернии, и более никогда не возвращался к родным истокам. В чужой Москве пришлось рассчитывать только на себя. И какой же радостью стала для него женитьба на Марии Фёдоровне, купеческой дочери, умнице. Всё у неё, натуры музыкальной, окрылённой, ладилось в руках, всё пело. И всё стало складываться у Михаила Андреевича: чин коллежского асессора, пожалованный за безупречную службу, позволил ему получить право на потомственное дворянство. И было обретено — пусть самое небольшое и малодоходное — имение Даровое в Тульской губернии. Улыбались беззаботные летние деньки, когда счастливые Михаил Андреевич и Мария Фёдоровна приезжали на месяц-другой с детьми в полюбившееся имение. А как не стало жены — мир погрузился в траур. Как будто судьба Достоевского-отца была написана на «скорбном листе», наподобие тех медицинских бумаг в Мариинской больнице, с определением болезни на латыни или немецком.

Но и раньше ещё, до безвременной смерти жены, Михаил Андреевич бывал деспотичным, а то и подозрительным. Болезненно. 31 мая 1835 года Мария Фёдоровна, с присущей ей нежностью и деликатностью, сквозь которые прорывается всё же крик отчаянья, взывает к здравомыслию мужа в письме: «…Клянусь тебе, друг мой, самим Богом, небом и землёю, детьми моими и всем моим счастьем и жизнью моею, что никогда не была и не буду преступницею сердечной клятвы моей, данной тебе, другу милому, единственному моему, перед святым алтарём в день нашего брака». Какие глубоко прочувствованные слова, каким живым и деятельным сердцем произнесены они, как будут сильны звуки материнского голоса во всех будущих книгах её сына! И ещё. Так горячо сказать можно было, обращаясь к человеку искренне любимому и не менее искренне любящему. Иначе в каждом звуке сквозил бы холодок равнодушия и отчуждения. А здесь — любовь, истинная любовь. Неразрешимое противоречие, неодолимый душевный разлом, трагедия неисчерпаемая — всё то, без чего немыслим гений Достоевского.

Вскоре, в начале 1837-го, Мария Фёдоровна уже не будет выходить из своей полутёмной спаленки. И никакие лекарства не спасут её от злой чахотки. Михаил Андреевич уйдёт в отставку, всё ему станет постыло и чуждо в любимом некогда доме, захлопнутся книги, закроются двери, померкнет зрение. Весь мир померкнет! Он, точно бы разочаровавшись в медицинском поприще, навсегда покинет Божедомку и поселится вместе с младшими детьми в имении. Но без жены, без матери — оно сделается чужим и даже враждебным. Неурожаи, конфликты с крестьянами, бессмысленность созидания. А выход, известно, — в зелёной чарке…

Засушливой, суховейной весной 1839 года Михаил Андреевич напишет Фёдору, в то время ученику Главного инженерного училища в Петербурге, полное горечи и разочарований письмо, отказывая сыну во вспоможении. В каждой строке этой печальной весточки слышится боль, угадывается растерянность перед неумолимой судьбой, преждевременно оборвавшей жизнь его «любезнейшего друга… Машеньки», а значит — и его жизненный путь тоже: «Теперь пишу тебе, что за нынешним летом последует решительное и конечное расстройство нашего состояния <…> Снег лежал до мая месяца, следовательно, кормить скот чем-нибудь надобно было. Крыши все обнажены для корму. Но это ничего в сравнении с настоящим бедствием. С начала весны и до сих пор ни одной капли дождя, ни одной росы. Жара, ветры ужасные всё погубили. Озимые поля черны <…>».

Рано повеет бедностью и сиротством, рано окликнет эхо казённых коридоров, рано юноша Достоевский задумается о бедности, о материальной зависимости, о той роли, которую играет благосостояние человека в его социальной жизни. Макар Девушкин в «Бедных людях» неспроста скажет: «…бедный человек хуже ветошки и никакого ни от кого уважения получить не может, что уж там ни пиши!» Всё детство наблюдал Фёдор Достоевский из окошка флигеля за хворыми и убогими, теми, кому нужна помощь. И первое своё крупное произведение не случайно, конечно, назвал «Бедные люди».

В 1839 году отца не станет — по официальной версии из-за апоплексического удара, по слухам — от рук крепостных крестьян, мстящих за жестокое к ним отношение. Фёдор Достоевский не приедет на похороны из Петербурга, но до последнего, может быть, часа будет спрашивать себя о судьбе отца, будет вновь и вновь возвращаться к отцовскому суровому образу… Тема отцовства, отношения родителей и детей, станет одной из главных в творческом наследии великого писателя.

…Темно на Божедомке поздней осенью, сиро в Марьиной роще. Облетели почти совсем берёзы и трепещущие на ветру осины. Не шепчет ли здесь разве каждый истлевший листок: Достоевский тяжёлый, мрачный художник, он всегда говорит о тёмных углах действительности и о непроницаемых закоулках сознания человеческого. Действие его сумеречных книг не в глухие ли отсыревшие стены упирается, не топчется разве у закрытых дверей, не обретает ли форму болезненных сновидений? Главное у Достоевского — беспросветность бытия.

Первый приступ эпилепсии случился у Достоевского, по семейному преданию, когда о смерти отца узнал он. «Эй, Федя, уймись… — звучал в ушах строгий отцовский голос, — быть тебе под красной шапкой!»

Сумерки сгущаются, и всё непрогляднее, всё глуше становится жизнь. Хочется закрыть глаза.

А откроешь — станет больно от света и блеска!

— Блестят, великолепно блестят! — восторженно шепчет Достоевский на каком-то литературном вечере.

Не о повестях и рассказах, не о стихотворных строчках, а… о серьгах жены, Анны Григорьевны. Фёдор Михайлович выбрал для неё самые красивые, самые яркие, и теперь наслаждался, как играют они светом, как замечательно смотрятся. «Но особенно Фёдор Михайлович был доволен, — вспоминала Анна Григорьевна, — когда <…> ему удалось подарить мне серьги с бриллиантами, по одному камню в каждой. Стоили они около двухсот рублей, и по поводу покупки их муж советовался с знатоком драгоценных вещей П. Ф. Пантелеевым. <…> Выяснилось, что при множестве огней игра моих камней оказалась хорошею, и муж был этим доволен как дитя…»

Достоевский привозит любимой жене резной веер слоновой кости, бинокль голубой эмали, янтарную парюру (брошь, серьги, браслет). «Эти вещи, — рассказывала Анна Григорьевна, — он долго выбирал, присматривался и приценивался к ним <…>. Зная, как мужу было приятно дарить мне, я всегда, получая подарки, выказывала большую радость, хотя иногда в душе была огорчена тем, что покупал он не столько полезные, сколько изящные вещи. Помню, например, как мне было жаль, когда Фёдор Михайлович однажды, получив от Каткова деньги, купил в лучшем московском магазине дюжину сорочек, по двенадцати рублей штука. Конечно, я приняла подарок в видимом восхищении, но в душе пожалела денег, так как белья у меня было достаточно, а на затраченную сумму можно было бы купить многое мне необходимое».

А вот другой сияющий всполох. Рождество 1872-го. Фёдор Михайлович живёт в Петербурге на Серпуховской. Рядом — жена и дети, Федюша и Любовь. Благодаря терпению и такту Анны Григорьевны кредиторы и издатели оставили писателя на какое-то время в покое. В этом году обретут Достоевские милый сердцу дом в Старой Руссе, завершится работа над «Бесами», выматывавшая писателя последнее время, будут напечатаны первые главы романа в «Русском вестнике»… Но это всё позже, позже. Сегодня же, в этот чудесный Сочельник, наиглавнейшее для Фёдора Михайловича — устроение рождественского праздника. И какой же, спрашивается, праздник без ёлки и подарков? Достоевский сам украшает большую и ветвистую ёлку, примащивает гирлянды и звезду на верхушку, вставая для этого на табурет. Причём всё это делается от детей в тайне, чтобы не испортить эффекта неожиданности. Вскоре, когда ёлка уже сияет разноцветными огнями, в залу вводят Федюшу и Любовь. Дети глазам своим не верят! И радуются подаркам — куклам, кукольной посуде, яркому барабану… Но пуще всего — волшебно проблескивающим саночкам с впряжёнными в них лубочными лошадками.

Мы привыкли представлять Фёдора Михайловича Достоевского — классика отечественной словесности — застёгнутым на все пуговицы. Неважно — синий ли суконный жакет на нём, чёрный сюртук, запахнутые ли, как на знаменитом перовском портрете, полы пиджака и крепко-накрепко сцепленные пальцы.

Писатель и мемуарист В. В. Тимофеева запечатлела автора «великого пятикнижия»1 таким: «Это был очень бледный — землистой, болезненной бледностью — немолодой, очень усталый <…> человек, с мрачным изнурённым лицом, покрытым, как сеткой, какими-то необыкновенно выразительными тенями <…>. Он весь был точно замкнут на ключ <...>». Но, оказывается, есть и другой Достоевский — тот, у которого глаза горят не от отчаянной карточной игры, не от возможности заглянуть в бездну и открыть мирозданческую тайну, а от стремления подарить радость родным людям.

1 Пять великих романов: «Преступление и наказание», «Игрок», «Идиот», «Бесы», «Братья Карамазовы».

Великая мысль о слезинке ребёнка, перевешивающей всё на весах мироздания, не отсюда ли, не из отческой ли сердечной любви к семье, к детям? Красота, которой должно спасти мир, разве не из светлого она семейного круга? Свет и блеск Достоевского не разделены, не противопоставлены, а едины. Потому что от одного источника, любовью зовущегося…

Какие замечательные санки, как зовут в весёлую дорогу лубочные гнедые!..

Ф. М. Достоевский. Фото 1862 года. Фотография Э. Бондоно.

…На санях приходится добираться до последнего в жизни пристанища ссыльнопоселенцу Петрашевскому. Шушенское, Кебеж… Местные жители то просят чудака-иноверца составить и подать местным властям прошение (Михаил Васильевич всегда идёт навстречу, за что власти косятся на него ещё больше), то смеются над ним как над умалишённым, мальчишки бросают снежки. Он пытается учительствовать, завести хоть какие-то знакомства в Красноярске, но за «вольные разговоры» его ссылают ещё дальше. На этот раз — в Бельское. Петрашевский — известный франт, любивший шокировать светскую публику: то четырёхугольный цилиндр закажет себе, то в женском платье промелькнёт… Но быстро, ах как быстро, его енотовая шуба обратилась в обноски, порвалась, истлела… Михаил Васильевич — ещё недавно блистательный переводчик при министерстве иностранных дел, полиглот, человек европейски образованный — не выдерживает тяжкого переезда и умирает холодной снежной зимой 1866 года. Его хоронят только после того, как через много недель с большой земли смог доехать до заброшенной сибирской деревеньки доктор для «освидетельствования смерти политического ссыльного». Всё это время тело Петрашевского находится в «холоднике». В протоколе доктор напишет:

Авторизуйтесь, чтобы продолжить чтение. Это быстро и бесплатно.

Регистрируясь, я принимаю условия использования

Рекомендуемые статьи

Конец Бонапарта Конец Бонапарта

Наполеон встретил смерть так же хладнокровно, как вражеские ядра и пули

Дилетант
«Никаких посиделок с друзьями»: как живет семья с пятерняшками из Приморья «Никаких посиделок с друзьями»: как живет семья с пятерняшками из Приморья

Больше всего родителей пятерняшек раздражает вопрос: «Как вы справляетесь?»

Cosmopolitan
Завтра была война… Завтра была война…

Резкий поворот во внешней политике Советского Союза

Дилетант
От 100 000 в месяц до вычета: где в России получают «московские» зарплаты От 100 000 в месяц до вычета: где в России получают «московские» зарплаты

У трети работающих в столице уровень зарплат соответствует среднему по Москве

Forbes
11 способов становиться немного умнее каждый день 11 способов становиться немного умнее каждый день

Интеллект, как и тело, требует правильного питания и регулярных тренировок

Psychologies
Впечатлила «Игра в кальмара»? Лучшие южнокорейские фильмы с высоким рейтингом Впечатлила «Игра в кальмара»? Лучшие южнокорейские фильмы с высоким рейтингом

Южная Корея и правда подарила нам довольно много отличных фильмов и сериалов

Cosmopolitan
Сахаров: портрет на фоне эпохи Сахаров: портрет на фоне эпохи

Что заставило академика Сахарова вступить в противостояние с политбюро и КГБ?

Дилетант
Воодушевляющий роман о примирении. Сара Морган: «Наше худшее Рождество» Воодушевляющий роман о примирении. Сара Морган: «Наше худшее Рождество»

Отрывок из нового бестселлера Sunday Times и USA Today от Сары Морган

СНОБ
Разгадка истории Венеры кроется в её поверхности Разгадка истории Венеры кроется в её поверхности

Активны ли венерианские вулканы сегодня?

Наука и жизнь
Как роман Как роман

Почему Франция — одна из законодательниц мод в книжном мире

Seasons of life
Двухсотлетний Тарас Двухсотлетний Тарас

Что не так в гоголевской хронологии истории Тараса Бульбы

Дилетант
Boulevard Depo и SP4K — о дружбе, новом EP Qwerty Lang и ценности фольклора Boulevard Depo и SP4K — о дружбе, новом EP Qwerty Lang и ценности фольклора

Boulevard Depo и SP4K о дружбе, черном юморе и отсылкам к русской культуре

Esquire
Месть хазарам Месть хазарам

Многим нравится именовать себя потомками строителей могучих империй

Дилетант
Не просто цифра: как сказывается на отношениях разница в возрасте Не просто цифра: как сказывается на отношениях разница в возрасте

Разница в возрасте — это просто число, на которое можно не обращать внимания?

Cosmopolitan
Корея против Кореи Корея против Кореи

Эту войну называют «забытой». В Советском Союзе о ней мало писали и говорили

Дилетант
Fast Company опубликовало четыре самые обнадеживающие технологии года Fast Company опубликовало четыре самые обнадеживающие технологии года

Fast Company собрало несколько перспективных технологических направлений

Inc.
Половцы: кому враги, а кому союзники Половцы: кому враги, а кому союзники

Половцы больше всех повлияли на развитие молодого государства Древней Руси

Дилетант
«Сначала лучше, потом дешевле. Сначала доходы, потом расходы» «Сначала лучше, потом дешевле. Сначала доходы, потом расходы»

Интервью руководителя ВТБ Private Banking Дмитрия Брейтенбихера

Forbes
Город In Folio Город In Folio

Петербург из тех мест, что лишний раз опиши – от него не убудет

Вокруг света
Отцы и дети: почему сословный принцип в кадровой политике вредит экономике Отцы и дети: почему сословный принцип в кадровой политике вредит экономике

Почему продвижение «своих» по семейной линии всегда приводит к упущенной выгоде

Forbes
Миссионерская поза и 240 дней воздержания: как занимались сексом в Средневековье Миссионерская поза и 240 дней воздержания: как занимались сексом в Средневековье

Правда ли, что в Средневековье секс был под запретом почти 240 дней в году?

Psychologies
Сериал «Уборщица»: тест на эмпатию или повод выгулять белое пальто? Сериал «Уборщица»: тест на эмпатию или повод выгулять белое пальто?

Что к чему и почему «сама виновата» опять не работает

Cosmopolitan
«Узнала, что у меня меланома 4 стадии»: как я победила неизлечимый рак «Узнала, что у меня меланома 4 стадии»: как я победила неизлечимый рак

Рак кожи, меланома — всегда приговор?

Cosmopolitan
От $200 к $6 млрд: история Personio, одного из самых дорогих европейских стартапов по разработке ПО От $200 к $6 млрд: история Personio, одного из самых дорогих европейских стартапов по разработке ПО

Гендиректор Personio — как он решил создать бизнес для работы с персоналом

Inc.
Презервативы-унисекс: что это такое, как они работают и кому подойдут Презервативы-унисекс: что это такое, как они работают и кому подойдут

Стартап Wondaleaf Uni Condom занимается производством презервативов унисекс

Cosmopolitan
Математики объяснили крючковатость клювов галапагосских вьюрков Математики объяснили крючковатость клювов галапагосских вьюрков

Математические уравнения показали, как и зачем клюв вьюрка вырастает крючковатым

N+1
«Вайфшеринг»: Истории 3 девушек, которые легально изменяют своим мужьям «Вайфшеринг»: Истории 3 девушек, которые легально изменяют своим мужьям

Некоторые мужчины возбуждаются от того, что им изменяют

Playboy
Одна вокруг света: путешествие на лодке и знакомство с индейцами куна Одна вокруг света: путешествие на лодке и знакомство с индейцами куна

146-я серия о кругосветном путешествии москвички Ирины Сидоренко и ее собаки

Forbes
«Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи: Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев». Отрывок из книги «Усоногий рак Чарльза Дарвина и паук Дэвида Боуи: Как научные названия воспевают героев, авантюристов и негодяев». Отрывок из книги

Отрывок из книги Стивена Херда — что «нейминг» может рассказать об открытиях

СНОБ
Умница, болтун и мямля: всё о знаках зодиака стихии Воздуха Умница, болтун и мямля: всё о знаках зодиака стихии Воздуха

Сегодня поговорим о знаках стихии Воздуха

Cosmopolitan
Открыть в приложении